Цивилизация
Восточный концерт
Россия ссорится с Западом. Министр иностранных дел устроил форменную истерику на заседании совета министров ОБСЕ. Он фактически объявил, что ОБСЕ не справляется со своими обязанностями и нуждается в реформировании. Лавров пригрозил, что Россия не утвердит бюджет организации. А незадолго до этого президент Путин впал в малоприличную для главы государства публицистику, оживив в пассаже о туземцах и полицае в пробковом шлеме образы советского агитпропа эпохи своего детства.
Непосредственным поводом этого концерта стали, как известно, события на Украине. Президент Путин дважды поздравлял Виктора Януковича с победой. Наблюдатели из СНГ и России не обнаружили никаких нарушений в ходе голосования и признали их итоги раньше, нежели они были официально признаны в Киеве. Запад же наоборот заявил о не признании выборов, поддержав мнение сторонников Виктора Ющенко.
На сегодня и в самом Киеве официально признано, что результаты второго тура существенно фальсифицированы и не могут быть юридически признаны.
Россия и ее первые лица, не раз успевшие заявить обратное, в этой ситуации выглядят крайне глупо. Кремль и его возбужденные политтехнологи и пиарщики практически до самого конца стояли на той позиции, что итоги голосования не подлежат пересмотру, а действия сторонников Ющенко являются мятежом. То есть на том рубеже, который не слишком отстаивал и очень быстро сдал даже официальный Киев.
На самом деле, болезненная нервозность Кремля в большой степени связана именно с тем фактом, что Леонид Кучма не занял бескомпромиссной позиции и не выказал готовности идти до конца, к чему его решительно подталкивал Кремль. Ведь, в сущности, сюжетом украинских выборов стало именно это.
Более или менее заранее было известно, что распределение голосов будет примерно равным с некоторым преимуществом в пользу Ющенко, ЦИК все равно объявит победителем Януковича, а сторонники Ющенко постараются уличными акциями вынудить руководство Украины не признать этих итогов.
В этой ситуации чрезвычайно важным было «продавить» победу по факту.
И именно в рамках этого сценария действовал российский президент, когда в такой спешке — практически единственный в мире — ежедневно поздравлял Януковича с президентством.
Путинская администрация оказалась в положении большего роялиста, чем сам король. В то время как «король», хитрый Кучма, принял посредничество Запада в урегулировании кризиса и предпочел вести с ним переговоры о будущем своего клана и гарантиях, полученных в обмен на отказ от промосковской бескомпромиссности.
Однако битье посуды общеевропейского сотрудничества имеет для путинской администрации и стратегическое измерение.
Прощание с демократией
Резкие шаги Европы и Америки в отношении Белоруссии и нынешнее поражение Кремля в Украине все более определенно указывают на то, что российская внутриполитическая ситуация также не будет оставлена Западом на усмотрение путинской администрации. И также очевидно, что во внутренней политике президент Путин вполне твердо и убежденно встал на путь сворачивания демократических и конституционных прав граждан и не собирается, не может с этого пути сворачивать.
Сегодня в России имеет место уголовное преследование людей по политическим мотивам, монополизация общенационального телевидения, на котором установлен режим жесткой цензуры и политической пропаганды, в сфере политической господствует административная коррупция — финансирование политических партий находится под жестким контролем Кремля, а «Единая Россия» практически сращивается с органами исполнительной власти, превращаясь в их филиал. И, наконец, реформы в избирательной системе, и отказ от федерализма призваны и вовсе приблизить внутриполитическое устройство к советскому идеалу, скрещенному с институтами госкапитализма.
Между тем официальная внешнеполитическая доктрина, доставшаяся Путину в наследство от 90-х годов, подразумевает признание Россией общегуманитарных правил в сфере прав человека и демократических свобод.
Президент Путин пытается в последнее время пропагандировать Западу идею «специфики» русской демократии, предлагая своим коллегам по «восьмерке» парадоксалистские рассуждения в том духе, что то, что для Запада выглядит отступлением от демократии, для России является приближением к ней. Однако эти рассуждения для путинских коллег и общественного мнениях их стран все же слишком пахнут доморощенностью и спецпропагандой.
И в этом контексте демарши Путина и Лаврова, намекающие на возможный разрыв с ОБСЕ, и звучащие в адрес ОБСЕ обвинения фактически являются превентивным шагом в преддверии критики антидемократических процессов во внутренней российской политике со стороны европейских организаций.
Фактически делается шаг к отказу от той части внешнеполитической доктрины, которая признает общность гуманитарных целей и стандартов России и Запада.
Шаг к отказу от взятых в 90-е годы обязательств в этой сфере. Это, однако, по мысли президента Путина, не является кардинальным разрывом с Западом и даже отказом от идеи сотрудничества. Кремль, напротив, хочет интенсифицировать это сотрудничество в энергетической сфере. Но ею преимущественно и ограничиться. Эта стратегия может быть обозначена как идеология перехода к «китайской модели».
Китай с окном в Европу
Чрезвычайно активный в сфере экономической интеграции Китай между тем фактически добился от Запада отказа от увязки этой интеграции с политическими и гуманитарными вопросами. Мечтая повторить китайскую политэкономическую модель в целом — политические несвободы плюс рыночная эффективность, — Кремль, по всей видимости, форсированно движется и к перестройке своей внешнеполитической доктрины в том же духе.
Планы эти в определенной мере могут быть реализованы. В том смысле, что Запад со своей стороны вряд ли способен увязать политические и гуманитарные вопросы с потреблением российских энергоресурсов.
Однако гораздо менее реалистичными они выглядят по внутриполитическим обстоятельствам.
С одной стороны, российские элиты исторически ориентированы на европейские стандарты и представления. И даже если в какой-то момент их можно консолидировать на антизападной платформе, как это отчасти было во времена косовского кризиса в конце 90-х или (в гораздо меньшей степени) ныне в украинском кризисе российской внешней политики, то стратегическая, «позитивная», программа развития мыслится ими все же в понятиях евро-атлантической цивилизации.
<1>С другой стороны, российская государственность в глазах населения если и является носителем какой-то «национальной» традиции, то традиции с преимущественно негативными коннотациями. Это, прежде всего, коррупция, неэффективность, насилие. Чрезвычайно низкий уровень доверия к институтам государства приводит к тому, что достигнуть национальной консолидации под знаменами государства удается лишь на почве общего чувства ущемленности, поражения или опасности. Однако такого рода консолидация очень плохо конвертируется в позитивную программу.
Это расхождение навязываемой Кремлем модели «восточной рыночной недемократии» и реальных настроений элит собственно уже является реальностью и проблемой сегодняшней путинской России.
В последние полгода Кремль почти постоянно вынужден прибегать к истерической мобилизационной риторике («враг у ворот!»), чтобы компенсировать ощущение выскользнувшей из-под ног платформы согласия. Грубо говоря, ощущение не признания президента Путина и выстроенной им вертикали запугивания и давления. Однако мобилизационная стратегия оказывается не слишком технологичной (что продемонстрировало, в частности, поражение на Украине), парализует аппарат (что наглядно демонстрирует деятельность правительства) и очень скоро ведет к эррозии экономической политики (сокращение частных инвестиций и стремительная экспансия госкомпаний).
