Цивилизация
Среди обязательных для политика высокого ранга поступков и действий существенное место занимают высказывания по различным вопросам, которые иногда воспринимаются как просто заявление, иногда — как позиция. А иногда — как пожелание, то есть как сигнал для подчиненных если и не к реализации пожелания, то, во всяком случае, к гласной реакции и заявлению о том, что задача принята к этой самой реализации. Удвоение ВВП — тому пример наиболее яркий, но вовсе не единственный. Недавно президент Владимир Путин выразил свое недовольство большим разрывом в цене на нефть марок Urals и Brent, назвав его «несправедливым». Действительно, рыночный спрос, как главный инструмент формирования цены на территории России, снова оказался не единственным, и государство привыкло к тому, что его — государственные — институты при необходимости легко заменяют рыночные. Однако такая схема перестает действовать за границами РФ, и нефтяные биржи пока слабо реагируют на такие факторы цены, как справедливая и несправедливая. Тем не менее заявление президента поддержал глава Минэкономразвития Герман Греф, который сказал, что при высоких ценах на нефть разрыв в цене между Urals и Brent становится очень чувствительным для российской экономики. В. Путин предложил принять несколько мер для сокращения этого разрыва, но не уточнил их. Зато тему подхватили другие участники процесса.
Вспоминается незабвенный Евстигнеев в фильме «Берегись автомобиля» в роли режиссера (тренера) народного театра. Помните, когда, почувствовав в себе и талантливой труппе небывалый потенциал, он сказал: «А не замахнуться ли нам, на Вильяма, понимаете ли, нашего… Шекспира?»? Можно, конечно, и замахнуться, только результат, скорее всего, будет обычный.
Действительно, упоминаемая разница выросла за последние пять-шесть лет с привычных $1–1,5 до текущих $5–6. Но это не злой умысел Запада, это просто рыночная цена. Стоит напомнить, что разница в цене между марками нефти Urals и Brent — непостоянная величина, которая зависит от многих факторов, в том числе от экономической и политической ситуации в мире и, как следствие, от увеличения или снижения спроса на высокосернистую нефть. Так, разница в цене между марками нефти Urals и Brent в среднем за 2004 год составила $3,94 за баррель, максимальные значения доходили до $7–8. В июле 2005 года спрэд между ценами этих марок нефти в среднем составлял до $2,73 за баррель.
Способы борьбы со спрэдом, а самое главное, результативность таких мероприятий как раз и вызывает большинство вопросов. Например, по мнению Грефа, необходимо решить проблему диверсификации запасов и добычи нефти разных сортов. В том случае, если эта задача будет решена, можно будет переходить к созданию банка качества нефти, который, в свою очередь, позволит устранить диспропорцию в экспортных ценах на нефть марок Urals и Brent.
Каким же образом создание банка качества может повлиять на спрэд между Urals и Brent — остается загадкой. Теоретически должен быть создан банк качества нефти, который предполагает создание базы данных углеводородного сырья, добываемого каждой компанией на территории России. Подобная база позволила бы идентифицировать партии нефти различного качества на этапах ее транспортировки, перевалки и хранения.
Упрощенно: кто-то закачал высокосернистую нефть, кто-то сибирскую, это все смешалось в трубе, потому что труба одна. И нужно очень постараться, чтобы идентифицировать партии нефти на различных этапах ее транспортировки. Скорее всего, это выльется в ценовую дискриминацию производителей тяжелой нефти, которой будут разбавлять качественную сибирскую нефть. Но это не решит проблемы разницы в цене Urals и Brent, поскольку труба одна.
Иными словами, повысить цену на российскую нефть можно только в том случае, если в магистральные трубопроводы «Транснефти» не будут поступать тяжелые сорта нефти.
<1>Получается, что тяжелая высокосернистая нефть не должна смешиваться с нефтью более высокого качества и идти на экспорт. Ее нужно поставлять на внутрироссийские нефтеперерабатывающие заводы, а компании, добывающие такую нефть, должны получать некоторую компенсацию с учетом имеющейся у них квоты на экспорт. Разработка такого механизма требует времени и технической реконструкции. Необходимо увеличить инвестиции в модернизацию и строительство НПЗ, способных перерабатывать высокосернистую нефть. Так что идея, может быть, и хорошая, но вряд ли достижимая.
Еще одна светлая идея — дифференцированное налогообложение. Наверное, можно попробовать. Здесь основной смысл — в ограничении поставок мазута, которого из высокосернистой нефти получается достаточно много. То есть, ограничивая поставки мазута, можно стимулировать к покупке Urals. Логика есть, но она несколько косвенная, а потом, остается нерешенным существенный вопрос — куда девать мазут на внутреннем рынке.
Еще одна мысль, озвученная в том числе и Аркадием Дворковичем, состоит в том, что необходимо создать условия для биржевой торговли Urals. Идея очень неплохая, но какую для этого нужно создать инфраструктуру, уважаемые последователи не просчитывали. Чем-то напоминает былину про доступный рынок жилья. Вроде бы все для ипотеки есть, а счастливых обладателей квартир, купленных в кредит, единицы.
Так что, если серьезно, в свете вышесказанного (одна труба) будет ли биржевая торговля или нет — это непринципиально. Рынок больше ориентируется на состав (сорт) нефти. А это можно решить, только разделив трубу.
Таким образом, не совсем понятно, чего хотел президент, назвав разницу несправедливой. То ли просто задело, что у арабов нефть лучше. То ли доходов для стабфонда не хватает, хотя в проекте бюджета цена указана $40 за баррель, а рынок уже давно перешагнул $50. Может быть, стоит сконцентрироваться, в том числе и МЭРТу, на реалистичности прогнозов и понять, как эффективно использовать излишки. Это будет намного полезнее для отечественной экономики. Но в этой области пока, видимо, руководящих идей не зародилось.
