Цивилизация
За три с половиной десятилетия драматические события тех дней стали просто историей. В живой политике от них в буквальном смысле не осталось ничего. Ни государства, возглавившего вторжение — СССР, ни его жертвы — ЧССР, ни действующих лиц второго плана — стран «народной демократии». Давно нет в живых никого из членов Политбюро ЦК КПСС, принимавших решение об оккупации, равно как и лидеров стран Варшавского договора. Вслед за ними канул в прошлое социализм советского типа, на защиту которого в 1968-м были брошены танки. Ненадолго пережила его и красивая сказка об обновлении «народной власти»: кто сегодня всерьез поверит в «социализм с человеческим лицом»? Умерли автор этого лозунга Радован Рихта, лидер «весны» Александр Дубчек, ее идеолог Зденек Млынарж. Из всех подписантов обращения к Брежневу с просьбой поддержать «здоровые силы» (именно оно стало формальным поводом для вторжения) время от времени слышно только о бывшем словацком партбоссе 85-летнем Василе Биляке. Его еще пытаются привлечь к ответственности за минувшие деяния, однако и этот процесс уже мало кого интересует. Наследие «пражской весны», которое еще восемь-десять лет назад оказывало влияние на развитие событий, теперь окончательно превратилось в славное прошлое.
Удивительно, но единственным явлением, пережившим смену эпох и возродившимся заново в совершенно иных обстоятельствах, стал «ограниченный суверенитет».
Согласно этому принципу, интересы некоего всеобщего блага имеют приоритет по сравнению с интересами того или иного государства. В 1968 году Запад окрестил подобный подход доктриной Брежнева, в такой политике заслуженно видели доказательство агрессивной сущности советского режима. Впоследствии она проявилась в целом ряде конфликтов в разных частях света, апофеозом стал Афганистан. А сегодня даже самые стойкие защитники международного права признают, что пункт седьмой второй главы Устава ООН, декларирующий нерушимость государственного суверенитета, устарел и в новых условиях подлежит пересмотру.
Считается, что в наиболее концентрированном виде доктрина Брежнева была изложена в газете «Правда», где 26 сентября 1968 года появилась статья «Суверенитет и интернациональные обязанности социалистических стран». Суть ее сводилась к тому, что каждая коммунистическая партия несет ответственность не только перед своим народом, но и перед всеми странами социализма и всем мировым коммунистическим движением. Это означает, что, если где-то идеалам социализма грозит опасность, долг коммунистов — вмешаться. Как писала на следующий день после вторжения та же «Правда», защита социализма в Чехословакии не может рассматриваться как внутреннее дело народа данной страны, это коллективная проблема, связанная с защитой позиций всего мирового социализма.
Заменим «защиту социализма» на «защиту прав человека», а «мировой социализм» на «свободу и демократию» — и мы получим вполне злободневную цитату.
Что такое современная «гуманитарная интервенция», если не победа некоей идеи над госграницами?
::: Тем более что сейчас принято говорить уже не о праве международного сообщества на гуманитарную интервенцию, а о его ответственности по защите тех стран, политическое руководство которых нарушает права граждан. То есть еще ближе к брежневскому оригиналу.
Я не собираюсь, естественно, ставить знак равенства между советским экспансионизмом и нынешними действиями США. Различие между подавлением танками хрупких ростков либерализма в мирной европейской стране и силовым свержением одиозного диктатора очевидно. Параллель между «ограниченным суверенитетом» образца 1968-го и 2003 года полезна только в одном смысле — с точки зрения анализа последствий вмешательства. То, что происходит в освобожденном от Саддама Ираке или очищенном от талибов (организация запрещена в России) Афганистане, вызывает серьезные опасения.
Афганский опыт вообще позволяет произвести довольно чистое сравнение: суверенитет страны «ограничивали» в разное время и Брежнев, и Буш. А свергнутый советскими войсками диктатор Хафизулла Амин был не меньшим негодяем, чем свергнутый Бушем мулла Омар. Как бы то ни было, попытка установить вместо устраненного режима другой не привела к успеху ни СССР, ни пока что США, хотя, конечно, Хамид Карзай куда симпатичнее Бабрака Кармаля. Но население почему-то не желает уважать правителя, которого считает иностранным ставленником. Оптимистичные заявления главы временной багдадской администрации Пола Бремера о том, что через считанное число месяцев в стране можно будет провести выборы, иначе как шутку воспринять трудно. В Афганистане, кстати, тоже вначале говорили о перспективе демократических выборов, сейчас об этом никто даже и не заикается.
Мой дядя, работник советского идеологического фронта, направленный в конце 1968 года в командировку в Прагу, вернулся оттуда потрясенный. Упертым догматиком он никогда не был и в социалистическое братство не верил, но та глухая и не скрываемая ненависть к советским, которую он ощутил в Чехословакии, его по-настоящему поразила. Живой классик чешской литературы Милан Кундера, автор, наверное, самой пронзительной книги об оккупации «Невыносимая легкость бытия», писал: «Русское вторжение было не только трагедией, это было торжество опьяняющей ненависти в сочетании со странной эйфорией, которую теперь уже трудно понять».
~В Чехии ненависть принимала специфические формы: студент Ян Палах в знак протеста покончил с собой, превратившись в живой факел в центре Праги. В Ираке самоубийце мало протеста, он взрывает себя, стремясь забрать с собой на тот свет как можно больше врагов. Известный американский политолог Ариэль Коэн, который много занимается проблемой исламского экстремизма, очень озабочен тем, что Ирак становится средоточием борьбы фанатиков всего мира против Америки. Взрывы возле посольства Иордании и представительства ООН — это только начало.
Боже упаси сравнивать чешских нонконформистов поколения Гавела с мусульманскими радикалами. Но надо понимать, что для них Америка — такая же агрессивная, жестокая и ненавистная империя, каким был Советский Союз для восточноевропейских интеллектуалов. И интервенция никогда не бывает для них «гуманитарной».
Эпоха «нормализации» длилась в Чехословакии 20 лет и закончилась тогда, когда «большой брат» ослабел настолько, что был уже не в состоянии продолжать ограничивать суверенитет своих вассалов. У Америки гораздо больше сил, чем было у Советского Союза. Но если они когда-нибудь закончатся, то в исламском мире тоже могут вырваться на свободу те, кого так долго ограничивали. А это отнюдь не единомышленники Вацлава Гавела.
Автор — главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», специально для «Газета.Ru-Комментарии»
