Цивилизация
В середине прошлой недели премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган совершил два молниеносных визита: первый в Москву, второй в Тбилиси. На этой неделе, сообщает турецкая пресса, он посетит Баку. Маршрут дипломатического вояжа Эрдогана в общих чертах совпадает с географией недавних поездок других международных посредников. Однако за всплеском внешнеполитической активности премьера стоит и отсутствующий у других визитеров фактор:
6-дневная война в Грузии явственно высветила определенную двусмысленность политики и уязвимость геополитической позиции Анкары на Кавказе.
Как свидетельствуют хорошо информированные местные источники, когда Турция в феврале этого года приняла решение скоропалительно признать независимость Косова, правительственные чиновники, отвечающие за кавказские дела, восприняли этот шаг значительно более настороженно, чем их коллеги из «балканских» отделов. Похоже, что турецкие кавказоведы, в отличие от балканистов, имели более ясное представление о том, как Россия сможет использовать так называемый Косовский прецедент для продвижения своих геополитических интересов на постсоветском пространстве и для наказания тех политиков, которые ставят под сомнение наличие у Москвы особой «зоны влияния».
В целом, турецкий политический класс все же уповал на то, что хрупкий баланс интересов и сил во взрывоопасном регионе удастся удержать, и зыбкий статус-кво будет сохранен. Авантюра правительства Саакашвили в Южной Осетии, повлекшая за собой брутальный российский ответ, поставила крест на былом статус-кво: турецкие элиты приходят к пониманию, что в Евразии начинается более жесткая игра и Анкаре придется вырабатывать новые подходы, в том числе (а, может быть, и прежде всего) во взаимоотношениях с Россией, которая в течение последних дней – тут у турецких аналитиков нет расхождений – заявила о себе как о региональном гегемоне.
Именно межеумочная ситуация, существовавшая до 7 августа, опорами которой были «заморозка» кавказских конфликтов и относительно сдержанное поведение России, позволяла Анкаре проводить достаточно амбивалентную политику в регионе.
С одной стороны, Турция как член НАТО и союзник США, несмотря на нарастающие противоречия между Анкарой и Вашингтоном, видела свой стратегический интерес в поддержании «геополитического плюрализма» на постсоветском пространстве в целом и на Южном Кавказе в частности.
Политически поддержание «плюрализма» означало укрепление суверенитета стран региона, противодействие (скорее негласное, чем прямое) усилению российского влияния и способствование установлению более тесных связей между кавказскими государствами и евро-атлантическими международными организациями. Разумеется, «плюрализм» подразумевал и рост собственно турецкого влияния. (Как и постсоветская Россия, Турецкая республика – страна с мощным имперским сознанием, которая охотно рассматривает себя, в зависимости от контекста, региональной балканской, ближневосточной или кавказской державой.) В рамках политики «геополитического плюрализма» Анкара в свое время подписала ограниченное соглашение о сотрудничестве в оборонной области с Грузией и Азербайджаном.
Экономически же «плюрализм» означал в первую очередь строительство ряда нефте- и газопроводов, проходящих через «кавказский транзитный коридор» и территорию Турции и транспортирующих каспийскую нефть на мировые рынки в обход территории России.
Стратегическая цель Турции состояла в том, чтобы максимально использовать экономическую составляющую политики «плюрализма», чтобы превратить страну в средоточие энергетических потоков, идущих из Каспия в Европу и другие мировые рынки.
В последние годы турецким элитам казалось, что они близки к достижению этой цели: два крупнейших проекта – нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД) и газопровод Баку-Тбилиси-Эрзерум (БТЭ) - были недавно введены в действие, а возможности реализации других амбициозных проектов, таких как Транскаспийский газопровод, активно обсуждались.
Совершенно очевидно, что упомянутые аспекты кавказской политики Анкары не вызывали в Москве особого энтузиазма. Однако за последние 5-7 лет Россия превратилась в одного из важнейших торговых партнеров Турции, и энергетическое сотрудничество (прежде всего, поставки российского газа по газопроводу «Голубой поток») играет чрезвычайно важную роль в контексте экономических отношений между двумя странами. Наконец, изощренная турецкая дипломатия всегда была склонна находить компромиссы и учитывать российские стратегические интересы на Кавказе.
Поскольку сохранение статус-кво на Южном Кавказе (и возможность проводить амбивалентную политику) в целом было выгодно Анкаре,
главными внешнеполитическими лозунгами турецких элит до самого последнего времени были «сохранение стабильности в регионе» и «сохранение существующего баланса сил и интересов». Теперь, Турция осознала, что ее политические и экономические интересы в регионе уязвимы.
Политически, Турция озабочена потенциальной возможностью ухудшения отношений с усилившейся Россией. В турецком политическом и аналитическом сообществе не прошли незамеченными грозные обвинения в пособничестве «геноциду», брошенные Москвой в адрес ряда государств, осуществлявших поставки вооружения грузинской армии. Были, в частности, названы две черноморские страны - Украина и Турция.
Экономически Турция уже несет серьезные потери. В результате новой Кавказской войны «плюрализм» трубопроводов, несущих каспийские нефть и газ на мировые рынки, свелся в данный момент к одному единственному – идущему через территорию России к порту Новороссийск. Оператор магистральных экспортных трубопроводов, проходящих через территорию Грузии и Турции, компания «Бритиш Петролеум» приняла решение закрыть БТД, БТЭ, а также нефтепровод Баку-Супса на то время, пока сохраняется напряженность в регионе. Справедливости ради надо сказать, что БП закрыл нефтепровод БТД еще за несколько дней до начала вооруженного конфликта в Грузии из-за пожара на секции трубопровода в Центральной Анатолии, вызванного, по-видимому, терактом курдских повстанцев. Как бы то ни было, инцидент на БДТ только подчеркнул уязвимость трубопровода, проходящего по территории трех стран, каждая из которых сталкивается с проблемой сепаратизма. Нетрудно предсказать, что война в Грузии, источником которой стал сепаратистский анклав в Южной Осетии, сделает потенциальных инвесторов в будущие энергетические проекты в регионе более осмотрительными в оценке здешних рисков. Это, разумеется, плохая новость для Анкары, стратегическая сверхзадача которой – превратить страну в средоточие энергетических потоков и таким образом усилить геополитическое влияние Турции на Кавказе. Данная задача в новых условиях представляется слабо достижимой.
Неудивительно, что
раздражение турецких элит в первую очередь направлено против того, кто, по мнению Анкары, более всего повинен в разрушении выгодного Турции статус-кво – т.е. администрации грузинского президента Саакашвили.
Несдержанный и политически незрелый грузинский лидер, по словам Исмета Беркана, главного редактора респектабельной газеты «Радикал», «поставил свою страну на кон и проиграл. Его самого – в отличие от грузинского народа – ни капельки не жалко». Турецкие аналитики указывают, что Саакашвили легкомысленно нарушил «неписанные правила игры на Кавказе». Эти правила политического поведения, утверждают они, состоят в том, что малые страны Южного Кавказа не в состоянии достичь каких-либо собственных целей, если в своей политике они не учитывают интересы больших региональных держав – России и Турции.
Некоторые российские средства массовой информации поспешили сообщить, что визит Эрдогана в Москву – это жест, призванный продемонстрировать турецкую поддержку России. Это не так. Необычайная дипломатическая активность турецкого премьера – это отчаянная попытка исправить ухудшившуюся позицию Турции в результате кавказского кризиса и найти способ защитить национальные интересы страны в новой геополитической обстановке. Выход турецкое руководство видит в создании всеобъемлющей региональной системы безопасности и сотрудничества – своего рода Кавказского пакта, участниками которого будут государства Южного Кавказа, включая, разумеется, Турцию и Россию, а также США.
И в Москве, и в Тбилиси Эрдоган делал основной упор на том, что благосостояние всего региона зависит в первую очередь от крупномасштабных проектов по добыче и транспортировке энергетических ресурсов.
Ясно, что эта тема будет основной и на переговорах и Баку. Это неудивительно – бесперебойная транспортировка углеводородов является, безусловно, приоритетным интересом Анкары.
Однако у турецких экспертов нет никаких сомнений в том, что в новых условиях Анкаре будет значительно сложнее иметь дело с усилившейся Россией. Турцию беспокоит растущая активность и наступательное поведение Москвы; симптомом этого устойчивого беспокойства являются уже появившиеся рассуждения о необходимости «сдерживания России».
«В долгосрочной перспективе, усиливающееся влияние России в [кавказском] регионе противоречит турецким интересам», — утверждает недавний комментарий в газете «Тёркиш дейли ньюс».
