Цивилизация
Разруха в головах ощущается острее, чем кризис в экономике. И если с экономикой, как успокаивал недавно Алексей Кудрин, все вскорости непременно наладится, то интеллектуальная астения российского общества пока не лечится. Уход Егора Гайдара, великого реформатора и блистательного интеллектуала, спровоцировал острейшую и омерзительнейшую – даже не дискуссию, но свару. С теми, кто посылает проклятия в адрес покойного, пусть разбирается соответствующая небесная инстанция – их поведение подпадает под юрисдикцию Высшего и, несомненно, Страшного суда. В нашей земной компетенции разбудить соотечественников, мирно похрапывающих в окружении чудовищ, которых порождает их спящий разум.
Убеждать в чем-либо людей, помнящих СССР и ностальгирующих по тем благословенным временам, бесполезно. Они досмотрят свой сон до пенсии – нефтяных денег на их соцобеспечение хватит. Есть смысл растолкать 20-летних, прервать их нездоровый, но крепкий сон.
Вы знаете, что я знаю? Они ничего не знают. Они выучили историю страны по советским фильмам, которые бывали отменно хороши и беспримерно лживы. Они искренне верят, что чудесные картинки из фотоальбома про улицу Горького, по которой шагают счастливые молодые люди, – это и был тот черно-белый рай, который отняли у них Гайдар с Ельциным. Они не помнят талонов на сахар и водку, не в курсе, что в универсам надо было успеть к половине пятого, чтобы застать момент, когда «выкинут» кефир, не знают, что рыба плавала в магазине «Океан», а в других местах водилась редко, что цветная капуста, хотя бы и замороженная, росла в Москве только в магазине «Морозко», а купить красную гвоздику, спутницу революционных тревог, можно было в «Гвоздике» на Ленинском. Не всегда, но изредка.
Это, конечно, счастье, что выросло поколение людей, которое едет в скоростном поезде «Сапсан», а не в электричке, длинной, зеленой, пахнущей колбасой. Избыточные детские познания о несовершенстве мира сильно усложняют взрослую жизнь. Зато даже такие мелкие скорби, как отсутствие еды, не говоря уже об отсутствии свободы, дают пищу для пытливого ума. Накормленное гайдаровскими реформами поколение этой пищи не имело. Им достался идеологический фаст-фуд последних десяти лет – комиксы про войну, лайт-версия трагедии «Сталин – имя России», комические куплеты и лихие сериалы про 90-е, карикатуры и недружеские шаржи на реформаторов, приватизаторов и прочих эксплуататоров. Идеологический шоу-бизнес дал свои удивительные плоды – сформировал поколение зрителей, слушателей и пассивных наблюдателей. Читателей в этом поколении мало. Если нет привычки думать, то и чтение без надобности.
Вы знаете, что я думаю? (Да, есть такая дурацкая привычка, поздно переучиваться.) Что все уже придумано до нас. Тот, кто нам мешает, нам поможет, как говорилось в одном советском фильме.
Старшие товарищи по перу, писатели Борис Минаев и Альфред Кох (любимый соавтор нашего автора Игоря Свинаренко) придумали и осуществили рискованный трюк – устроили сеанс литературного спиритизма в журнале «Медведь» и вызвали дух Иосифа Сталина. Нет, не на допрос, хотя стоило бы. Всего лишь на интервью. Безобразная, конечно, затея, потому что Иосиф Виссарионович оказался потрясающе убедителен. Выкатил аргументы, против которых ослабленный шоу-бизнесом ум бессилен. Но методология хороша. Поставить шоу-бизнес на службу миру и интеллектуальному прогрессу – до этого стоило додуматься раньше. Имя, формат, медийный ресурс, роль конкретной личности в истории, новые интернет-технологии и старая добрая магия – все средства сгодятся, лишь бы оживить увядший интеллектуальный дискурс.
Писательское и журналистское слово девальвировалось и обесценилось, как те накопления, которые сгорели в огне реформ (этого личного банкротства не могут простить Гайдару, хотя банкротом стала вся страна задолго до его прихода). Пищущих много, читаемых мало. Надо подтягивать новые кадры, рекрутировать из смежных интеллектуальных областей. Пусть говорят те, кто умеет делать. Кто смог сделать.
Одна книга Егора Гайдара стоит тысячи оперативных статей на тему экономики. И это понятно даже читателю, который претерпел от реформ. Банкир Петр Авен, вторгшийся в литературный процесс и вступивший в спор с Захаром Прилепиным, поставил вопрос о социальной ответственности словестности. Телеведущий Леонид Парфенов пишет авторскую версию советской истории, смещая фокус с идеологического на человеческое измерение. То есть умение Парфенова играть по жестким законам шоу-бизнеса служит в итоге делу гуманизма – эту популярную историю прочтут. На днях Анатолий Чубайс завел блог в ЖЖ — и нет отбою от комментаторов. Среди жаждущих общения и категорические противники сделанного Чубайсом. Они тоже хотят об этом поговорить. Не игнорируйте их, Анатолий Борисович.
Тем, кто вытягивает на поле интеллектуальной битвы свежие силы, стоит сказать отдельное спасибо. Вы думаете, просто так тут появился Игорь Свинаренко, несколькими абзацами выше? Нет, у нас все ходы записаны, а слова пересчитаны в гонорары. Коллега Свинаренко отважно, не боясь конкуренции, заманил на писательское поле Альфреда Коха, с которым разделил по-братски уже несколько «Ящиков водки».
Книга «Отходняк после ящика Vodki», где вольно дышат оба автора (то есть что хотят, то и пишут), — пунктирная проговорка, карандашный набросок к портрету эпохи, расшифровка диктофонной записи, которую случайно сделала жизнь. Нажали на кнопку record, а могли бы и про батарейки забыть. Ловля раков на Средней Волге и марлина у берегов Пуэрто-Рико, Израиль и Кения, акулы и барракуды, женщины в бане, секс, смерть, Соловки, Семипалатинск, маленькая Робски, большой Бендукидзе, грандиозный Эрнст, экскурсия в «Кащенко», рабство в Америке, рабство в России, Сталин, еще раз Сталин, война, репрессии, компромат, опять рыбы – сазаны, лососи, форели, тунцы, и подстрочник писательских пьяных, неприличных, вдохновенных разговоров. Подстрочник чужой осмысленной жизни. Главная страсть – думать. Привычный рефлекс – записывать. Или наоборот: страсть – записывать, рефлекс – размышлять.
Дочитала я книжку вчера. Начала с того места, на котором прервалась пару дней назад и где Кох говорит: «Я никогда не беру интервью на злобу дня, а всегда с точки зрения, говоря высокопарно, вечности». Интервью – это четыре беседы с Гайдаром. Последняя – о приватизации.
— Несколько последних слов. Небольшой прогноз на ближайшие 10–20 лет?
— Нынешний этап не очень симпатичен. Сколько он станет длиться — не знаю. Спрос на свободу возрастет. Если цены на энергоносители понизятся, он будет расти быстрее, если повысятся, то медленнее. Раньше или позже неизбежно обострение. Борьба за построение в России демократии окажется тяжелой.
— А ты чувствуешь свою вину или вину команды за то, что мы не смогли избежать такого режима, который даже непонятно, как называть: это и не диктатура, и не демократия, не реставрация, а непонятно что. Скажем так: несоответствие масштаба личностей стоящим перед страной задачам...
— Вину не чувствую. Боль, горечь – да. Но сказать, что знаю, как надо было сделать, чтобы этого не случилось, не могу. Надо было сделать в реальной жизни – такой, какой она была, с реальной страной, ее политической элитой, с другими игроками, с наследием, традициями, проблемами.
Все-таки одна из лучших национальных традиций России – это желание и готовность поговорить с умным человеком. Всегда, при любых обстоятельствах, как только представится такая возможность. И хорошо, что есть книги: можно продолжить разговор с тем, кто ушел.
