Цивилизация
Папа Франциск пригласил Махмуда Аббаса и Шимона Переса приехать в Ватикан и помолиться о мире. Президенты Израиля и Палестины охотно приняли приглашение. Но это еще не все. Специально по этому случаю в Ватикан пожаловал константинопольский патриарх Варфоломей. Таким образом, христианство оказалось представлено двумя крупнейшими конфессиями – католичеством и православием. Правда, не российским.
Встреча началась с молитв и отрывков из трех Писаний – иудейского, христианского и мусульманского, – прочитанных священнослужителями трех религий. Затем Франциск обратился к участникам с проповедью и вознес молитву о мире. После него с речами о вере, которая помогает обрести согласие, выступили Перес и Аббас.
В завершение папа, патриарх и президенты расцеловались, обменялись рукопожатиями и посадили оливковое дерево.
Хотя церемония не отличалась помпезностью, в ней была тщательно обдуманна каждая деталь. Чтобы не давать предпочтения ни одной из религий, священные тексты читались в хронологическом порядке, начиная с древнейших. Первыми оказались иудеи, их сменили христиане, затем пришел черед мусульман, чтение перемежалось классической и национальной музыкой. Делалось все это с единственной целью – избежать обвинений в синкретизме (смешении религий), до которых так охочи ревнители «истинной веры».
Христианство было представлено двумя конфессиями, но для молитвы избрали нейтральное место, лишенное христианской атрибутики, – сад возле Папской академии наук. И наконец, оливковое дерево – символ мира, признанный всеми тремя религиями.
Между тем отсутствие помпы вряд ли скрыло от кого-нибудь уникальность события: никогда прежде лидеры враждующих народов сообща не молились о мире.
Теперь представим себе, что патриарх Кирилл пригласил для совместной молитвы президентов Украины и России. Политическая ситуация тоже патовая, но с религиозной точки зрения препятствий для молитвы нет: Владимир Путин и Петр Порошенко принадлежат к двум церквям Московского патриархата, который как раз и возглавляет Кирилл. Ему и флаг в руки.
Но представить себе такую картину как-то не получается. Чем это объяснить?
Вернемся к предыстории папского приглашения. Франциск сделал его после мессы в Вифлееме во время своего недавнего визита в Израиль. Несмотря на то что оно прозвучало довольно неожиданно, определенный политический расчет в нем был.
Перес настроен более миролюбиво, чем израильский премьер Нетаньяху, должность у него скорее церемониальная, а в июле он и вовсе собрался на покой. Но для папы был важен символический смысл жеста, потому что именно религиозная подоплека и составляет суть его политического поведения.
Совместная молитва – это ведь не политические переговоры, когда участники наперебой давят друг на друга хитроумными аргументами. Это нечто совсем иное.
О чем папа и заявил открытым текстом журналистам на борту самолета, возвращаясь из Иерусалима: вы же не считаете меня безумцем, надеющимся самостоятельно решить проблему, над которой уже более полувека бьются лучшие политические умы. Нет, он уповает на Бога. Но то, что молитва создает атмосферу взаимного доверия, которого так не хватает обычным политическим отношениям, Франциск, конечно, тоже понимает.
Религиозное измерение усугубляется и датой встречи. Она пришлась на праздник Пятидесятницы, когда, согласно христианскому Писанию, на собравшихся в Иерусалиме апостолов сошел Дух Святой и они заговорили на языках, а вскоре разошлись по свету, проповедуя благую весть. Богословы нередко истолковывают это событие как символ вселенского духа христианства. Не самый плохой день, чтобы помолиться о мире.
Ватикан никогда не чуждался международной политики. Это хоть и крошечное, но государство. И влияние его всегда было несоизмеримо с территорией.
Вопреки казарменным шуточкам Сталина об отсутствии у Ватикана боевых дивизий оно помогало папам оставаться в гуще мировых событий. Недавно канонизированный Иоанн XXIII предлагал свои посреднические услуги во времена кубинского кризиса, и не случайно Никита Хрущев пытался наладить с ним особые отношения. Другой новый святой Иоанн-Павел II был так тесно связан с польской Солидарностью, что ему приписывают немалую роль в крушении коммунизма.
Конечно, эти папы осуществляли свою политику, влияя на умы верующих, но ни один из них не подчеркивал так сильно ее религиозное измерение, как это делает Франциск. Для них оно было скорее одним из средств в политическом инструментарии, а для него носит самоценный характер. Чем это объясняется? Вряд ли только тем, что нынешний папа исключительный молитвенник. Иоанн-Павел II никак не уступал ему своим мистическим даром.
Не стоит забывать, откуда Франциск родом. Это Аргентина, где вера всегда была горячей. И играла там немалую роль в политике, как и во всей Латинской Америке. В конце концов, это признал и несгибаемый атеист Фидель Кастро, несколько лет назад приветивший папу Бенедикта XVI в Гаване.
Влияние религии на политику растет и в Африке, и в Азии, во множестве стран, которые нынче объединяют общим названием «глобальный юг». Кстати, туда входит и Ближний Восток, о мире на котором молились в Ватикане. Для Франциска ставка на политику такого рода вполне органична. И он убежден в ее эффективности.
Есть ей место и в США, где каждый президент почитает своим долгом посещать национальные молитвенные завтраки, где собираются представители ведущих американских конфессий.
Но можно ли сказать то же самое о секуляризованной Европе? Здесь политику от религии стараются отделять. Недаром пресс-секретарь Тони Блэра в свое время прославился фразой «Мы религией не занимаемся». Но, уйдя с поста, Блэр ею занялся очень плотно, возглавив фонд, который специализируется именно на политической стороне религии. Как объяснить это противоречие? Очень просто. В нашем стремительно сужающемся мире «глобальный юг» и «глобальный север» находятся в постоянном взаимодействии. И заботы одного не могут не стать заботами другого. Религия не исключение.
Вернусь к тому, с чего начал. Почему трудно себе представить молитвенную встречу президентов России и Украины под эгидой православного патриарха? Ведь нам уже не первый год твердят о религиозном возрождении в России, где чуть ли не 80% населения называют себя православными.
На самом деле речь идет о попытках россиян обрести национальную и культурную идентичность, те же социологи приводят очень низкие цифры реальной воцерковленности (на Украине, кстати, она гораздо выше). Однако это объясняет далеко не все, ведь даже весьма секуляризованные британцы к религиозной стороне политики довольно чувствительны.
На мой взгляд, гораздо важнее другое. А именно то, что российское православие утратило свою самостоятельность и целиком зависит от государства.
Патриарх активно участвует в политике, но мало чем отличается от политиков светских. Средства и методы у него те же. Но духовный авторитет совсем не тот, что у папы Франциска. Поэтому его призывы молиться о мире на Украине звучат крайне неубедительно. Обстояли бы дела иначе, он сумел бы свести вместе двух президентов – прихожан Московского патриархата – и помолиться с ними о разрешении конфликта.
