Цивилизация
Понятие «национальная гордость» входит в систему ценностей практически любого народа планеты, а тем более имеющего свою государственность. И в России, и в других странах эта гордость во многом опирается на историческую цепочку славных (прежде всего с собственной точки зрения) достижений национального искусства, науки, литературы, а также воинских побед и подвигов, которые со временем превращаются в своего рода апокрифы. В конце концов, возвышенная и хрестоматийно известная «Песнь о Роланде» выросла из сражения полутора десятков рыцарей, сопровождавших обоз телег с припасами, против сотни сарацинских разбойников с большой дороги. Что, кстати, почти соответствует подлинным масштабам нашего не менее романтизированного «Ледового побоища».
Однако в сознании французов реальные события прошлого и красивая легенда, ставшая культурным достоянием всего человечества, разделены естественным образом и без ущерба для их национальной гордости. А вот наши великороссы свирепеют при любой попытке усомниться в том, что стычка на льду Чудского озера полностью соответствовала ее интерпретации в фильме Эйзенштейна. Разумеется,
субъективно-позитивное восприятие собственной истории неизбежно. Но приемлемым такое восприятие может быть лишь в том случае, если оно не становится самодовлеющим и единственным способом национальной самооценки, который априори отвергает критическое осмысление прошлого, а уж тем более сегодняшних его итогов.
Вот тут-то и таится уязвимое место «национальной гордости великороссов» постсоветской эпохи.
Не буду ломиться в открытую дверь и перечислять все те многочисленные достижения во всех областях человеческой деятельности, которыми Россия и русские могут и должны заслуженно гордиться. Но было бы столь же избыточным доказывать, что в истории России, как и любой другой страны, есть множество позорных пятен, отношение к которым со стороны нынешних поколений повсюду в мире служит мерилом зрелости или, если хотите, полноценности национальной гордости, да и самого общества.
Принять эту аксиому необходимо. Ибо невозможно совершенствоваться, не признавая собственных ошибок и недостатков.
Исторический факт, не требующий доказательств: американцы строили свою страну отнюдь не в белых перчатках. Вот, например, цифры, которые говорят сами за себя: за тридцать лет «индейских войн», имевших место в Соединенных Штатах в середине XIX века, было истреблено около двух миллионов коренных жителей, тогда как за тот же период потери самой американской армии, включая офицеров, едва превышали 900 человек. При этом следует помнить, что из этого числа около трехсот американских солдат и офицеров под командованием генерала Кастера были убиты в 1876 году восставшими племенами сиу за один день сражения при реке Литтл-Бигхорн. Другими словами, это были не войны против индейцев, а их методичное и, по сути, безнаказанное уничтожение.
Было время, когда в Соединенных Штатах истребление индейцев не только оправдывалось, но и героизировалось в бесчисленных кинематографических и литературных вестернах. Однако ближе к концу прошлого века американское общество, уже избавившееся от расовой дискриминации, пересмотрело свои взгляды на индейские войны, признав их жестокой и ужасающей несправедливостью по отношению к коренному населению американской территории. Во всяком случае, поводом для национальной гордости для современных американцев этот эпизод их истории уже давно не является. Между тем
национальная гордость великороссов по-прежнему опирается, в частности, на кровавые подвиги генерала Ермолова на Кавказе, оправдывая их «кровожадностью, коварством и разбойничьими склонностями» кавказских народов, то есть абсолютно той же аргументацией, которая когда-то служила американцам для оправдания собственной жестокости по отношению к индейцам.
Это вполне понятно, если учитывать особенности психологической структуры, на которой базируется сегодня национальная гордость русского большинства. Эта структура предполагает, во-первых, абсолютное, безапелляционное отрицание любых аморальных поступков, любых преступлений — от крепостничества до ГУЛАГа, — совершенных российским государством против самих русских и против народов, населявших Россию. Не говоря уже о той же Катыни или о подавлении «Пражской весны». Во-вторых, Кавказ в структуре этой гордости является последним наглядным свидетельством былого территориального размаха России, на восстановление которого надеется сегодня едва ли не каждый великоросс. Вместе с тем эта надежда сосуществует с реальностью, в которой большинство русских мечтает об отделении Кавказа.
И вот тут мы сталкиваемся с еще более невероятным извивом «национальной гордости великороссов», который преподнес недавно один ведущий политических ток-шоу на ТВ, широко известный как ультрагосударственник и отъявленный великоросс. Цитирую дословно, не переставая изумляться тому, казалось бы, кощунственному в его случае презрению, которое он испытывает к собственной стране и к собственному народу. Категорически выступая против отделения Кавказа, он пишет: «Уберите Кавказ, и Россия останется всего лишь какой-то унылой транзитной равниной, (…) сожмется до буржуазно-шикарной, греховно-вульгарной Москвы и замершей в ожидании новых социальных подачек согбенной страны».
Если так пойдет и дальше, боюсь, национальная гордость великороссов так и останется замкнутой в пространстве исторических мифов и личных комплексов людей, внутренне сознающих свою гражданскую неполноценность, но исступленно не желающих ее признать.
Может ли быть состоятельной национальная гордость, если она до сих пор бессмысленно вертит в руках октябрьский переворот 1917 года, то проклиная его, как преступление против российской государственности, то благословляя его за Советский Союз, за Сталина, за атомную бомбу, за Гагарина и за тот же БАМ? Впрочем, и ту и другую точку зрения объединяет убежденность в том, что сами великороссы не виноваты при любых обстоятельствах, поскольку в случае развала Российский империи их попутали «жиды-комиссары», а в развале Советского Союза повинны «агенты влияния».
«Не виноватая я, он сам пришел» — вот универсальное оправдание великороссов на все случаи жизни. Хотя
здравомыслящему человеку невозможно понять, как можно гордиться достижениями Советского Союза и одновременно обвинять в «русофобстве» тех, кто способствовал его созданию.
Впрочем, это вполне объяснимо, когда видишь, что сегодняшние великороссы предпочитают в большинстве своем объявлять предметом национальной гордости даже изъяны в собственной общественной культуре, чтобы не прилагать усилий к самосовершенствованию. За этим стоит вовсе не лень, не апатия и даже не самолюбие, а глубоко укоренившееся неверие в возможность изменить что-либо в самих себе. Именно это неверие, граничащее с отчаянием, и вызывает у великоросса, «вставшего с колен» по указанию Кремля, агрессивную реакцию на любое критическое, пусть и трижды справедливое, замечание в его адрес или в адрес России. От кого бы это замечание ни исходило.
Упомянутый мною телеведущий, обличивший «согбенную страну, ждущую социальных подачек», взовьется от ярости, если ему процитировать, по сути, ту же характеристику, данную великороссам некогда весьма почитаемым в России Николаем Чернышевским: «жалкая нация, нация рабов, сверху донизу – все рабы».
Обратите внимание: Чаадаев, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Лесков, Салтыков-Щедрин, цвет и гордость русской литературы, в последнее время все больше оттесняются на периферию общественного сознания, поскольку они говорили раздражающую, но по-прежнему актуальную правду о России и русских.
Стоит ли удивляться тому, что в наши дни Чацкому было высочайше рекомендовано брать пример не с вечных нытиков-интеллигентов, а с Александра Матросова.
Еще вчера фантастическое обаяние «града Петрова», его архитектуры, его неповторимой атмосферы казалось вечным и незыблемым источником нашей национальной гордости. Сегодня же многие великороссы, включая уроженцев Санкт-Петербурга, гордятся тем, что Россия может послать подальше какое-то там ЮНЕСКО, которое умоляет не уничтожать всемирно почитаемую «небесную линию» Северной столицы четырехсотметровым «кукурузным початком» «Газпрома».
Впрочем, это не так уж и удивительно. Уже в советские времена наша строго коллективная национальная гордость питалась либо фетишизацией артефактов типа «великих строек коммунизма», либо цифрами тонно-километров, выплавленного чугуна и количеством тракторов на душу населения, либо метафизической надеждой показать когда-нибудь американцам «кузькину мать». То есть ценностями, которые не имели никакого отношения к духовному росту нации. Если так пойдет и дальше, то скоро четвертая или пятая яхта Романа Абрамовича наряду с газпромовской башней тоже может стать предметом национальной гордости великороссов.
Между тем национальная гордость начинается прежде всего с чувства собственного, личного достоинства. На то она и гордость, чтобы не унижать себя постоянным и мелочным сравнением своей страны с окружающим миром, самоутешительным выискиванием пороков в других обществах и мифами для слабоумных о тысячелетних (именно так!) усилиях Запада, направленных на уничтожение России.
В 1950 году, когда большинство белых американцев все еще позорно гордились своим мнимым превосходством над чернокожими соотечественниками, Рей Брэдбери написал рассказ «…Высоко в небеса» («Марсианские хроники»), в котором американские негры поголовно улетают на Марс, лишая смысла существования заскорузлых обывателей белого Юга, развлекавшихся по ночам линчеванием бывших рабов. Сделаю еще более фантастическое допущение: устав от многовековых обвинений в том, что даже канализационные люки на улицах российских городов остаются открытыми без всяких ограждений исключительно по вине «мировой закулисы», отчаявшееся человечество покидает Землю, оставив Россию наедине с самой собой.
И чем же будет тогда питаться национальная гордость великороссов? Представили себе ситуацию?
Вот то-то же…
