Цивилизация
В честь юбилея знаменитой артистки МХАТ Ангелины Степановой — на этой неделе, проживи она еще года четыре, она отпраздновала бы свое столетие — канал «Культура» показал давний телефильм по знаменитому мхатовскому спектаклю «Милый лжец». А неделей раньше свое семидесятилетие праздновала бывшая невестка Степановой актриса Людмила Гурченко. И показали по этому случаю давний фильм Рязанова «Вокзал для двоих».
Степанова в «Милом лжеце» изображала знаменитую английскую актрису, которая состоит в нежной переписке с Бернардом Шоу, роль которого исполнял один из «львов» старого МХАТа Анатолий Кторов, Гурченко же играет русскую вокзальную, усталую от паршивой жизни официантку, влюбившуюся в отбывающего тюремный срок музыканта-неудачника (Олег Басилашвили). И каждая актриса в своей роли весьма убедительна, вполне в своем амплуа, на своем месте. Впрочем, чуть грустно видеть, сколь изменился не только сюжет, но и русские актрисы-звезды за тридцать лет — всего-то одно поколение — сами разительно изменились.
Возможно, Степановой, актрисе, которой больше всего подходит банальное определение блистательная, именно в «Милом лжеце» отзывалось кое-что из ее собственной жизни. Дело в том, что, будучи уже взрослой женщиной, в середине 30-х годов, до того как стать женой писателя Фадеева, она тоже пережила бурный роман с талантливейшим драматургом — Николаем Эрдманом, и это не интимный секрет — их переписка тоже опубликована, хоть пьесой пока и не стала. И, вполне возможно, в разнообразной жизни Гурченко тоже нашлось место джазистам, о чем она, впрочем, тоже сама говорит без всякой ложной застенчивости и пишет в своей автобиографической книге.
Конечно, сравнение одной с другой может показаться натянутым и даже некорректным. Скорее, было естественно сравнивать Аллу Тарасову и Татьяну Доронину — они тоже являлись знаками каждая своей эпохи. И соотносимы даже чисто внешне. Но так распорядился телевизионный репертуар и сама судьба, угадавшая Степанову и Гурченко родиться под одним знаком Зодиака с разрывом в тридцать лет. К тому же трудно не согласиться, что каждая для своей эпохи, что называется, эмблематична. Драматическая прима сталинских лент Степанова, бравшая уроки сценического мастерства у Станиславского, и советская звезда, взошедшая в годы хрущевской оттепели как прима комедийная и до сих пор так и не освободившаяся от говорка харьковского предместья. Степанова родилась за десять дет до Первой мировой войны, Гурченко — за десять лет до победы во Второй. Одна через своего мужа, министра, скажем так, литературы, принадлежала кремлевскому бомонду, другая — член сегодняшнего Английского клуба, тоже весьма светского заведения, где общаются между собой члены новых здешних элит. На этом, впрочем, даже натянутое сходство кончается, как не сходны стилистически эпохи сталинского ампира и хрущевского бидермейера, имперского шика высоток и барачного типа пятиэтажек, шире — как противоположны имперская иерархия и социалистическая уравниловка.
Этот стилистический конфликт то ли проистекает, то ли лежит в основе конфликта шире чем только политического, когда диктатура сменилась пафосом ее разоблачения, но конфликта геополитического: при Хрущеве Россия окончательно сошла с орбиты Старого Света и стала догонять Америку и даже обогнала ее в космосе. Заметим в скобках, что в политике враги чаще всего и есть друзья, что отлично демонстрировал Никита Хрущев, одной рукой направляя на США ракеты, завезенные на Кубу, а другой насаждая кукурузу по американскому образцу. А вернувшись к нашей материи, можно сказать, что на зарубежной почве мы бы делали некоторые заключения из сравнения, скажем, европейки Греты Гарбо и американки Джейн Фонда.
<1>Нынче для нас и роли Степановой, и роль Гурченко в той же «Карнавальной ночи» — в равной степени история. Но вторая, конечно, много ближе, и вовсе не только по времени: фильм со Степановой и Кторовым вышел, как ни странно это может показаться, пятью годами позже рязановского. Ближе, потому что, по сути дела, мы продолжаем существовать в той демократической стилистике Нового Света, которая, со всеми идеологическими оговорками, была навязана стране именно при Хрущеве. Джинсы, реклама, рэп, истерика потребления, ангары-супермаркеты, телевизионные мыльные оперы, поклонение поп-кумирам, нежелание читать книги — все это никак не европейского образца. И даже поп-корн, который по примеру своих черных заокеанских сверстников жует сегодня в наших кинотеатрах российская молодежь, запивая пепси, — хрущевского происхождения, тогда это называлось воздушная кукуруза, а запивали ее напитком «Чудесница» — по американскому же рецепту сделанным. И фильмы, которые эта молодежь смотрит и которые навострились делать на отечественных студиях, какой-нибудь «Ночной дозор» или «Бумер», скроены по лекалам заокеанских блокбастеров.
Глупо, разумеется, говорить об американской бездуховности, коли не самые блестящие образцы американской культуры импортируются континентальными европейцами вообще, а русскими в первую очередь, по их собственной воле и прихоти. В конце концов, не американский конгресс принимал решение о строительстве «Диснейленда» под Парижем, и не американский сенат заставляет сотни стран — от Индии до Молдавии — смотреть низкопробные боевики.
Но эгалитарный дух американской культуры тоже сомнению не подлежит.
И, глядя на всенародно любимую актрису Гурченко, нельзя не понять, что возврата не будет и здешний эгалитаризм еще даст фору заокеанскому.
Автор — обозреватель «Независимой газеты», специально для «Газеты.Ru-Комментарии».
