Цивилизация
Ранним утром 16 января строительная техника под надежной охраной полиции и ЧОПа, весь день не подпускавших к воротам стройплощадки ни депутатов Госдумы и Мосгордумы, ни общественников, ни возмущенных жителей района, начала крушить ансамбль начала ХХ века работы известного архитектора Эрнста Нирнзее, признанный аттестованным госэкспертом памятником архитектуры федерального значения.
Вопрос о сносе комплекса исторических зданий на Садовнической улице, 9 комиссия столичного правительства по градостроительству в охранных зонах под председательством вице-мэра Марата Хуснуллина обсуждала за неделю до Нового года. Точнее, обсуждать она его как раз не хотела. Сидевший во главе стола вице-мэр, отметив, что вопрос о домах на Садовнической едва ли не самый тяжелый и сложный, предложил сразу голосовать. Было видно, что он просто пытается сэкономить время и нервы. Не только себе, но и всем остальным —
вопрос предрешен, зачем обсуждать?
Но обсуждение-таки состоялось, и Марат Хуснуллин был настолько любезен, что позволил довести мою защитительную речь до конца и даже не упоминал о возможности выведения из зала, как это случилось позже, во время выступления депутата Мосгордумы Елены Шуваловой.
И я рассказывал про дипломата и мецената Николая Демидова, чей старинный (минимум 1820 года) дом уцелел в основе строения 1 на Садовнической, 9. Про то, что в Италии Демидову поставили памятник, а мы в России собрались ломать его дом — не странно ли? Я напоминал Мосгорнаследию, что оно публикует чертежи строения 2 (в неоготическом стиле, с башенкой) в своих журналах, причем с похвальными характеристиками.
Я вспоминал про Сергея Есенина, чьим мемориальным адресом является строение 3 этого комплекса, и про то, что
снос этого строения будет плохим подарком к 120-летию поэта, которое страна будет отмечать в 2015 году.
Я вспоминал, что новая градостроительная политика Сергея Собянина начиналась с обещаний прекратить в центре офисное строительство — а на месте домов на Садовнической инвестор хочет построить именно офисный комплекс.
И, наконец, довспоминался даже до того, что Сергей Собянин первым делом отменил строительство бизнес-центра на Хитровке, а там тоже были и инвесторы, и постановления правительства Москвы. И что комплекс на Садовнической ничуть не менее ценен, нежели Хитровская площадь…
Я много чего еще там говорил, пытаясь убедить членов комиссии, что эти дома сносить нельзя ни при каких обстоятельствах. Что нужно продолжать искать выход. Что нужно разговаривать с инвестором — в конце концов, он хотя и представитель питерской девелоперской компании «Группа ЛСР», но все же, хочется верить, не инопланетянин и не оккупант, чуждый всего культурного и светлого на московской земле. Тем более им есть о чем говорить, искать компромисс: у той же ЛСР огромный строительный проект на ЗИЛе, а у мэрии есть теперь еще и Новая Москва…
Ну не может же быть так, чтобы такой могущественный мегаполис не мог убедить одного инвестора не уничтожать частицу собственной истории.
А Марат Хуснуллин смотрел на меня и, быть может, думал: откуда они взялись все на мою голову? И те, кто стоял у входа с плакатами, и этот, который рассказывает мне про башенки и про Есенина, когда инвестконтракт подписан еще в 2001 году, и инвесторы подадут в суд, я же с ними пять раз разговаривал, мы и так их уговорили сохранить фасадную стену лицевого дома, а фасады других воссоздать, как были. Им легко говорить «сносить нельзя», а кто будет платить три с лишним миллиарда, которые инвестор потратил на расселение домов?
Я не то чтобы выдумываю здесь за Марата Шакирзяновича — собственно, он все это потом произнес и вслух. Попутно выяснилось, что дома «приходится» сносить из-за подземных паркингов, в которых и сам застройщик не очень заинтересован — но так положено по нормативам, которые другие застройщики еще в ноябре просили мэрию отменить и пересмотреть.
Попутно выяснилось, что на дома по Садовнической градозащитники подали (или, как изволил выразиться глава Мосгорнаследия Александр Кибовский, «вбросили») в Минкультуры акт историко-культурной экспертизы о признании их памятниками федерального значения, подписанный аттестованным государственным экспертом. По закону такие объекты обретают статус выявленных памятников и подлежат госохране, и сносу, стало быть, не подлежат.
Но и это ни на кого не произвело впечатления — вопрос таки был поставлен на голосование, тайное, в бюллетенях. Результаты стали известны лишь 16 января, когда приехали бульдозеры.
Против сноса — четверо: профессиональные эксперты по культурному наследию А. Баталов и Б. Пастернак, представитель ВООПИК А. Демидов и автор этих строк. 16 голосов — «за», в том числе и представителей Мосгорнаследия во главе с А. Кибовским. Это нужно отметить:
глава Мосгорнаследия проголосовал за снос домов архитектора Нирнзее и мемориального есенинского адреса. Это войдет в историю охраны памятников в Москве XXI века.
Одновременно с выпиской из протокола 16 января на Садовническую улицу приехала строительная техника.
Кстати, в Петербурге у ЛСР тоже были проблемы с градозащитниками — из-за «блокадной подстанции» на берегу Фонтанки, на месте которой девелоперы хотели построить отель. Но власти Петербурга повели себя несколько иначе, чем московские: по решению горсовета по культурному наследию подстанцию признали выявленным памятником, что делает реализацию проекта невозможной. Это при том, что девелоперы успели вложить в проект полмиллиарда рублей. Во время дискуссии в городском парламенте договорились, что вопрос о затратах «Группы ЛСР» не должен мешать принятию объективного решения о дальнейшей судьбе блокадной подстанции.
В Москве ситуация зеркальная: то же самое «новое строительство в охранной зоне с изменением габаритов и пространственного решения здания». Вместо трех отдельных домов, вместо колоритного московского двора планируется единый офисный комплекс со стеклянной крышей очередного «атриума». А вот совета по культурному наследию в столице нет и не предвидится — «Архнадзор» с 2010 года предлагает его создать, но получает из мэрии и Мосгорнаследия вежливые отказы.
Перечеркивает ли снос на Садовнической те достижения, о которых постоянно говорят московские руководители, — 300 реставрируемых памятников, без малого 90 поставленных на госохрану и без малого 200 «спасенных от сноса»? И да и нет.
Во-первых, некоторое количество «спасенных», т.е. отправленных на новое рассмотрение, домов с тех пор благополучно приговорены и даже снесены.
Во-вторых, среди «спасенных» как раз и значатся эти самые три дома на Садовнической улице, поскольку их приговаривала к сносу (и то не сразу, а в несколько приемов, после многократных уговоров) прежняя комиссия под руководством Владимира Ресина. В декабре у Хуснуллина их судьбу рассматривали заново.
В-третьих,
исключений из благих правил в Москве стало слишком много, и все они очень болезненные для исторического города.
«Геликон-опера» на месте половины усадьбы Глебовых-Стрешневых на Большой Никитской. Торжественно открытый «Детский мир» — без исторических интерьеров и сводчатых подвалов Лубянского пассажа. Откровенно модернистский проект «новой Третьяковки» в охранной зоне на Кадашевской набережной. Новый собор в Сретенском монастыре, строящийся на месте пяти снесенных монастырских зданий XIX века (!) — вследствие урезания территории и сложной манипуляции с наложением режимов одной зоны охраны поверх другой. Шестиэтажный модернистский офис неизвестного предназначения в нескольких метрах от Ново-Екатерининской больницы на Страстном бульваре. И т.д. и т.п.
Градостроительная политика — это политика. Сознательная городская политическая воля. И к развитию, и к самосохранению. С принципами, с законами и правилами. Если нужно, с издержками. Но никак не с двойными стандартами.
Впрочем, после сноса на Садовнической говорить всерьез о «новой градостроительной политике» московской мэрии будут либо неисправимые оптимисты, либо неисправимые пропагандисты.
Кончен бал.
Автор — координатор «Архнадзора», член Совета при президенте РФ по культуре и искусству
