Цивилизация
В среду был подписан масштабный контракт между «Газпромом» и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией CNPC. На протяжении 30 лет российский монополист будет поставлять в КНР до 38 млрд кубометров газа в год. Переговоры по этой сделке велись 10 лет, и даже накануне не было ясно, будет ли контракт одобрен всеми заинтересованными сторонами.
Подписание контракта воспринимается как окончательное завершение «поворота России на Восток». И на фоне ополчившихся на Москву из-за украинских событий стран Запада выглядит как вынужденное.
На самом деле выход нашей страны в АТР, превращение ее в державу, имеющую прочные позиции в Восточной Азии, — долгосрочная стратегическая линия Владимира Путина.
Так, согласно «Энергетической стратегии России на период до 2030 года», принятой правительством еще в конце 2009 года, доля европейского направления в экспорте топливно-энергетических ресурсов должна «неуклонно сокращаться за счет диверсификации экспортных энергетических рынков в восточном направлении (Китай, Япония, Республика Корея, страны Азиатско-Тихоокеанского региона)». К 2030 году удельный вес восточного направления в экспорте нефти и нефтепродуктов должен возрасти до 22—25%, а в экспорте газа — до 19—20%.
В подписанном Путиным 7 мая 2012 года «Указе о мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации» азиатско-тихоокеанское направление стоит на третьем месте, сразу после отношений со странами СНГ и связей с Европейским союзом. При этом в процессе реализации курс предполагает наращивание «участия в региональных интеграционных процессах».
Собственно, проведение в 2012 году саммита АТЭС во Владивостоке и должно было послужить одним из шагов в этом направлении.
Китай – это другая Вселенная для России. Нельзя исключать, что понимания между Россией и Китаем будем намного меньше, чем между Россией и Европой. Но ничего удивительного в самой переориентации России на Восток нет. По мере того как сюда смещается центр экономического развития, сюда же из Евроатлантики перемещается политический центр, а с ним и вопросы войны и мира. И это понимают все глобальные акторы.
В 2012 году о стратегическом развороте внешней политики США в сторону Восточной Азии со страниц журнала Foreign Policy объявила тогдашний госсекретарь Хиллари Клинтон. Даже сами азиатские игроки переориентируют свою международную линию на Азиатско-Тихоокеанский регион. Достаточно вспомнить об активно реализуемой Индией Look East Policy.
Последние действия Соединенных Штатов и Европейского союза лишь ускорили объективный процесс. Если бы «украинская политика» Запада была иной, поворот России на Восток все равно состоялся бы, просто занял более долгое время.
Однако именно эта скорость, с которой осуществляется поворот, вызывает опасения.
Попав под удар с Запада, Россия вынуждена совершать поворот стремительно, а значит, негармонично. Поиск равнозначного европейскому рынка, а также политической поддержки толкает Россию не вообще в АТР, а именно на сближение с Китаем. И это несет угрозы.
Рассуждения о том, что наша страна станет сырьевым придатком КНР, кажутся как минимум странными. Ту же роль отводил ей и Запад (хотя, наверное, кому-то кажется эстетичнее быть сырьевым придатком Запада, а не Китая).
Здесь Москва ничего не теряет. Но, становясь союзником Пекина, мы утрачиваем значительные позиции в самой Азии. Известно, что у Китая весьма натянутые отношения со своими соседями. Все острее становятся противоречия с Японией, странами Юго-Восточной Азии, нельзя назвать идиллическими отношения с Индией.
Раньше все эти государства воспринимали Москву как некий контрбалансир разворачивающемуся в АТР противостоянию между Пекином и Вашингтоном. Именно с этим были связаны крупные контракты на поставку вооружений, например, во Вьетнам или Индию.
Государства, так или иначе втянутые в конфликт, стремились привлечь Россию в регион: в 2010 году наша страна официально присоединилась к механизму Восточноазиатского саммита, тогда как пятью годами ранее ей в этом отказали. Стало гораздо более благоприятным и отношение к российскому бизнесу.
Теперь же, когда региональные государства начнут воспринимать Москву как однозначного союзника Пекина, а не независимого игрока, все отношения со странами Восточной Азии, которые российская дипломатия выстраивала многие годы, окажутся под вопросом.
