Цивилизация
Слово «средневековье» вертелось на языке всякий раз, стоило открыть сводку новостей на этой неделе. Наконец слово было произнесено: «Уголовные наказания должны быть современными, а не средневековыми», — заявил президент Дмитрий Медведев на встрече с министром юстиции Александром Коноваловым. В тот же день в больнице СИЗО «Матросская тишина» умер юрист Сергей Магнитский, находившийся под следствием по делу инвестиционного фонда Hermitage Capital. Чтение ленты новостей иногда дает эффект, который не способна произвести в зачерствелой душе информационщика даже великая литература.
В интернете выложен скан письма Магнитского «Об условиях содержания в Бутырской тюрьме» (именно оттуда он был доставлен в «Матросскую тишину»: в Бутырке нет своей больницы). Это свидетельство – подробное, детальное, скрупулезное описание пыток. Пытка голодом: больного калькулезным холециститом, которому требуется дробное питание, вывозят из камеры на судебное заседание в 7.00, а возвращают не ранее 23.00, весь день без горячей пищи. Пытка холодом: в камере отсутствовали оконные рамы, их вставили через неделю после первой жалобы, но заключенный уже успел простудиться. Пытка болью: у юриста случился острый приступ холецистита, но врач явился только через пять часов. Еще много-много разных пыток: пытка отсутствием душа (он полагается раз в неделю, а если в этот день подследственный оказывается в суде, то остается без воды еще на неделю), пытка зловонием (туалет в виде дырки в полу и кровать на расстоянии метра от параши). Бытовые издевательства и унижения в ассортименте: нет стола, чтобы написать письмо или просто поесть, нет информации (свежих газет, писем от родных, телевизора), перенаселенность камер и автозаков (до 70 человек в помещении в 22 квадратных метра).
По еще одному странному совпадению публикация этого практически предсмертного письма совпала по времени с появлением гневных статей о фильме Павла Лунгина «Царь». Критики «Царя» не разбирают художественных достоинств картины — сразу шьют дело: фальсификация истории, русофобия, искажение образа государственной власти, либеральные спекуляции. И то правда: Иван Грозный в картине скатывается в безумие, пьян от крови подданных и с удовольствием раздирает их на куски. Бешеный медведь на русском троне.
В фильме подробно раскрыта тема государства и права, суда и следствия, а также пенитенциарных учреждений. Полоцкие воеводы, подозреваемые в измене, томятся в клетке: теснота, скученность, отсутствие санитарно-гигиенических условий (впрочем для средневековья это норма). Митрополит Филипп, заключенный в монастырскую одиночку, мучается от жажды: кандалы не дают дотянуться до кувшина с водой. Неправовые методы следствия времен опричнины – оговоры, выбивание показаний, шантаж. Широко используются пытки: клеймение, пробивание рук и ног гвоздями, дыба. Ну и вариации казней – отрубание голов, сожжение заживо, бой с медведем.
Лунгин пожалел зрителя, не предъявив весь пыточный ассортимент: история сохранила множество тошнотворных свидетельств изобретательности Грозного и его опричников в деле живодерства и смертоубийства.
Зловещая фигура Грозного-царя, символизирующая, как ни жаль, историю русского Средневековья, появляется на политической сцене всегда вовремя и тащит за собой тень еще одного властителя – Иосифа Сталина. Иосиф Виссарионович является с тем же набором инструментов, слегка модернизированных для нужд XX века: враг народа, тройки, лагеря, признание – царица доказательств, без суда и следствия, без права переписки, расстрел. Основы пенитенциарной системы, заложенные Сталиным, так хорошо легли на историческую почву, так прочно укоренились в ней, что до сих пор заключенные в Бутырку имеют все шансы перенестись если не в 1571-й, то в 1937-й.
«У каждого века свое средневековье», — эта знаменитая фраза польского писателя Станислава Ежи Леца в полной мере описывает происходящее. В 2009 году, в Москве, столице правового государства Россия, подследственные обречены на муки. Средневековая, в нашем случае опричная, конструкция взаимоотношений власти и гражданина сохранилась практически в неизменном виде.
Тут нам нужен экспресс-экскурс в историю. Ненадолго. Несложный. Правовое сознание средневековья предполагало, что правовой статус неотделим от лица. Бюргеру – бюргерово, рыцарю – рыцарево, сеньору – сеньорово. Скажи мне, кто ты, и я скажу, каковы твои права. Узнаваемо, правда? Общество делилось на благородных и чернь не только в социальном или имущественном плане, но и в моральном. Благородные – «достойнейшие», простолюдины – «низкие» и «подлые». Юридических прав у низких и подлых мало или почти нет. Средневековье в Европе – это не правовой произвол, но отношения господства и подчинения. Эпоха Ренессанса принесла с собой концепцию гуманизма и сверхценности личности и, как следствие, дала начало формированию совершенно иной правовой культуры. В России, как мы знаем, Ренессанса в западноевропейском смысле не состоялось. Ответственность за это, по версии Лунгина, несет именно Иван Грозный. Тут мы вступаем на территорию сложных дискуссий, идущих в отечественной и мировой историографии, поэтому выбираемся из XVI обратно в XXI век.
Тем более что даже знаний из школьной программы довольно, чтобы обнаружить в современной России приметы «темного средневековья».
Силовые ведомства превратились в закрытые корпорации, принадлежность к которым дает особые права. Характерные черты все из той «темной» эпохи: закрытость, преследование узкогрупповых интересов, попытки придать своему сообществу исключительный статус.
Два высших сословия в средневековье – дворянство и духовенство. В нашем случае роль дворянства играет чиновничество. Широчайшие права предоставлены дворянину-чиновнику в обмен на готовность в любой момент явиться по зову короля «конно, людно и оружно». Совершенно в традициях средневековья дворянин, то есть, простите, чиновник, теряет свои права, если совершит действия, несовместимые с правилами сословного поведения. То есть будет уволен за «несоблюдение правил госслужбы и этики поведения госслужащего» (смотрим опять-таки новости).
О распространении магии, оккультизма и мистического сознания, характерного для человека нового российского средневековья, требуется написать отдельную статью: про доктора Малахова, который кропит телеэкран мочой, гадалок, ясновидящих, психоэнергетиков, прорицателей, чревовещателей, лозоходцев и прочие чудеса, которые в изобилии поставляет волшебный ящик.
В общем, много можно написать статей, описывающих средневековое состояние сознания, в котором пребывает российское общество.
Вернемся к теме права. У российского гражданина, гуляющего на свободе, прав до обидного мало, но они есть. Как у простолюдина в средневековье. В этом смысле мы теперь почти Европа, но с опозданием на несколько сотен лет. Однако помещение в тюрьму, открытие уголовного дела, предъявление обвинений означает в современной России утрату социального статуса со всеми вытекающими правовыми последствиями. Из европейского позднего средневековья гражданин прямиком отправляется в средневековье российское, где его встречает не Эразм Роттердамский или Мартин Лютер, а Малюта Скуратов. Исторический экспресс останавливается на станции «Иван Грозный», переход на станцию «Иосиф Сталин», кольцевая линия.
«Ну что, теперь ты понял, чего ты стоишь на земле нашей грешной?» — справедливо указал Горбатый фраеру позорному на воровской малине в Марьиной роще.
Одна только новость посветила нам в туманной мгле веков. Не Ренессанс, конечно, но прорыв.
Конституционный суд принял решение о продлении моратория на смертную казнь до момента ратификации Россией протокола к Европейской конвенции об отмене высшей меры наказания. По сути, смертная казнь теперь отменена. И это притом что большинство граждан высказываются «за». То есть придерживаются мысли, что жизнь их ничего не стоит.
Но зря граждане беспокоятся: до европейской безнаказанности и торжества сомнительных идей о правах и свободах человека нам еще далеко. Ненужного человека легко убить в тюрьме. Не вызывать к больному врача – и смерть сама приведет приговор в исполнение.
И все же прогресс налицо. Иван Грозный не заморачивался с европейской конвенцией — просто сварил бы в кипятке.
