Цивилизация
Смешные греческие слова, означающие, если кто не знает, «все течет». Олег Добродеев течет с НТВ на РТР. Евгений Киселев течет с НТВ на ТВ-6. Вот теперь еще Виталий Третьяков перестал был главным редактором «Независимой газеты», то есть тоже потек куда-то и пока не притек, как не притек бывший главный редактор журнала «Итоги» Сергей Пархоменко и бывший главный редактор газеты «Сегодня» Михаил Бергер.
Вместе с этими важными и известными людьми текут сотни простых журналистов под лозунгом «мы одна команда». Все текут куда-то, не обращая внимания на то, что в «одной команде» некоторые ее члены завсегда исполняют роль ходячих запасов еды или тех самых мешков с песком, которые привязывают к корзине воздушного шара.
Куда вы, ребята? Что вдруг случилось? Что за великое переселение народов, за два последних года не оставившее на месте, почитай, ни одного заметного главного редактора или генерального директора?
Один православный монах как-то раз сказал мне, что не нужно обращать внимания на изменяющиеся вещи.
— Следи за неизменным,— сказал он.
Бог не меняется, правда не меняется, Символ Веры не меняется. Любовь к женщине меняется, и потому ничего не стоит по сравнению с неизменной любовью к детям. Этого самого монаха я знаю двадцать лет, и он совсем не изменился за эти годы. Он говорит, что православному человеку нужно стараться быть неизменным.
Мы ведь говорим о политике. Я, например, прожил год в Италии, и за этот год там сменилось три правительства. И ни одного главного редактора, ни одного телеведущего, ни одного колумниста в главных газетах. Или вот в Англии сейчас выбирают новый парламент. Разве от этого сменится руководство ВВС?
Нет, потому что в цивилизованной Европе свобода слова, то бишь способность обывателя оценивать правительство, а не служить ему беззаветно,– есть вещь неизменная, основополагающая.
Человека, который следит за неизменным, очень трудно обмануть. Такой человек уверен, что только неизменное существует на самом деле, а всякий там языческий «пантарей» нам только кажется, снится в неприятном сне.
Что мы имеем неизменного в России? Неизменно, например, то, что все без исключения общенациональные каналы поддерживают президентскую власть, каков бы ни был президент. Неизменна война на Кавказе. Неизменен какой-нибудь политический эмигрант, который из-за границы издает оппозиционную газету. Этого эмигранта можно звать Герценом, Лениным или Березовским. Суть не меняется. Пока он сидит в эмиграции и издает оппозиционную газету, все хорошо. Если он вернулся в пломбированном вагоне – беда!
Мне совершенно не жалко Виталия Третьякова, что он потерял место. Как не было жалко Евгения Киселева, уволенного с НТВ. Мне жалко немножко журналистов, которые нервно пьют сейчас кофе в редакции «Независимой газеты» и по сто двадцать пятому разу обсуждают, что они «одна команда».
«Одна команда» – это тоже неизменная в России вещь. Всегда, испокон веку разные люди объединяются вокруг какой-то сомнительной личности или сомнительной идеи и мечтают служить беззаветно этой идее или этой личности. У них никогда таковое служение не получается и большая половина жизни проходит в страданиях о развале «одной команды».
Разница между средствами массовой информации в цивилизованных странах и средствами массовой информации в России очень простая. В цивилизованных странах СМИ представляют народ, а народ меняется так медленно, что целой жизни главного редактора не хватает, чтобы дождаться своего увольнения.
В России же СМИ представляют правительство. И поскольку правительства меняются часто, то часто меняются и руководители средств массовой информации.
Я восемь лет работаю журналистом и подчинялся за это время одиннадцати главным редакторам. Это неприятное чувство. Неприятнее всего то, что слова в простоте сказать невозможно. Пишешь, например, заметку про детей-беспризорников, а потом выясняется, что заметка эта льет воду на какую-то политическую либо же экономическую мельницу. А если не хочешь лить воду на мельницу, то тебе говорят, что мы одна команда, и ты выходишь предателем в любом случае, поскольку две враждебные команды ждут от тебя поддержки.
А я, если и чувствую себя членом какой-то команды, то только членом этой вечно грызущейся и перебегающей из редакции в редакцию команды репортеров, которые описывают события, чтобы заработать себе на пожрать.
То есть мне в профсоюзные бонзы надо идти, а не работать на всех этих политических людоедов. Вот до чего я договорился.
