Цивилизация
В последнее время одной из самых часто обсуждаемых тем стало «вмешательство» современных технологических компаний в частную жизнь человека. Подобное внимание к нашим скромным персонам раздражает миллионы людей, провоцируя дебаты о необходимости ограничения всевластия информационных монополий, разделения их на отдельные части и запрета на сбор и использование личных данных.
Я тоже не всегда бываю доволен происходящим, но категорически не согласен с такими призывами — прежде всего потому, что их авторы не хотят оценить чисто политэкономическую сторону вопроса.
По мере формирования «информационного общества» мы становимся все более открытыми для мира, сообщая друг другу через Facebook, Instagram и другие социальные сети огромное количество информации; выискивая интересующие нас сведения посредством Google или Yandex; пользуясь многочисленными сервисами электронной торговли, службы заказов; просиживая вечера в интернет-кинотеатрах. Мы оставляем в сети сотни адресов, которые посещаем, ставим лайки людям и бизнесам, делимся впечатлениями, сохраняем пароли и номера кредитных карт. В результате децентрализованное цифровое пространство знает о нас чуть ли не больше, чем мы сами, а с появлением облачных технологий и интернета вещей это утверждение станет неоспоримым.
День ото дня сеть проявляет к нам все больший интерес, походя демонстрируя, как широко она осведомлена: причем действует скорее как единое целое, чем как масса конкурирующих компаний.
Недавно во время работы над текстом о мизерных издержках на производство дженериков по сравнению с затратами на создание оригинального препарата я поинтересовался у Google, сколько потратила Pfizer на разработку виагры. На протяжении следующего месяца мои Facebook и Yahoo! пестрели рекламными объявлениями ее заменителей, а также предложениями немедленной доставки оригинального препарата 24/7. Тем не менее, я против запрета на сбор и использование личных данных.
Оговорюсь сразу: все сказанное далее касается только легального частного бизнеса и использования им собираемой о нас (с нашего подтвержденного согласия или по молчаливому непротивлению) информации. Это, разумеется, не относится ни к незаконной деятельности хакеров, ни к установлению контроля над гражданами со стороны государственных структур (первое является преступлением, а второе — продуктом бессилия или безразличия гражданского общества).
Итак, начнем с того, как информационная революция изменила наш мир. Стоимость персонального компьютера, рассчитанная с учетом емкости жесткого диска и скорости обработки данных, снизилась с 1990 года более чем в 25 тысяч раз. Цена телефонных разговоров упала в 200 раз только с 1980 по 2015 год. Многие девайсы были успешно интегрированы, например, в один смартфон, а системы навигации, электронная почта или передача мгновенных сообщений экономят сотни часов нашего времени и массу денег.
Однако за этими частными фактами мы порой не видим фундаментального тренда: с конца ХХ века в мировой экономике возник и быстро расширяется сектор, стоимость продукции которого со временем не растет, а снижается.
Этим высокотехнологичные отрасли радикально отличаются от «традиционной» экономики, производящей массу товаров и услуг — от еды до автомобилей, от гостиничного бизнеса до здравоохранения и образования. Смена тренда пока не слишком заметна, поскольку традиционные «про-инфляционные» отрасли остаются доминирующими (несмотря на успехи высокотехнологичных компаний в наращивании капитализации, их выручка пока далека от доходов прежних «грандов»: по итогам 2019 года продажи Boeing превышали выручку Facebook, но последняя оценивалась рынком в 3,5 раза выше).
Между тем самым интересным сегодня становится даже не это, а то, что целые сектора начинают производить продукт, пользование которым для потребителей и вовсе бесплатно.
Еще в 1998 году Hotmail требовал 99 долларов в год за почтовый «ящик» с объемом более 1 гигабайта; сегодня ящики в 1 терабайт на Yahoo! и многих других сервисах совершенно бесплатны. Телефонные звонки в Skype, Zoom или Signal не стоят ни цента; то же самое касается звонков между смартфонами Apple.
Социальные сети бесплатны, как и поисковые системы – и их услугами в последнее время пользуется большинство населения Земли.
Впервые в мировой истории выгода предпринимателей проистекает не из взаимодействия с непосредственным потребителем его продукта, а из трансакций с компаниями и людьми, имеющими к нему лишь косвенное отношение (в первую очередь — рекламодателями). Поэтому я считаю, что такая ситуация не может считаться монополией: массовому потребителю отнюдь не навязывается монопольная цена за предлагаемый товар и услугу. А выбор поставщика бесплатного продукта свободно осуществляется на основании качества поставляемой услуги (достаточно сравнить эффективность поиска в Google с Yandex или Bing), охвата аудитории (как в случае Facebook и Одноклассников) или безопасности сервиса (как при сравнении Protonmail и Mail.ru).
Мы постепенно вступаем в мир, в котором не действуют законы индустриальной эпохи.
Однако тот факт, что индустриальная эпоха уходит в прошлое, вовсе не означает, что заканчивается время экономики. На противоположном технологическому прогрессу «фронте» тоже происходят важные перемены. Человек и его способности все в большей мере превращаются в основной производственный ресурс, а личное потребление — в главную и наиболее эффективную инвестицию. Уже в 1960-е годы появилось понятие человеческого капитала, и люди сегодня воплощают самую большую долю общественного богатства, чем когда-либо прежде в истории.
Собственно, тут и кроется, на мой взгляд, ответ на возникающие сегодня discontents. Когда современная личность сталкивается с современной корпорацией, возникает обмен совершенно особого типа. Корпорация предоставляет услугу, имеющую вполне реальную себестоимость, формально бесплатно — точнее, не требуя взамен денег. Человек, потребляя эту услугу, соглашается с использованием компанией информации о нем, которая им самим также не может быть монетизирована.
Между тем отсутствие движения денег между поставщиком и клиентом маскирует факт обмена допуска в информационные сети продавца на долю человеческого капитала покупателя.
Монетизация происходит не в «интерфейсе», а в своего рода «бэк-офисе», где корпорация извлекает выгоду за счет предоставления другим контрагентам информации о своих клиентах (причем довольно высока вероятность того, что таковая окажется бесполезной — так, например, я принципиально не обращаю внимания на рекламу в сети).
Иначе говоря, богатство современного человека не исчерпывается остатком на его банковском счете или обладаемым им имуществом — оно во все большей степени воплощается в интенсивности его социальных связей, в активном отношении к миру, в способности продуцировать новые смыслы.
При этом, подчеркну, технологические «монстры» предельно демократичны: они относятся к каждому пользователю как к равному любому другому — при открытии почтового ящика или регистрации в социальных сетях, пользовании мессенджерами или поисковыми системами изначально не предполагается никакой дискриминации. Более того: стоит отдавать себе отчет в том, какие суммы мы сегодня экономим, пользуясь электронной почтой вместе FedEx'a; бесплатным Facetime'ом вместо платных международных звонков и сервисами видеоконференций вместо изнурительных поездок из города в город (про удобства интернет-шоппинга или бронирования отелей и билетов я даже не говорю).
Поэтому я рискну утверждать, что пресловутой «потерей приватности» сейчас оплачивается от четверти до трети потребительских расходов среднего гражданина развитых стран.
Следует ли считать, что бóльшая часть этой экономии утрачивается за счет удорожания тех товаров или услуг, которые рекламируются в сети? Я не уверен в этом, так как основной рост цен сегодня сосредоточен в секторах, которые менее всего нуждаются в рекламе: обслуживании недвижимости и коммунальных платежах, здравоохранении, образовании, услугах локального транспорта и гостиниц, и т.д. Быстрее всего дорожают индивидуализированные блага, массовая реклама которых бессмысленна (конечно, как раз поэтому информация о потребителях и ценится так высоко, но, повторю, ее полезность для покупателя не выглядит очевидной).
Мировая экономика проходила в своем развитии различные периоды, в части из которых на определенные ресурсы возникал поистине ажиотажный спрос. Последние десятилетия более всего напоминают мне в данном отношении Европу середины XIV века, когда после масштабной эпидемии чумы (я ни на что такое не намекаю, не подумайте) стоимость рабочей силы кратно возросла, что в конечном итоге стало одной из причин промышленной революции.
Сегодня то же самое происходит и с оценками человеческого капитала, на который возлагаются столь большие надежды, что высокотехнологические компании готовы платить за него неправдоподобно высокую цену, предлагая потребителям массу бесплатных продуктов и услуг. С позиций сегодняшнего дня сложно сказать, обоснованы ли такие оценки или нет — но пришло время вернуться к нашей исходной проблеме.
Подводя итог, скажу: в современной ситуации возникает новый тип хозяйственного взаимодействия, в котором целый ряд услуг предоставляется людям за их готовность делиться частью своего человеческого капитала. Этот обмен фундаментально эквивалентен: пользуясь инфраструктурой интернет-компаний, вы не становитесь ее собственником и не отчуждаете никакого блага; пользуясь информацией о вас, контрагент не лишает вас возможности одновременного использования той же информации, не ограничивает свободу ваших воли и действий.
Может показаться, что следствием является вторжение в частную жизнь и моральный ущерб, который вам наносится — но тут я буду категоричен: границы частной жизни всегда были весьма подвижны, как и нормы морали.
Самыми прочными границами первой и прибежищем вторых издревле были монастыри — они и по сей день открыты для радетелей традиционных ценностей. Те же, кто не считает этот путь оптимальным для себя, должны согласиться, что обмен приватности на удобства становится главным хозяйственным отношением информационного общества — более открытого, справедливого и демократичного, чем любое из доселе существовавших. А попытки «демонополизировать» данный сектор или установить границы использования «чувствительной» информации через сотню лет будут вспоминаться как бунты луддитов, противостоявших промышленной революции.
Сегодня стоит не бороться против информационных трендов, а максимально использовать их, так как может статься, что маленькие тайны маленьких людей никогда не будут цениться так дорого, как сейчас…
