Цивилизация
Невесты капитала
Либеральные девушки предпочитают назначать встречи в «Гараже», на «Стрелке» или «Винзаводе», ну в крайнем случае в не самом народном кафе торгового центра. В таких местах быстро начинаешь мечтать о фиксированных пайках, одинаковой одежде, отмене денег и большом массовом скачке в небывалое. При встрече либеральная девушка сразу засыпает тебя вопросами, краем глаза все время шмыгая в ручной экранчик, на котором вечно творится что-то неотложное.
Готов ли я защищать современных художников? У современных художников всегда проблемы, меняются только их фамилии. Возмущен ли я нашей репрессивной наркополитикой? Осознаю ли, что даже самой простой недвижимостью станет вскоре накладно владеть? Жалею ли я, что второй, не сырьевой, но инновационный полюс экономики в «нашей раше» так и не возник? И что стоит сделать с теми, кто во всем этом персонально виноват? Ведь известно, кто это.
Обычно можно и не отвечать. Они на все ответят себе сами (речевая школа Тины Канделаки). Достаточно просто иногда кивать и заинтересованно двигать бровями.
Их любимый город, конечно, Лондон. Там они окончательно убедились, что постиндустриальная экономика требует от работника «фанки-бизнеса» всей его неповторимой субъективности, творчества, личных особенностей. Именно наша креативность теперь стала главным источником роста капитала. Человек больше не винтик предыдущей «фордистской» модели капитализма, его индустриальной стадии. Граница между работой и отдыхом для тех, кто уже живет в будущем, наконец-то стерта. Проблема отчуждения решена.
При этом они совершенно не против левых. Ведь левые — это антикопирайт, легалайз, флешмоб и контемпорари арт. Когнитивный пролетариат и скандальные художники. Левые — важная часть евродемократии. В грядущем обществе разборчивых потребителей реальная власть будет принадлежать буржуазии («какое все же неприятное и устаревшее слово!»), при которой левые будут работать совестью. Не слишком, впрочем, требовательной…
Они ностальгируют по 90-м, хотя самые молодые из них вообще ничего из той эпохи не помнят.
У них были умеренные надежды на Медведева и на Прохорова. На Ходорковского кое-какие надежды есть до сих пор. Они верят в «твиттерную революцию». В то, что «революционер» станет скоро самой модной профессией. Ниспровергатель, упразднитель и новый «непоротый» человек. Устроитель протестных катаний в тележках из супермаркета по центральным улицам.
А иначе… Иначе Мордор.
В Мордоре вам сломают кости в полицейском обезьяннике и никому за это ничего не будет. Бросят против вас нанятых футбольных фанатов, окружат ваш дом шумным «югендом» и позовут послушного попа, чтобы он все это благословил, к месту цитируя Писание.
Либеральные девочки недоумевают: как я могу быть не с ними? Ну не с теми же? Я же не хочу накликать на страну одну большую Скойбеду? Мне же не понравится жить в Северной Корее? В государстве, где сохраняется никем и никак не контролируемая монополия нового боярства на насилие и доступ ко всем местным ресурсам.
Что меня больше всего в них смущает? Презрение (иногда смешанное с брезгливой колониальной жалостью) к судьбе всех, кто не впишется: недостаточно образованных, обеспеченных, мобильных, чтобы вести «нормальный образ жизни».
Обожание Запада и ужас перед всем «совковым». Религиозная вера в волшебную силу правильно примененного капитала, как в трогательном видео, где девочка бросает монетку в шляпу волшебника и получает бетховеновскую «Оду к радости» в исполнении живого оркестра.
Они уверены, что будут «нормально жить», принося «когнитивную пользу» просвещенной буржуазии, максимально независимой от государства. А если двум третям «быдла» все это не понравится и оно восстанет, то они позовут местного Пиночета (для таких случаев как раз и существует государство) и заплатят ему за сохранение порядка, то есть стравят одну часть «быдла» с другой. Ну или элементарно свалят в свой любимый город.
Эти девушки улыбаются мне все шире. Но в ответной улыбке кожа на лице как-то не растягивается. И в их обществе я все чаще вспоминаю о судьбе Уильяма Морриса — мастера орнаментов, экслибрисов и витражей, придумавшего стиль модерн.
Он был убежденным социалистом, издавал пропагандистский журнал «Коммунойл» и проектировал идеальные дома для творческих трудящихся.
Это ведь так просто: талантливые ремесленники будут образовывать утопающие в зелени счастливые общины, а впечатленные этой утопией миллионеры будут финансировать такой переход к новой цивилизации свободного труда и полного равенства возможностей. Как только богатые увидят его проекты, они сразу же выделят на это деньги, потому что это лучшее, на что их вообще можно тратить. Общество мирно дозреет, его интеллект вырастет, а вкус утончится. Все произойдет само собой, потому что человеку свойственно выбирать то, что более достойно.
Моррис не собрал денег даже на один «идеальный дом». В Британии до сих пор существует движение его сторонников. Они уверены, что, если как следует объяснить капиталистам, как прекрасен нарисованный Моррисом мир, те немедленно начнут в него вкладываться. Этой трогательной вере уже более ста лет.
Кибальчиши Кремля
Патриотические мальчики предпочитают обсуждать дела в стенах институтов, «центров» и «фондов» с лукавыми и загадочными названиями, куда обязательно нужен пропуск. В таких местах, где все, от охранника до самого высокого начальника, переполнены статусной обстоятельностью и чувством высокого долга, хочется нарисовать что-нибудь неожиданное на стене или громко включить музыку.
Они всегда говорят с тобой так, словно ты уже вступил с ними в заговор и они доверяют тебе самые сокровенные тайны братства. Мы ведь понимаем, что самое главное сейчас сохранить государственную самостоятельность, производство, инфраструктуру, а остальное — детали? Мы признаем, что государство — единственный гарант того, что две трети «нерентабельных людей» не лягут в землю, что нация и культура хоть в каком-то виде выживут? Государство нужно будет развивать в «социальную сторону».
Новой, только выстраиваемой сверху, политической нации необходимы левые, главное, чтобы они работали на свое государство, а не на чужое. Ведь левые — это лучшие и профессиональные критики Запада, рынка и буржуазности. Их голос очень пригодится в геополитической войне, которая уже идет.
Если западные элиты спровоцируют тут русский Майдан, то государству, конечно, придется «снять перчатки», до последнего отстаивая свой суверенитет.
Я ведь готов участвовать в этом с ними? Ну не с теми же? Те же просто хотят, чтобы здесь ничего не было, и тогда им будет спокойнее отсюда уехать. Или, в лучшем случае, те хотят быть «смотрящими» за этой «варварской» территорией. Принятыми в транснациональную семью «успешных людей». Их победа означала бы самоубийство нации и лишение ее всякой самостоятельности.
«План суахили», как когда-то мудрый Проханов это назвал. Я же не хочу добивать общество вместе с теми?
На пути больших денег, которые хотят стать еще большими деньгами, может встать только власть честных чиновников. Просвещенная и суверенная бюрократия, не чуждая «розовых» идей и социального популизма.
Их главным ужасом является «возврат 90-х», хотя многие из них тогда ходили в детский сад. Очкарики с гуманитарных факультетов, навсегда перепуганные «уходом государства отовсюду», они любят фотографироваться на фоне провинциальных церквей, с видом знатоков рассуждать о гениальности отечественного ВПК и млеют, думая об операциях спецслужб, позволяющих делать то, с чем закон не справляется. Они готовы лгать, выдавать острое шило за душистое мыло и называть мир войной («тебе нужна правда или победа?») ради этой абсолютной ценности — суверенности бюрократии, гарантирующей выживание нации в целом, но не гарантирующей никому из нас в отдельности вообще ничего.
Патриотические мальчики настраивают себя на решительные действия. Да, государству придется превышать и нарушать, но оно суверен, то есть тот, кто устанавливает правила, и потому сам находится выше правил. Да, закрывать глаза придется на многое. Но мы же понимаем, что стоит на кону? В конце концов, именно левые должны помнить, что закон — не фетиш, а инструмент.
У нашего государства есть внутренний враг, пресловутый «западник». Победивший на Западе тип человека (немногочисленные тамошние традиционалисты — дружественное исключение), пижон и вырожденец, пока еще находится у нас в меньшинстве, но это не повод расслабляться.
Хуже «западника» только другие патриотические мальчики, которые не настоящие патриоты, а только прикидываются и которых давно пора удалить, а нас, настоящих, вместо них давно пора бы приблизить. Ревность и конкуренция в среде профессиональных любителей родины заставляет их за спиной обвинять друг друга во всех известных им грехах.
Мы же догадываемся, что самые абсурдные дела в суде и законы в Думе как раз дело рук внутренних врагов российской власти и тайных агентов Запада, чтобы дискредитировать наше большое дело? Да, элита нуждается в коррекции, и именно поэтому нужно участвовать, а не смотреть со стороны.
Эти мальчики все чаще мне подмигивают, уверенные, что я с ними одной крови. И я все чаще, не мигая глядя им в глаза, вспоминаю нашего гениального конструктивиста Константина Мельникова.
В 1932 году он всерьез предлагал строить на месте взорванного храма Христа не Дворец Советов, а Дворец народов. За основу проекта Мельников взял перевернутый конус, показывая, что в бесклассовом обществе народ оказывается наверху и располагает всей властью, подчиняющей интересы отдельных коллективов, а в самом низу уже находятся частные интересы отдельных граждан. Проект был Сталиным отклонен. Правящей партии больше нравился Дворец Советов с его пирамидальным величием нового государства, подчиненного великой идее (стометровый Ленин в облаках).
Но и этого сделано не было, и позже власть согласилась на бассейн, который зиял на месте храма огромным дымящимся вопросительным знаком.
Имитируя глухоту
Конечно, обе стороны прекрасно обойдутся и без меня. Зовут так, для широты коалиции и чтобы не оказался с другой, неправильной стороны. Просто пытаются пристроить человека с пользой к своему делу, раз уж он есть и на чем-то настаивает.
На пути утопии Морриса встала логика капитализма. На пути утопии Мельникова — логика авторитарной государственности.
Для либеральных девочек способность к труду, изобретательность и взаимопомощь есть потенциальные формы существования будущего капитала. А для патриотических мальчиков все это ресурс для правильного администрирования. Две архитектурные метафоры не дают ответа, но позволяют бесконечно откладывать выбор, игнорировать оба призывных голоса, имитируя глухоту.
Можно, конечно, мечтать о собственном поле, автономном пространстве, сети, где в приоритете интересы тех, кто что-то делает и изобретает, а не присваивает, чтобы превратить в товар, или управляет, чтобы укрепить свою власть. Но возникновение такой третьей стороны, равно независимой и от власти, и от капитала, крайне невероятно. Для него просто нет исторических причин, а мечта — это еще не причина.
Я просто тяну время, не желая совершать выбор.
Автор — левый активист, автор книги «Поп-марксизм»
