Цивилизация
День 3 июля 2013 года был отмечен на российском политическом календаре двумя событиями – десятилетием со дня смерти журналиста, автора антикоррупционных расследований Юрия Щекочихина и арестом по обвинению во взятке оппозиционного мэра Ярославля Евгения Урлашова. Это две точки, между которыми пропасть. В этой бездне и может уместиться разница между оппозицией, приведенной в движение волной горбачевской перестройки, и оппозицией, порожденной мутными движениями девяностых и нулевых лет.
«Вот кто это такой, Леха, вот кто это такой?!» – говорил мне возмущенный депутат Госдумы России Юрий Щекочихин, засунув прямые руки в карманы и вздрагивая, как воробышек, плечами. «Что это за министр?! Я никогда такого не видел! Откуда он такой взялся!? Пришел ко мне только что на встречу, открыл портфель и стал доставать пачки долларов! Я с ним быстро распрощался». Выпорхнувшие из карманов и разведенные в недоумении ладонями вверх руки, неповторимый поворот щекочихинской головы, обнятой седыми волосами и взгляд против ее движения. Взятки и Щекочихин были параллельными прямыми.
Феномен измельчания власти очевиден. Но не стоит радоваться. Потому что он не только ей свойственен. В оппозиции то же – место людей серьезных все более занимается разменной политической монетой.
Вместе с этим идет процесс измельчания, укорачивания мыслей, воспаления голов в группах общественной поддержки – это две стороны одного и того же явления. Поэтому ответ на вопрос «Будет ли лучше с коррупцией, чем сегодня, когда к власти придет оппозиция?», не может быть положительным. Для него нет ровно никаких оснований.
Пожалуй, это измельчание связано с уничтожением влиятельного интеллигентного слоя, поднявшегося во времена хрущевской оттепели и игравшего такую большую роль в период горбачевской гласности. Он был способен задавать нравственную планку, далекую от стяжательства, и своим примером подтверждать применимость такого идеала. Это был во многом этический центр российской политики. Его уходящее влияние чувствуется и сегодня, но не оно формирует главный вектор.
Сегодняшнее основное направление, о котором так красноречиво говорит дело Урлашова, другое. Нормой является сочетание оппозиционной политической деятельности и какие-то если не уголовные, то обязательно мутные дела с продажей леса, пересылкой денег, почтами и миноритариями.
Политика и коммерция идут даже и не рука об руку, а обнявшись и распевая в два хриплых горла одну и ту же песню. Григорий Явлинский однажды метко назвал подобные явления «коррупцией во имя демократии».
Феномен безыдейности оппозиции усиливается ее разнородным составом. Здесь немало людей случайных, сделавших в начале «нулевых» ставку «не на тех» и по существу мстящих своим собратьям у власти за свой неверный выбор. Это не очень отличается от борьбы в самой власти за влияние и доступ к ресурсам. Только ведется она извне, но за те же самые блага.
Другую часть составляют циники, считающие, что правильно манипулировать угодными массам лозунгами, но, по существу, – коррупция неизбежна, и власть всегда даст возможность заработать. Пусть в иной форме, не в таком размере, как сегодня. Но это должно быть и радостно гражданам – мы уменьшим то, что победить невозможно. Да и, в конце концов, раз мы оппозиция, которая стольким жертвовала в прошлом, почему бы нам немного не заработать у власти, взяв денег у каких-нибудь коммерсантов? У них что – мало? А сами они как деньги сделали? Так ведь еще и предлагают. Все так живут.
Наконец, третью часть составляют идеалисты. Такие были и в ельцинскую пору инородным вкраплением, уменьшавшим сцепку властной номенклатуры. Их постепенно из властной машины удалили – как больные зубы, мешающие работе здорового коррупционного организма.
Под днищем этого трехслойного корабля колышется если не море, то, во всяком случае, озеро под названием «Хочу перемен». Взволнованное, бескомпромиссное, готовое беззаветно верить вознесенным на волну благодаря своей энергии и случаю лидерам. Вопрос, однако, в том, способны ли эти люди не только очаровываться и разочаровываться, присоединяться и отсоединяться, а учиться на своих ошибках? Не давать себя увлечь мыслью о том, что во всем виноваты власти. Это они подбрасывают деньги, подсылают бизнесменов с взятками, а наши лидеры ни в чем не виноваты!
Способны ли сторонники оппозиции сделать выводы из случая с Евгением Урлашовым? Научиться выбирать себе лидеров и отказывать тем, кого они поддерживали, но кто предал их надежды?
На этот вопрос невозможно ответить «да», если хотя бы часть лидеров политической оппозиции не поймет, что коррупция и коммерция несовместимы с политическим лидерством. Обогащение не может служить целью политической карьеры. Для людей, охваченных денежной лихорадкой, есть другая сфера деятельности – бизнес. Идти в политику за заработком – пустое дело.
Только такой тип политика-нестяжателя и может быть в сегодняшней России действительной альтернативой существующей системе властного барства. «Мелкий факт, характеризующий Врангеля… – записывает в своем парижском дневнике 1922 года об одном из вождей Белого движения депутат III--IV Думы Никанор Савич — …Финансовый Совет ассигновал 5000 фр. Врангелю в пособие по случаю несчастия с «Лукуллом». Врангель деньги вернул, написав Гирсу, что не желает брать пособие, когда другие в еще худшем положении, а если Гирс располагает средствами, которыми он считает себя вправе распоряжаться, то пусть их пожертвует гимназии его имени».
Вспоминаешь о Щекочихине. Читаешь о Врангеле. И думаешь, что сегодняшние взяли бы без звука. Хотя они и оппозиция.
