Цивилизация
Умер Александр Солженицын, и тотчас на экране нарисовались известные люди, заговорившие о подвиге его жизни. Вряд ли сильно ошибусь, если скажу, что теперь он станет лидером проекта «Имя Россия», на время отодвинув в тень своего главного оппонента – Сталина. О переменчивости народных настроений еще Бунин писал: из нас, как из древа — и дубина, и икона. Впрочем, речь сейчас о другом. То самое ТВ, которое воздает заслуженные почести Солженицыну, меньше всего прислушивалось к своему великому соотечественнику. В 1995-м глава ОРТ Сергей Благоволин вышвырнул его передачу из эфира за низкий рейтинг и даже не счел нужным уведомить об этом автора.
Солженицын и сегодняшнее ТВ – две вещи несовместные. Ужасы ГУЛАГа никого не волнуют, зато неутомимо работает фабрика по производству рукотворных кошмаров. (Выразительный глагол «кошмарить», запущенный в оборот Дмитрием Медведевым, хорош не только для бизнеса, но и для ТВ). Целые каналы взошли, как опара, на этом самом ходовом товаре. Есть даже герои «кошмарного» труда во главе с основоположником направления Глебом Пьяных. Есть неуклонное стремление идти вперед. Когда маньяк Пичушкин выработал свою миссию ньюсмейкера недели, а все людоеды уже успели поделиться со зрителями секретами ремесла, наступило затишье. И тут на потребность электората в кошмарах отреагировал наиболее социально чуткий сегмент телерынка — сериалы. Отстреляв в бандитских и милицейских сагах все, что подается отстрелу, они ринулись осваивать дремучее язычество. Два новых блокбастера на двух главных каналах – «Спасите наши души» и «Колдовская любовь» — настояны на приворотном зелье из шаманов, оборотней, ведьм, магических знаков. В одном из них с потусторонним миром борется деревенский милиционер, в другом – целый спецназ доблестных чекистов. До окончательной победы правоохранительных органов над силами зла ждать еще серий сто.
Тем не менее, ТВ — главный специалист по улавливанию «сигналов» (еще одно словцо из лексикона Медведева). В новом сезоне наверняка восторжествуют общечеловеческие ценности. Постепенно возвращается из небытия интервью. Осторожные премьеры лета свидетельствуют о том, что разговорные жанры подвергнуты реабилитации. «Времечко» переформатировано в программу «Временно доступен»; ведущие Игорь Васильков и Дмитрий Дибров неспешно беседуют с приглашенным гостем о жизни и судьбе. Новый проект «ПМЖ» («Просто моя жизнь») с Андреем Максимковым занимается примерно тем же, но с привлечением широкого круга людей, причастных к герою. И даже главные интервьюеры, Берман с Жандаревым, вышли из сумрака вместе со своей программой «На ночь глядя» — она теперь начинается гораздо раньше прежнего.
Тут, однако, во весь рост встает другая проблема – кого звать в программу? Рисковать никто не хочет, ставка всегда делается на звезд, их немного, вот они и начинают ходить с одного канала на другой. Разговорный ренессанс еще не наступил, а Сергей Безруков уже успел примелькаться. По-своему это тоже интересно. Так рождается телеобраз известного человека, приближенного к прототипу. О подобных тонкостях мы мало задумываемся, хотя недавно в обществе разгорелась полемика о публичном имидже Дмитрия Медведева. Выяснилось, что его телеобраз не так хорош, как хотелось бы. Вот у предыдущего президента никаких проблем с виртуальностью нет, он целиком соответствует народным чаяниям. А нынешний хоть и ходит исправно по коровникам, но все же больше про непонятные нанотехнологии говорит. Имиджмейкерам и политтехнологам телеобраз представляется субстанцией рукотворной, отстроенной, вымеренной до миллиметра. Если допустить (в чем я очень сомневаюсь), что это утверждение верно для политических деятелей, то оно уж точно не работает в отношении деятелей искусств.
Данный тезис легко подтверждается примером Безрукова с его марш-броском по каналам. Сначала он отметился у Арины Шараповой, затем побывал у Диброва с Васильковым и, наконец, воссиял у Бермана с Жандаревым. Кто он для зрителей? Прежде всего Саша Белый из «Бригады». Это его самая яркая роль на ТВ. В одноименном сериале о Есенине он тот же Саша Белый, но с кудрями, березами-морозами и при Айседоре Дункан. У обоих веселая приблатненность уживается с псевдораздумьями о судьбах родины, сентиментальное благодушие – с жестокостью, любовь к ближнему – со страстью к погромам. А в другом сериале Безруков нарядился Пушкиным (отчего-то похожим на старого еврея) и опять принялся клеймить врагов-инородцев.
И вдруг мы видим совсем иного Безрукова – благостного, мягкого, всепрощающего. Его отличает кротость во взоре, разночинская бородка и приверженность к архаической лексике. Без «ибо», «сие», «потому как» и прочих «аз есмь» он и словечка не скажет. Даже о своем членстве в партии «Единая Россия» вкупе с «гражданским долгом» актер глаголет голосом горьковского Луки. И все это круглое, гладкое, умиротворенное словоговорение не освящено ни одной мыслью. Ни одной! В минуте молчания Чулпан Хаматовой «На ночь глядя», обожженной больными детьми, которым она помогает, в сто раз больше смысла, чем в пространных безруковских речах. Даже Оксана Робски в программе «Сто вопросов взрослому» хоть чуть-чуть приоткрылась. Творческое кредо знаменитой писательницы достойно воспроизведения: если то, что ты пишешь, не издается, то это не духовное развитие, а графомания. Таким образом рублевский соловей легко устранил конкурентов по писательскому цеху – от Булгакова до Солженицына, не всегда рассчитывающих на предание тиснению своих книг. Но это так, реплика в сторону.
Вернемся к Безрукову. Будем считать, что народный любимец устал от съемок и славы. Дибров, еще не определивший свое амплуа в программе «Временно доступен» (он мечется между скептическим Чайльд Гарольдом и восторженной тетушкой Чарли из Бразилии), назвал Безрукова «совершенно несвоевременным человеком». Протестую против частицы «не». Говорить много и не сказать ничего – это сегодня очень своевременно.
