Цивилизация
Фонд «Общественное мнение» спросил у россиян, кого из известных людей они считают моральными авторитетами и нужны ли им такие вообще. Для начала выяснилось, что у россиян довольно «аморальные» представления о самой морали. 55% считают, что моральные принципы в жизни только мешают. Столько же – 55% – полагают, что среди их близких, друзей, коллег есть те, кто считает их моральным авторитетом для себя; среди молодых уверены в этом и вовсе две трети опрошенных. То есть скромность к числу добродетелей россиянами явно не относится.
Среди известных людей (опрос был свободным: назвать предлагалось пять любых фамилий) 36% выбрали моральным авторитетом президента страны Владимира Путина. Для 6% опрошенных это министр иностранных дел Сергей Лавров, для 5% – Сергей Шойгу. Еще 4% назвали лидера ЛДПР Владимира Жириновского, 3% – премьер-министра Дмитрия Медведева и столько же – режиссера Никиту Михалкова; 1% голосов получил патриарх Кирилл (и это в стране, якобы возвращающейся к своим консервативным скрепам-истокам), наравне с ним идут глава ЦИК Владимир Чуров, экс-премьер Евгений Примаков, глава администрации президента Сергей Иванов, глава Чечни Рамзан Кадыров, журналисты Владимир Соловьев и Владимир Познер и некоторые другие.
Единицы из опрошенных вспомнили Андрея Сахарова, Петра Капицу, Александра Солженицына, но общей картины это не изменило. Бросается в глаза абсолютное доминирование в списке моральных авторитетов действующих высокопоставленных политиков, а не ученых, деятелей культуры или благотворителей. Почтение к начальству у россиян в веках было и осталось.
Причем чем брутальнее образ начальника, тем больше его почитают именно по разряду авторитетов.
Неслучайно стабильной на протяжении всего правления Путина остается доля граждан, почитающих моральным и политическим авторитетом Иосифа Сталина. Когда в прошлом году ВЦИОМ к 60-летию смерти Сталина делал опрос об отношении к нему россиян, выяснилось: 27% испытывают к нему уважение, 6% – симпатию, а 3% – восхищение. При этом в неприязни к Сталину признались лишь 14%, а отвращение к нему испытали лишь 6%. Еще 30%, преимущественно молодые люди, к Сталину относятся равнодушно.
Но когда в 2008 году телеканал «Россия» надумал провести конкурс «Имя России», Сталин лидировал там с большим преимуществом – так, что в последний момент во избежание скандала пришлось «подкрутить» счетчики, чтобы победил политически нейтральный Александр Невский.
Конечно, люди называют тех, чьи имена на слуху, кто ежедневно мелькает по телевизору. Собственно, откуда возьмутся другие, если их не видят и о них не знают.
В стране, где телекартинка провозглашается единственной реальностью, понятие морального авторитета логично подменено телевизионной популярностью.
Опять же важно учесть, что люди высокой культуры или определенных политических взглядов просто не могут появиться в нынешнем телевизоре: они идеологический или культурный «неформат». Но телезвезды, при всем их очевидном влиянии на массы обывателей в любой стране, не тождественны моральным примерам для общества.
Очень показателен всего 1% (меньше статистической погрешности в классическом социологическом опросе) у патриарха Кирилла. Моральные авторитеты все-таки должны быть связаны с моральными ориентирами. А их у нашей нации явно нет. К примеру, среди итальянцев, судя по опросу, проведенному к годовщине избрания Франциска папой Римским, девять из десяти опрошенных испытывают к нему достаточное или высокое доверие. Причем католики дают все 95% доверия, а люди другой веры или вовсе неверующие – 68%.
Среди моральных авторитетов россиян нет практически никого не только из живущих гуманитариев, но и из умерших выдающихся российских деятелей культуры и науки. То есть нация не осознает себя наследницей великой культуры.
В этом смысле апелляция к прошлому в России становится апелляцией к величию территории страны, но не к высотам духа. Для россиян нет образцов поведения, веры, образа жизни, просто людей, чья жизнь и поступки являются примером для других.
Впрочем, само-то слово «авторитет» в постсоветскую эпоху приобрело совсем иное значение, которое используется до сих пор: «авторитетами» стали называть криминальных лидеров.
Почти полное отсутствие у нации моральных авторитетов, кроме действующих или умерших политиков, ставит под сомнение саму национальную идентичность. Получается, у России по-прежнему нет содержательных ценностей, вокруг которых нация готова сплачиваться, строить государственность и просто ориентиры для повседневной жизни, по которым одних можно отнести к людям чести, а других – к непорядочным пройдохам.
Люди, считающие моральными авторитетами политическое руководство или себя самих, вряд ли могут претендовать на статус морального авангарда человечества. На такой зыбкой платформе трудно выстроить новую страну, которая сможет стать примером для других. Может, оттого так сложно ответить на вопрос, ради какой такой великой цели мы повернулись спиной к миру? Ради чего должны терпеть тяготы и лишения, которые нам обещают?
Получается, российская идентичность вновь сводится к триаде «нас все должны бояться», «ты начальник — я дурак», ну и наконец, «барин нас рассудит». Вот и вся нехитрая мораль. Какая мораль, такие и авторитеты?
