Цивилизация
Грядущее назначение бывшего министра здравоохранения Михаила Зурабова послом России на Украине, возвращение экс-министра связи Леонида Реймана на пост главы совета директоров «Связьинвеста» (при сохранении должности помощника президента), наконец, сведения о якобы уже подписанном мэром Юрием Лужковым назначении Олега Митволя префектом САО — цепочка связанных между собой и вполне логичных для существующего в России политического устройства событий.
Зурабов, Митволь, Рейман — люди из обоймы, и пока они в ней остаются, им всегда найдут посты.
Тут даже не важно, являются они соседями Путина по дачному кооперативу (как Рейман) или просто «своими людьми». Но именно неформальный статус «своего человека» является ключевым для сохранения места в обойме. При этом никого даже не удивляет, что проработавший у Путина-президента дольше всех премьер-министром Михаил Касьянов пять лет находится вне системы госвласти, хотя поначалу после отставки вовсе не собирался становиться оппозиционером. Просто если ты из обоймы выброшен или по какой-то причине — политической ли, деловой — сам из нее выпал, тебя уже не существует как кадровой единицы. Независимо от квалификации, способностей и даже прежних связей во власти.
Наличие кадровой обоймы, замкнутой чиновничьей касты, повязанной круговой порукой личных отношений и переплетенных бизнес-интересов — одна из ключевых черт приватизированного действующей властью корпоративистского государства.
Государство в буквальном смысле является частным бизнесом Владимира Путина и его ближайших личных товарищей. Он как «председатель совета директоров» решает, кого сделать президентом страны, как распорядиться остальными кадрами из «обоймы».
В результате даже проблема реального прихода к власти в стране формально правящего Россией уже второй год Дмитрия Медведева до сих пор описывается в категориях смены кадровой обоймы. Медведев — сам из путинской касты, а его робкие попытки создать президентский «кадровый резерв», по сути, остаются попытками найти для возможного последующего призыва во власть тех, кто не является «людьми Путина». Однако в лучшем случае,
если Медведев обретет не виданную доселе смелость и реально решится на замену элиты (пока, к слову, из «обоймы» не выбыл ни один из ключевых и даже второстепенных персонажей власти эпохи президентства Путина), мы получим «обойму Медведева».
Потому что власть в России не опирается ни на партии («Единая Россия» — лишь тотальный пылесос для бюрократии и машина для голосований в парламентах всех уровней), ни на идеи и ценности, ни на профессионализм, ни на конкретные слои общества. Она опирается на саму себя.
Вертикализация власти в эпоху Путина лишь институционально закрепила эти кастовые отношения. Теперь в «обойме» оказались и губернаторы, которым после отмены прямых выборов в 2004 году больше не нужно отвечать перед избирателями — только перед вышестоящим федеральным начальством. Данное уже по инициативе Медведева право региональным собраниям отстранять от должности пока еще избираемых народом глав муниципалитетов, по сути, спускает этот принцип «круговой поруки» и коллективной безответственности власти уже на местный уровень.
Все уродства такой политической системы очевидны.
Общество реально не представляет себе не только намерений власти, но даже то, кто реально управляет страной, — вся система принятия решений и политическая борьба остаются «подковерными».
Государство утрачивает обратную связь с обществом и не рекрутирует во власть профессионалов, поскольку нуждается только в тех, кто лоялен и потому может находиться в «обойме». Каста чиновников не может быть командой и работать слаженно на общее дело, поскольку группы влияния и каждый конкретный представитель сформированной таким образом госэлиты борются за свое место под солнцем, понимая, что, выпав из «обоймы», могут потерять бизнес и даже оказаться за решеткой. Все это мы и наблюдаем в российской политике, где власть не может быть эффективной просто в силу того, что сконструирована по самому неэффективному принципу — круговой поруки, лояльности и кумовства.
