Цивилизация
Сначала о том, почему Россия не сможет выбраться из сырьевой ловушки. Назову четыре существенных момента.
Первый: вся нынешняя российская экономическая система развивается в условиях постоянно растущих издержек.
Я люблю приводить пример с автоматом Калашникова. Абсолютно идентичный по своим потребительским свойствам, в 2014 году он закупался российской армией в долларовых ценах в 13,5 раза дороже, чем в 2000-м.
Таким же образом развитие шло по большинству направлений. Чтобы реально уйти от нефтяного проклятия, надо развернуть экономику от постоянного роста издержек к их снижению. Чего мы делать не умеем. По крайней мере, нет ни одного примера в российской новейшей истории, где бы это было достигнуто.
Сравните «Газпром» и «Шелл». При примерно одинаковых объемах выручки количество занятых в «Газпроме» сотрудников в десять раз выше. О какой эффективности здесь можно говорить?
Второй момент заключается в том, что природные ресурсы, в частности нефть и газ, в нашей экономической системе являются основой государственного сектора экономики. А государство сегодня является гарантом экономического благосостояния значительной части населения, и в этой ситуации любой подрыв госсектора рассматривается не только правительством и политической элитой, но и обществом как имеющий очень мощный потенциал дестабилизации в целом.
Мы уже разрушали наше государство в 90-е годы, историческая память свежа, и в этом отношении фактический уход от модели пестования национальных чемпионов представляется реальным подрывом государственных институтов и государственных возможностей в области экономического регулирования. Поэтому развернуть экономику от нефти к конкурентным секторам будет крайне сложно. Тем более что условия для конкуренции в России постоянно ухудшаются, никакие реформы и новые проекты к улучшению конкуренции не приводят.
Третий момент: любое развитие, выводящее нас из сырьевой зависимости, это развитие догоняющее. Любая модернизация Юго-Восточной Азии, Латинской Америки — это модернизация на основе открытости, на основе допуска иностранных конкурентов, на основе поощрения иностранных инвестиций. И в конечном счете, любая модернизация — это принятие более передовых технологий, то есть признание того, что модернизирующаяся страна не является лидером.
Вся идеология современного российского режима основана на том, что Россия «встала с колен», что она является мировым лидером, — какая уж тут модернизация?
Четвертый момент: объективно нефть и газ являются сегодня одними из самых высокорентабельных отраслей в экономике. И в этом отношении было бы логичным требовать от рационально действующих экономических субъектов и органов госуправления уйти от вложений и от увлеченности высокорентабельным, высокомаржинальным сектором и удариться в весьма, скажем так, технологически и организационно сложные проекты в области технологической модернизации, в области научно-технического прогресса и так далее.
Я думаю, уйти от нынешней ситуации России будет практически невозможно. Надо думать, что можно сделать и как можно работать в сложившихся условиях.
Если говорить о примерах довольно успешного развития в странах с высокой долей сырья в экономике, то стоит обратить внимание на Монголию. Это страна с самым высоким темпом роста ВВП за последние десять лет, одно время он пробивал 20% годовых. Страна, разрабатывающая огромное количество природных ресурсов, по целой гамме полезных ископаемых. Страна, которая не пестует национальных чемпионов, а, наоборот, делает акцент на иностранные компании в разработке месторождений, причем очень специфические иностранные компании.
Там практически нет русских, там нет китайцев, там нет американцев. Там есть канадцы, британцы и австралийцы, то есть «сильных» не пускают.
Их политика: нам достаточно высокотехнологичных компаний средних стран, чтобы они разрабатывали наши природные ресурсы и толкали нашу экономику вперед. Это элемент ухода от зависимости от крупных геополитических игроков, тем более соседей. Что, на мой взгляд, правильно. И рост объемов добычи там феноменален: до 30% в некоторые годы.
Кстати, об объемах добычи. Дело в том, что, когда мы говорим о нашем ресурсном достоянии, о наших ресурсных возможностях, мы забываем очень важную вещь: сегодня мы не производим больше нефти и газа, чем в советские времена. В то время как, скажем, Катар добывает сейчас приблизительно в 26 раз больше газа, чем в 90-м году, Казахстан добывает в 3,5 раза больше нефти, чем в 90-м году, — Россия добывает столько же. Если мы хотим выжить как ресурсная страна, мы должны обеспечивать хотя бы прежнюю долю на рынке. Но за последние 15 лет мы съехали примерно на 10 процентных пунктов на мировом рынке, и это очень опасно. То есть мы фактически выдавливаемся с рынка.
Сегодня вопрос заключается, на мой взгляд, не столько в том, как уйти от нефтяного проклятия, а каким образом и какими методами добиться увеличения объема добычи, сохраняя свою долю на рынке.
Мы не можем уйти от нефти, но тогда мы должны быть, по крайней мере, достаточно хороши в этой сфере, но так вопрос у нас пока не ставится.
Конечно, цены на нефть могут вернуться столь же быстро, как упали, к уровням 2008–2009 годов. Но это еще больше усугубит российские проблемы в том плане, что диверсификации развития не будет.
Если же задумываться более глобально, что будет после нефти, стоит вспомнить про Великобританию и уголь, который создал английскую промышленность и современное индустриальное общество. Скажите, кто-нибудь в этом зале, если он не специальный ресурсный экономист, следит за ценой на уголь? Я сильно сомневаюсь. Хотя уголь и сегодня обеспечивает почти половину мирового энергобаланса, больше, чем нефть, но его цена никого не интересует.
Что-то подобное случится и с нефтью. Акценты сместятся. Будут новые источники и ресурсов, будут новые источники и экономического роста.
Нефть будет потребляться, многие страны будут на ней жить. Но нефть перестанет быть значимым геополитическим активом, только и всего. Как сегодня уголь.
Новые типы производства не устраняют предшествующих, они просто замещают их, увеличивая комплексность экономики. И нефть уйдет, как один из слоев прежней, старой, но в то же время существующей экономической системы. И в данном случае мы просто не сможем — ни мы, ни саудиты — строить политические планы на этой основе.
Но экономику среднего уровня мы и дальше сможем развивать. В условиях, если мы поставим перед собой менее амбициозную задачу: не столько уйти от этой сырьевой зависимости, сколько стать первыми в мире эксплуатантами, разработчиками, задавая и норму, и правила, и стандарты в области разработки природных ресурсов. Это неплохая задача. В этой сфере возможны колоссальные технологические успехи.
Нефтедобыча является одной из самых капиталоемких отраслей в мировой экономике в принципе. И объем инвестиций этих компаний в технологии гигантский. В данном случае, если мы хотим найти свое место в технологическом развитии в этой сфере, это место вполне достойно для нас, и оно там есть. Вот это та реалистическая задача, которая может быть поставлена и может быть достигнута.
Автор — директор Центра исследований постиндустриального общества
Первую часть разговора — каким видят будущее России руководители страны и видят ли они его вообще — читайте здесь.
*Дискуссия «Может ли Россия построить «нормальную» рыночную экономику раньше, чем закончится нефть?» проходила в рамках Гайдар-клуба, где с февраля начался новый цикл публичных дискуссий «Будущее экономики», посвященный обсуждению перспектив развития российской экономики в новых реалиях и в контексте глобальных вызовов, стоящих перед мировой экономикой.
