Цивилизация
Не стоит запрещать книгу о Стросс-Кане, подумала я вчера, пока ждала решения парижского суда. История старая, как мир. Не юная, но хорошенькая дама начала и закончила роман с бывшим шефом МВФ и несостоявшимся кандидатом в президенты Франции либертином Домиником Стросс-Каном в рамках проекта будущей книги на основе личного опыта. Все точно в срок: 7 месяцев роман в жизни — с января по август 2012 года, 5 месяцев для переложения его на бумагу. Без сомнения, за очень приличные деньги. Он, конечно, развратник и циник, а юрист (в том числе и его) и по совместительству колумнистка «Либерасьон», которая за бабки «снимает» мужика, готового прыгнуть на каждую юбку, пусть называется писательницей. Это вполне в духе времени.
Запрещали великие книги. «Гроздья гнева» Стейнбека и «О дивный новый мир» Хаксли, «Тропик рака» Миллера и «Метаморфозы» Кафки.
Нет-нет, не надо запрещать книгу Марселы Якуб «Красавица и животное», на обложке которой свинка (герой книги — человек-свинья) и красные туфельки.
И не запретили. Судья выписал штраф писательнице и издателю вдвое меньше искомого — 50 000 евро — и обязал в каждый экземпляр книги сделать вкладку о том, что книга вторгается в личную жизнь, а журнал «Нувель обсерватер», который напечатал выдержки из книги, должен опубликовать текст решения суда. И книга сегодня, как и планировалось, может уже лежать на прилавках.
Не заблуждайтесь, эта история не только про писательницу, но и про читателей. В конце концов все, что делают люди, работающие со словом, они делают для публики. В данном случае публика получает некоторую интерпретацию правды, добытой ложью. Предположим, в случае со Стросс-Каном ничего принципиально нового французская публика не узнает, разве что какие-то интимные подробности, любители которых есть всегда и везде. Более того, французская публика уже вчера знала, что стоит за всей историей и как это было, поскольку было обнародовано электронное письмо писательницы Стросс-Кану, в котором она признается, уже после разрыва, что вся любовь была ради появления этой книги, и просит у него прощения. Короче, хочешь — читай эту книгу, зная всю подоплеку, хочешь — не читай. Но если и читаешь, ты знаешь достаточно, чтобы составить мнение обо всех героях этой истории.
А если читатель-зритель-слушатель оказывается в ситуации, когда не знает того, что остается за кадром? Например, биологическую мать погибшего в Америке Максима Кузьмина отрезвили, помыли, одели и вывели на экран федерального канала с огромным охватом аудитории.
И этой аудитории час или полтора впаривали, как неправильно с ней поступили, лишив эту молодую даму детей, которые в итоге оказались в Америке. И вот теперь одного похоронили, и надо срочно вырвать второго из лап пиндосов и вернуть этой вставшей на путь исправления маме. И так думает чуть ли не вся псковская область во главе с губернатором Турчаком. Какой процент этой огромной аудитории понимает, что все ложь, что вся программа скроена под заказ мочить американских усыновителей, который на глазах трансформируется чуть ли не в национальную идею? Сколько людей заметили, что ведущий подсказывает мамаше слова? Какая часть огромной аудитории узнает, что «несчастная мать», лишенная детей, напилась вместе со своим спутником тут же в поезде по дороге обратно и пассажиры потребовали ее ссадить. Вот этим пассажирам никогда уже не внушить, что этой женщине надо вернуть из Америки ее бывшего ребенка. Они видели правду, а три четверти телеаудитории — нет.
Ведь этот же канал, который разыграл шоу с использованием «исправившейся мамаши», потом не рассказал, что ее пьяную после программы выкинули из поезда, и соседний канал этого тоже не сделал, и через один — тоже нет.
И потребители лжи будут искренне, допускаю, возмущаться американскими родителями и требовать запрета на усыновление иностранцами и возвращения мальчика в Россию, что и требовалось заказчикам шоу. И все это превращается в итоге в массовую кампанию «анти» в едином порыве — так это работало в СССР много десятилетий, так это работает снова сейчас, и это срабатывает всегда и везде, где есть монополия на массовые СМИ. Интернет, блогеры, социальные сети и некоторое количество приличных средств массовой информации откусывают от этой одурманенной аудитории кусочки, но все еще несравнимо маленькие.
Французская писательница, получившая с помощью лжи доступ к телу и описавшая (возможно, вполне честно) потом свой опыт в полуфикшне, мне лично малосимпатична, но совершенно безопасна для информированной из разных источников аудитории. Ей придется разбираться разве что с собственной совестью.
Героиня «Карточного домика», сливающая информацию под диктовку сенатора, с которым она ради этой информации спит, несет куда большую ответственность перед своими читателями, поскольку она превращает их в соучастников чужих политических игр. Она ими манипулируют, а не информирует, как, в свою очередь, политик манипулирует ею. Ничего нового, проблема не имеет географических границ, примеры найдем повсюду. Но в Америке, как и в любой другой стране с разнообразными и свободными СМИ, обязательно найдется другая журналистка, которая раскопает все с другой стороны, и баланс будет восстановлен.
В России заказчики, исполнители и трансляторы лжи (пропаганды, если угодно) в равной степени обречены на историческую ответственность, в том числе и перед теми, кто сегодня разинув рот слушает Мамонтова, Киселева (Дмитрия), Зеленского и остальных прекрасных героев нашего времени.
А таких в стране большинство, кто просто не имеет объективной возможности или технических средств, чтобы слушать или смотреть что-то другое. Я ничего не хочу предрекать, но достаточно долго живу, чтобы точно знать, что вдохновенная безнаказанная ложь будет непременно наказана. И поскольку не каждый из этих ребят столь талантлив, как Владимир Познер, покаяние в будущем может не сработать. Та же аудитория, получив иную картинку и текст, их отвергнет. Вместе с системой и ее главными действующими лицами.
Каждый раз, появляясь перед аудиторией с очередной порцией зла, они сжигают не профессию, которая выживет благодаря не им, а собственную жизнь в профессии и точно мосты в будущее. Как сожгла их «красавица», подписывающая сегодня в каком-нибудь книжном магазине свою книгу о «животном». Как юрист и как колумнист она закончилась. Ложь как творческий метод не пользуется в информированном обществе массовыми симпатиями. Приговор, да. Причем под ним подпишутся в том числе яростные поклонники ее книги, если таковые образуются.
