Цивилизация
Исключение отца и сына Гудковых из партии «Справедливая Россия» (СР) и демарш Ильи Пономарева, в ответ на это «приостановившего партийную деятельность», были бы достойны простого пожатия плечами, если бы не некоторые особенности нынешнего устройства политической жизни. Трудно назвать СР партией, объединяющей идеологических единомышленников либо даже отражающей сколько-нибудь внятно выраженные интересы значительной группы населения. И с этой точки зрения
непонятно, что, собственно, теряют изгнанники — «внутренние диссиденты». Однако если посмотреть на дело под другим углом – тех административных возможностей, которые оказываются в распоряжении партийца, потеря для них очевидна.
Усилия по «структурированию партийной жизни», которые потратил Кремль и его главный в прошлом конструктор в области политтехнологий Владислав Сурков, были направлены на ликвидацию или как минимум купирование всякой самодеятельности. Отсюда действовавшие большую часть нулевых годов ограничения, затруднявшие легализацию политической деятельности, жестко ограничившие проникновение в официальные законодательные структуры каких-либо деятелей или групп, не получивших, если угодно, «прав доступа». Да и вне этих структур функционирование политических организаций задавлено юридическими и административными ограничениями. Трудно вести нормальную, не подпольную деятельность, если все время сталкиваешься с проблемой отсутствия правового статуса – как и на кого открывать счета, регистрировать помещения и средства массовой информации?
Недавние обещания послаблений – во-первых, пока лишь обещания, а во-вторых, засевать придется вытоптанное и утрамбованное поле, и, безусловно, под строгим надзором. Зато в рамках дозволенных партий возможностей для самореализации – сколько угодно. Не говоря уже о тех преимуществах в общении с инстанциями исполнительной власти и правоохранительных органов, которые дает статус депутата. Вот только едва ли стоит называть карьеру этого типа карьерой политика. Чиновник – точнее.
Ничего удивительного, что это «структурирование» привело к такой партийной жизни, в которой прилагательное «партийная» следовало бы во избежание путаницы заменить на «административная».
И СР, и все остальные легальные, а тем более имеющие доступ к депутатским мандатам партии нулевых партиями, по сути, не являются, а являются приводными ремнями аппарата управления, совершенно не приспособленными к ведению самостоятельной политической деятельности.
Это полностью относится и к «Единой России», и чуть в меньшей степени (лишь в силу рудиментов политической культуры 90-х) — к другим парламентским силам, имеющим более длинную историю.
Хорошо это или плохо само по себе? Далеко не все согласятся, что полноценная многопартийность полезна любому обществу в любой ситуации. Но обсуждать этот вопрос всерьез невозможно, потому что имеющийся политический ландшафт симулирует многопартийность. Точно так же, как партии-спойлеры симулируют оппозиционность либо просто выполняют заказы рейдеров (как это случилось с первым изданием партии Михаила Прохорова). И не придерешься. А если наберешься наглости действительно вести собственную политическую деятельность, как показывают последние события, – с вещами на выход. С точки зрения властей — в подполье.
Так что партия в России, если говорить о легальном политическом поле, по сути, одна – партия номенклатурной власти. Как бы ни назывались ее подразделения.
И если послезавтра доминирование «Единой России», к примеру, сменится каким-нибудь «Общероссийским народным фронтом», да хоть бы и «Всероссийским родительским собранием» – не стоит обманываться сменой вывесок.
Чтобы отойти от такой схемы, мало добиться возвращения одномандатных округов, упрощения регистрации партий и снижения проходных барьеров. По сути, необходимо полное изменение отношения государственного аппарата к политической самодеятельности граждан – от подозрительности и контроля к неприкосновенности частной и общественной инициативы. Пока никаких признаков этого не наблюдается.
