Цивилизация
Когда я покупала дом в деревне, меня пугали: как ты будешь его содержать, одинокая женщина? Тут же нужны мужские руки. Действительно, живя в деревне, необходимо быть универсальным специалистом, разбираться в электричестве, в интернете, в садоводстве, в медицине, в устройстве автомобиля и телевизора. Ведь вызвать из района мастера – целая история. Ну и стройка – вечная деревенская стройка, ремонт крыши, замена аккумулятора… Когда у тебя всех этих умений нет, сельская жизнь становится мукой. Конечно, если рядом нет подходящего человека.
В нашей деревне такой человек есть — это Саша. Невеликого роста, в кепочке, с золотом сияющей улыбкой, Саша всегда готов прийти на помощь. Не безвозмездно, конечно. Но берется он за все – водопровод проложить, сантехнику развести, второй этаж построить, крышу покрыть, электрику починить. Вот печи не кладет. То есть себе сделал — и отличную, но другим не решается.
Саша – местный житель, родился в 60-е неподалеку, в селе, куда теперь и дороги-то нет. Когда мы с ним как-то поехали за материалом на пилораму, он мне по дороге показывал: здесь был клуб, сюда ходили на танцы, тут магазин, тут школа — в общем, наносил на заросшие развалины карту прошлой жизни.
В молодости он жил неправедно, то есть сильно выпивал. Жена даже хотела с ним развестись. Теперь не пьет вообще ни капли. Завязал намертво.
А случилось это так. В девяностые годы, когда колхоза уже не стало, а местные попытки самоуправления провались с треском, Саша, как и большинство местных мужиков, пил и тосковал от бесперспективного безделья. Но появился один проект: московский предприниматель, полюбивший наши места, решил завести себе усадьбу для сельского отдыха, построил пару домов, баню, беседку; а поскольку времена были нестабильные, мужички пошаливали, то есть тащили все, что плохо лежит, то хозяйственный москвич решил, что дешевле будет нанять сторожа. И он договорился с Сашей, что будет платить ему зарплату с тем, чтобы тот за домами присматривал, а когда надо, воды бы наносил, печку протопил, но с одним условием – чтобы не пил. И, о чудо, – сработало! Зависимость от денег оказалась посильней, чем от водки.
Пить Саша перестал. И от нечего делать сам построил дом – на продажу, но жена его Света решила, что в таком доме им и самим будет неплохо.
Так они поселились в нашей деревне. Дом Саша себе обустроил комфортно. Первым появился у него теплый сортир (вещь, трудно укореняющаяся в быту местных жителей, которые еще недавно с негодованием отвергали саму мысль о том, чтобы «срать в доме»). Потом – душ. До того была при доме баня, но это для городских экзотика, а для местных – докука. Баню топить трудно, долго, так что теперь, когда вода есть в доме, ее ликвидировали.
Потом завели интернет, чтобы с детьми по скайпу разговаривать. Теперь Саша и новые строительные технологии через интернет осваивает.
Надо сказать, что в нашей деревне живут одни дачники — кто-то почти круглый год, но большинство только летом. И всем что-то нужно: покосить, починить, дров привести, снег разгрести. На все есть своя такса. Как естественный монополист, Саша берет дорого. Кто-то пытается сэкономить, нанять других работников, подешевле. Но у Саши есть одно преимущество – он старается быть точным. Соблюдает сроки, быстро реагирует. И постоянно овладевает новыми навыками.
Сторожит он уже всю деревню, самым старым и верным способом — завел большую овчарку и пустил слух, что купил ружье. Этого довольно. Впрочем однажды, давно уже, кто-то из местных озорников в чужой дом полез — Саша его увидел, но не стал мешать, а просто позвонил в милицию и сдал вора. Чужие здесь не ходят, а своих всех знают в лицо. Так что сидеть с берданкой в сторожке и караулить дома смысла нет – просто все знают, что за деревней следят, и этого довольно.
Поэтому можно все свое время тратить на заработки. И заработки эти становятся все более крутыми. Саша еще исполняет мелкие поручения для соседей – готов и косить, и снег убирать, и печки топить. Но уже очевидно, что делать ему это некогда. Он уже купил себе и бензокосилки всех видов, и снегоуборщики, то есть автоматизировал все виды услуг. Скоро будет нанимать работников, но пока справляются своей семьей.
Надо отметить, вкалывает он как запойный, целыми днями. Вечером долго слышно, как у него во дворе жужжит пила или насос, или дрель. Если нет работы поблизости – уезжает подальше. Сначала работал один, иногда брал себе кого-то в помощь. Теперь же сложилась артель, три человека — они и стеклопакеты ставят, и канализацию проводят. Любой каприз за ваши деньги.
Саша у них главный по расчетам. Обычно на вопрос «сколько?» местные люди стеснительно говорят «ну сколько не жалко...». Это очень обременительно, потому что не дай бог не доплатить — оскорбятся, а переплатить – себе обида. Саша же всегда называет цену очень охотно, до рублей с копейками. И не стесняется запросить.
Вопрос о честности – это самое слабое место. С одной стороны, у Саши ключи от всех домов, и никогда ничего из домашнего имущества не пропадало. Но вот попользоваться чужим стройматериалом – это здесь вроде бы не считается воровством. Мне, например, он отлично однажды продал кирпичи, оставшиеся от прежнего хозяина дома, который я же и купила. Соседка вспоминает, как у нее за зиму «растворились» доски, купленные для пола. Впрочем с ростом благосостояния такое, скажем, свободное отношение к чужой собственности постепенно сходит на нет.
Теперь Саша носит щегольскую рабочую спецовку, инструмент у него отличный, и зарабатывать ему приятней, повышая цену на свой труд, а не жульничая. Будем честными: с культурой труда пока не все в порядке. Опять же привычка всех местных мастеров – где на глаз отрезать, там со всей дури шарахнуть – есть и у Саши. Это поколениями передавалось:
до сих пор про какой-нибудь дом с одобрением говорят, что, мол, хороший, хозяин для себя ставил. Для других-то можно вроде и не стараться. Да и для себя многое делали по традиции кое-как.
Однако некоторые традиции, к счастью, постепенно меняются, растет мастерство, а с ним и самоуважение. Появляется и гордость за свое умение. Уже хочется не только деньги получить, но и порадоваться сложной и качественно сделанной работе. Сейчас артель учится работать с архитектором, по чертежам.
Тут надо сказать о главной причине всего этого благополучия. Дело, конечно, в жене. Это Света поставила в свое время условие – или работа и семья, или пьянство. Света нашла мужу занятие, она же стала рядом с ним в первые, самые трудные годы, когда Саша умел не больше, чем любой деревенский мужик. Света приняла решение о переезде из многоквартирного дома с водой и канализацией в пустую зимой деревню. Стала самым лучшим и самым верным подмастерьем. Работящая, хозяйственная, жизнерадостная, Света и есть главный мотор их семейного предприятия.
В отличие от большинства деревенских жителей, у нее есть очень верная установка – любая работа хороша, если за нее платят.
Света брала в стирку белье у отдыхающих, сидела с больными их родителями, готовила, мыла посуду, убирала, если это входило в контракт. И всегда в бодром настроении. Они оба вообще на удивление улыбчивые.
Сейчас у них рядом стоят уже два дома: летом дочь приезжает из Питера с внуками. Сыну тоже помогли дом построить в соседнем районе. Машину чуть не каждый год меняют. Родителей не оставляют, перевезли в многоквартирный дом в соседнем селе, к врачам на машине возят, лекарства покупают. В общем, Саша со Светой и есть наш сельский средний класс. Настроенные на потребление и на рост благосостояния.
Но вот что интересно: для роста материальных потребностей у них есть все условия. Сведения о новой бытовой технике поступают в наши края с той же легкостью, что и в столицу. Мои соседи уже не деревенские, а сельские жители: они не выращивают ничего «свойского», как у нас говорят, не сажают огород, не держат скотину. Продукты покупают в магазине, а поскольку у них своя машина, ездят в Кинешму, Иваново, Кострому. Ассортимент в каком-нибудь «Эльдорадо» или «Бигаме» до сих пор радовал – все новинки от мотора до электрорубанка.
Другое дело – гуманитарная сфера. Тут ни среды, ни возможностей. Во всем, что касается культуры, никакой информации, никакой рекламы. Что в ближайшем (то есть за 25 км) кинотеатре, что в книжном магазине – только убогий масскульт.
На почту приходят разве телепрограммы или календари для садоводов и огородников. Доступные радиостанции – это в основном песни и реклама про шашлычок.
Про телевидение я не говорю… Знаю, что Света не любит телевизор, а Саша, напротив, всегда его включает фоном, когда дома.
О политике они с нами не беседуют: им ведь важно иметь хорошие отношения с заказчиками, а взгляды у всех разные. Поэтому я не знаю, что они думают на самом деле о нас, москвичах, о Путине, о власти, об Украине.
Был такой случай. У меня болела мама, лежала не вставая, и я попросила Свету посидеть с ней на время моего отсутствия – мало ли что. Через три часа вернулась и обнаружила их в той же мизансцене, что и оставила: мама что-то увлеченно рассказывала Свете. Когда я спросила, сколько я должна ей за пригляд, Света замахала руками: «Что ты! Какие там деньги! Мама твоя столько мне интересного про Пушкина рассказала. Надо же, сколько она всего знает».
Думаю, дело не в том, что Света ничего о Пушкине и его дуэли не слышала, а в том, что мама моя рассказывала именно для Светы, приноравливая свои знания к ее возможностям и интересам, но при этом относясь к ней вполне серьезно. Обычно же в наших СМИ уровень слушателя или игнорируют, или занижают.
Мне кажется, будь у нас иначе устроена культура, получай Света хоть из того же телевизора, редакторам которого сельские зрители представляются малоразвитыми идиотами, не только новости про Украину и США, а какие-то нормальные путеводные советы, жизнь их с Сашей была бы менее замкнутой, более активной и интересной. Более активной была бы в том числе и гражданская позиция.
Сейчас же их жизненный вектор направлен на материальное потребление, и, пока есть куда развиваться в этом направлении, они не жалуются.
Интересно, впрочем, что вполне прилично зарабатывая на отходных, как раньше говорили, промыслах, Саша продолжает официально служить охранником при федеральном учреждении, с графиком одну ночь в три дня. С очень незначительной месячной зарплатой. Но, как говорится, на всякий случай. А вдруг что.
