Нужен ли России Кавказ

После очередной серии взрывов в московском метро в обществе обсуждается много вопросов за исключением самого важного: нужен ли России Кавказ?
Дискуссия идет широчайшая. Александр Минкин из МК, например, написал в своей ныне уже знаменитой статье, что гуманные террористки специально взорвались на платформе, а не в тоннеле, чтобы уменьшить количество жертв. Эта замечательная мысль гораздо больше характеризует состояние либеральных умов, нежели состояние умов террористов.
11 сентября 2001 года башни-близнецы тоже обрушились слишком рано утром: если бы террористы подождали еще два часа, то жертв было б не три тысячи, а тридцать, потому что американцы поздно приходят на работу. Однако я не представляю себе ведущего американского журналиста, который предположил бы, что террористы ограничили число жертв из соображений гуманности.
Власти не остались в долгу. Борис Грызлов заявил, что Минкин является сообщником террористов. Опять же, не представляю себе американского госчиновника, который сморозит что-то подобное по поводу любой, даже самой глупой выходки прессы и останется на службе.
И вот с тех пор и обсуждают: являются журналисты сообщниками Умарову или нет? Даже запрос в прокуратуру написали — чай, журналистов-то легче ловить, чем Умарова.
Эта замечательная дискуссия ни о чем скрывает отсутствие другой дискуссии — о важном.
Вопрос первый: чего же все-таки хотят люди, которые взрываются в метро? Ответ: они хотят, чтобы на Кавказе правил Аллах, а не Россия. Они ненавидят Запад, они презирают демократию — в российской Конституции написано, что правит народ, а править должен Аллах, и их идеология структурирована таким образом, что для достижения этой цели они считают возможным убивать и красть людей. Убивать не только неверных — тут уж вообще вопроса нет, все неверные заранее виноваты, — но и тех мусульман, которых ваххабиты причислили к неверным.
Почему власть не хочет обсуждать эту идеологию, а взамен несет чушь о корыстных боевиках, взрывающихся на деньги проклятого Запада?
Потому что ваххабизм и путинизм очень похожи. И тот и другой ненавидят Запад и демократию; только путинисты считают, что править должен Путин, а ваххабиты — что править должен Аллах.
Если речь идет об интернациональной идеологии, столь же всемирной, как социализм в начале XX века (и с таким же количеством спорящих друг с другом направлений), то можно ли сказать, что Россия и США страдают от одинаковой болезни?
Ответ: нельзя, потому что в США теракты происходят раз в пять лет, а на Кавказе — раз в пять минут. В мире есть страны, которые так же, как Россия на Кавказе, страдают от эндемического терроризма. Это такие страны, как Сомали, Алжир, Пакистан, Египет. Многие из них являются failed state, которые до 1991 года строили социализм, а после 1991 года место социалистов заняли исламисты.
Почему власть не хочет это обсуждать? Потому что не очень хочется признавать свое сходство с Сомали.
Третий вопрос: когда это началось? Распространение фундаментализма часто является практически мгновенным. Еще в 1991 бойцы курдской «Пешмерга», сражавшейся за независимость, не знали ни о каком исламе и пили водку, а в 1993 году, после того как на Ирак было наложено эмбарго и вместо западных хлынули саудовские деньги, они уже гоняли женщин без паранджи.
Однако в России ваххабизм распространялся совершенно по-другому. Во времена «кровавого ельцинского бардака» политический исламизм был достаточно маргинальным явлением. Исламская партия возрождения, основанная Гейдаром Джемалем и Биджиевым, не играла сколько-нибудь значительной роли, в «Кабардино-Балкарском джамаате» было едва полторы тысячи человек, ваххабитский анклав, созданный в Чечне, вступил в жесточайший конфликт со светскими властями Чечни и президентом Масхадовым, попытался перенести свою деятельность в сопредельный Дагестан и там потерпел жестокое поражение не от федералов, а от дагестанцев, не пожелавших «освобождаться от неверных».
За 10 лет вертикали власти картина радикально изменилась. Дагестан, где в 1999-м ваххабиты были маргиналами, стал местом, где за ними боятся охотиться. Ингушетия, которая при Аушеве не вступила в войну на стороне Чечни, в эпоху «вертикали» превратилась в республику, в которой моджахедов одни поддерживают, а другие боятся гораздо больше, чем федеральных властей, и даже новый президент Евкуров не в силах выправить положение.
Вопрос: как получилось так, что за 10 лет правления Путина ваххабиты на Кавказе (везде, кроме Чечни) из маргиналов стали решающей силой? Ответ: это заслуги В. В. Путина.
И, наконец, вопрос четвертый. Как изменится ситуация на Кавказе в случае либерализации России? Ответ: она ухудшится. Как показывает опыт, любые экстремисты — будь то эсеры после созыва Думы, Коминтерн в 30-х или ваххабизм сейчас — воспринимают уступки как повод для усиления атак.
Все это приводит к основному вопросу: что делать с Кавказом? Этот вопрос не желает обсуждать ни власть, ни оппозиция. Власть — потому что иначе придется признать, что десять лет правления Путина поставили Кавказ на порог отделения — сделали неизбежным то, что еще десять лет назад казалось немыслимым.
Оппозиция не желает обсуждать этот вопрос потому, что для нее страшнее Путина зверя нет. Оппозиция ведет себя в точности как французские левые, которые в сталинском тоталитаризме видели союзника против проклятой буржуазии. Оппозиция видит в ваххабитах союзников против проклятого Путина и поэтому склонна рассуждать о гуманности террористок, взрывающихся на перроне с целью уменьшения количества жертв.
В истории нет законов, в истории есть события. Еще десять лет назад не существовало никакой имманентной причины, по которой Россия была обречена потерять Кавказ. Сейчас это практически неизбежно.
Следует отдавать себе отчет, что, по-видимому, Россия будет вынуждена расстаться с Кавказом, как Франция была вынуждена расстаться с Алжиром. Что это расставание не приведет ни к миру, ни к покою, что на отвалившемся Кавказе возникнет или бардак, или государство типа «талибан» (организация запрещена в России), или и то и другое вместе. Что это исламистское государство (или исламистские анклавы) не успокоится на достигнутом и предъявит свои притязания также на Краснодарский и Ставропольский край — исконные места обитания адыгов.
Что проблемы между Россией и отвалившимся Кавказом будут совершенно такие же, как между Палестиной и Израилем.
И что альтернативой такому разделу является а) третья кавказская война; б) бесконечное вливание денег в бездонную бочку под названием Кавказ, причем треть, а вскоре и половина денег будет уходить экстремистам; в) финансирование режимов вроде кадыровского, при котором мы не имеем в Чечне проблем с ваххабитами, но зато имеем массу других проблем, в том числе и международных — в Дубае, в Вене и на Смоленской набережной.
Вот это, на мой взгляд, и должно являться главным предметом для обсуждения после московских терактов.