Цивилизация
Президент Путин подписал антикоррупционные указы, которые, как выразился глава его администрации Сергей Иванов, являются «серьезным шагом на пути искоренения взяток, откатов, казнокрадства» и, более того, «это долговременная война», а не «дань моде, не пиар-кампания, не стремление отвлечь внимание общества от других проблем». Речь, напомним, идет о введении обязательного декларирования зарубежной собственности и закрытии счетов чиновников за границей. Отрадно видеть такой уровень серьезности. Не случайно Иванов оговаривается насчет долговременности предстоящих боевых действий — ведь тем самым он признает ключевой характер проблемы.
Президентские указы «О мерах по реализации отдельных положений ФЗ «О противодействии коррупции» и «О мерах по реализации отдельных положений ФЗ «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам» предусматривают «вынужденный», по признанию Иванова, переходный период в 3 месяца — просто постольку, поскольку соответствующее законодательное обеспечение еще не принято Думой и Советом федерации. Такое ощущение, что медлить нельзя.
Когда-то к указному праву прибегал Борис Ельцин, но то было в условиях ожесточенного противостояния с парламентом, а в нынешнем раскладе при всех ссылках на непростую игру власти, стремящейся сохранить стабильность, никак нельзя найти даже признаков сопротивления законодательных структур.
Однако сочтем, что требуются немедленные меры. Но тогда зачем переходный период?
Политолог Алексей Мухин замечает, что он крайне полезен, ведь «чиновника, как и мышь, нельзя загонять в угол, поскольку мышь бросается, как известно, на кота». «Это грамотное действие властей, которые не хотят настраивать против себя целый социальный слой», и «теперь чиновники могут спокойно уладить свои проблемы», говорит политолог. Это на самом деле довольно пугающая картина: слабосильный и оттого очень осторожный кот и могучие мыши, проблемы которых оказываются важнее, чем сохранность казенного амбара. Но в том случае,
если указы действительно кардинально поменяют ситуацию с казнокрадством и другими прибыльными способами злоупотребления службой, можно и это перетерпеть.
Указы и законы при всем том не имеют обратной силы (что, вообще-то, с точки зрения основ права верно), а следовательно, готовиться к их появлению влиятельные мыши могли уже довольно давно. Так что речь идет об элементах борьбы с незаконным обогащением новых лиц в системе государственной власти либо тех, кто совсем уж не следит за тем, куда дует ветер.
Состояния, сделанные до этих срочных шагов верховного руководства, затронуты не будут, а их обладатели по-прежнему не столкнутся с карьерными рисками.
Ну хоть так.
Этот подход, на поверку оказывающийся довольно снисходительным к тому, что уже сделано (а сделано вроде бы немало, раз начата «долговременная война»), мог бы быть значительно ужесточен, включи Россия в свое национальное право нормы, репрессирующие незаконное обогащение, то есть ратифицируй и сопроводи соответствующими законодательными новациями знаменитую статью 20 международной конвенции по борьбе с коррупцией ГРЕКО. Это, однако, по-прежнему слишком смелый шаг. О нем видные политики России уже высказывались как о способном нарушить презумпцию невиновности и поразить начальство в его гражданских правах и так пока от той позиции и не отошли.
Между тем весь корпус актов — и указы, и законопроекты — нуждается, конечно, в тщательном разборе, потому что его некоторая мягкость не так страшна, как возможность того, что в нем могут оказаться банальные пробоины. Каждая из которых вполне способна пустить ко дну весь боевой антикоррупционный флот. На презентации путинских указов Евгений Школов, глава президентского управления госслужбы и кадров (который и будет лишать проштрафившуюся номенклатуру доверия и работы), к примеру, четко сообщил: расходы юридических лиц, зарегистрированных на супругов чиновников и их несовершеннолетних детей, «безусловно, не учитываются». Вообще-то, это вполне себе лазейка. А то и просто открытый кингстон для всей этой инициативы. Может, и его одного хватит, а может быть, найдется еще масса таких же. Жаль, если так.
