Дерьмовая болезнь

Вообще-то сначала мне хотелось написать про бросок Патрушева на вершину Эльбруса «в рамках решения антитеррористичких задач зимой в условиях высокогорья». А потом я увидела цитату прокурора по делу Алексаняна, который с прямотой подонка сообщал мне, чем болен этот обвиняемый. А потом я решила, что я напишу и про это и про то.

Устроители антитеррористических учений на Эльбрусе с не вполне понятной мне гордостью сообщили, что «в мире не было аналогов подобной операции». Уверена, что не было. И без пол-литры не понять, на фига надо взбираться на Эльбрус, находящийся на границе Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии, когда террористы – вот они, будем считать в подножье Эльбруса, собственно в столице Кабарды Нальчике ровно в тот момент, когда Патрушев играет в Рэмбо, грохают главу УБОПа местного МВД Анатолия Кярова. Потом, правда, оказывается, что грохнуть-то они хотели Патрушева, но что-то там перепутали. Боевикам надо было, собственно, на вершину, но, видимо, и им не пришло такое в голову. Потом я подумала, что все наоборот: Патрушев взлетел на Эльбрус «в рамках решения антитеррористических задач», потому что выше и дальше от террористов на территории РФ взлететь некуда – это самая высокая и далекая от реальной жизни точка в нашей стране. Это то самое место, где опасность подвергнуться нападению террористов в нашей стране, минимальна. Я живо представляю себе, как Патрушев с очень специальными ребятами бороздит высокогорье в какой-нибудь особенной для вот этой сверхзадачи скроенной одежке и представляет себе, что он борется с террористами, а террористы в этот момент «на равнине» без лишней суеты и спецэффектов, но довольно метко с двух точек расстреливают машину с Кяровым. Лучше бы ФСБ молчала, что в машине должен был быть Патрушев. Потому что в этой ситуации отсутствие начальника по безопасности страны в том месте, где, собственно, реально орудуют боевики, и его «учения» в том месте, где они, безусловно, не орудуют, вызывает у меня, как у гражданина страны, за чью безопасность отвечает господин Патрушев, лишь чувство искреннего восхищения альпинистскими способностями начальник ФСБ. Что имеет в лучшем случае косвенное отношение к его обязанностям. Если же господин начальник безопасности страны, пробороздив снега Эльбруса, в момент расстрела Кярова уже спустился с гор и был на той же равнине, где действовали террористы, то вопрос о том, стоит ли так высоко взлетать антитеррористической теории ради, если практика у тебя под носом, приобретает характер анекдота. Печального, правда...

Так вот, я хотела написать только про это – про покорение ФСБ Эльбруса, когда обнаружила черным по белому прописанный диагноз одного из подсудимых по делу ЮКОСа, которым, то есть диагнозом, пестрит сегодняшний интернет. И подумала, что между Патрушевым, ловящим террористов на Эльбрусе, и прокурором, объявляющим на весь мир, что бывший начальник правового управления ЮКОСа болен СПИДом (да простит меня Алексанян, что я повторяю разглашенную конфиденциальную информацию) есть странная связь.

Вы знаете, мне совершенно плевать, разрешает ли закон прокурору разглашать медицинскую тайну относительно подсудимого. Я понимаю, что он имеет право доступа к этой медицинской тайне, то есть он ее знает. Все остальное регулируется, на мой взгляд, не столько законом, сколько обыкновенной человеческой моралью. От тюрьмы и сумы еще можно спастись. Но болезнь — штука такая... Знаешь – и молчи себе в тряпочку. Все под Богом ходим, прокурор Хомутовский. Никто не застрахован, с каждым может случиться. А если господину Хомутовускому завтра сделают укол нечистой иглой и он заболеет СПИДом? Или просто подхватит сифилис? Он захочет видеть в заголовках газет: «Хомутовский болен СПИДом?» Или сифилисом, или даже более «респектабельным» альцгеймером? А если такое случится с его сыном или дочерью или женой? Он захочет, чтобы вся страна дружно обсуждала историю болезни его или его близких? Он захочет, чтобы эта трагедия стала предметом обсуждения чужими людьми?
Или СПИД – это такая дерьмовая болезнь, которой болеют «дерьмовые пидеры», и почему бы стране не узнать, что бывший юкосовский «богач» загибается от этой гадости? Господин Хомутовский же не рассказывает, что диагноз больному поставили уже в тюрьме, примерно через год после того, как он туда попал. Рассказать вам 101 способ заражения заключенного в российской тюрьме чем угодно, в том числе и СПИДом? Рассказать, как здоровяка под метр девяноста ростом, правда, с плохим зрением можно при «особом» к нему отношении превратить в калеку в тюрьме? Или как можно больного человека, попавшего в тюрьму, превратить в труп?

С человеком в тюрьме можно сделать все, что угодно, и каждый из нас это прекрасно знает. И пользоваться своим положением прокурора и рассказывать всему человечеству медицинскую тайну сидящего на нарах – высшая мерзость. Человек, который это делает – автоматически становится изгоем в любом приличном обществе. Этим можно было бы ограничиться, если бы речь не шла о прокуроре – то есть о человеке в должности, позволяющей ему просить у суда наказания другому человеку за его прегрешения. Такой человек должен быть безупречен сам. Прокурор, не имеющий представления о моральных и нравственных ограничениях, гораздо опаснее для общества юриста Алексаняна вместе со всей командой ЮКОСа, посаженной на нары с подачи ФСБ, которое ловит террористов на Эльбрусе.
Между аморальностью прокурора и бессмысленностью игр в казаки-разбойники на Эльбрусе есть общее. Мотающие срок или обвиняемые интеллигентные ребята из ЮКОСа – это и есть основное достижение правоохранительной системы страны за последнюю пятилетку. Ходора взяли на взлетной полосе так, как мечтали бы взять террористов в «Норд-Осте» или Беслане. ЮКОС показательно гнобят так, как мы мечтали бы, чтобы у нас на глазах гнобили террористов, из-за которых погибли люди. Но террористов ищут на Эльбрусе, когда они стреляют в нескольких сотнях километров в Нальчике. А с моралью окончательно и бесповоротно покончили в стране еще до того, как высохли слезы на глазах бесланских матерей и отцов. Это только кажется, что беспомощность спецслужб и аморальность государства, которое это тщательно скрывает, и аморальность прокурора в отношении одного из обвиняемых юкосовцев – из разных опер. Это из одной оперы. Мы живем в государстве, которое потеряло представление о морали. И если, не дай Боже, Алексанян умрет в тюрьме, то это будет рассматриваться государством и публикой с промытыми до отказа мозгами так же, как убийство террористов в Норд-Осте или Беслане – нет человека, нет проблемы, не надо судить, не надо мучиться с доказательствами, не надо состязаться с адвокатами. Как это — необходимая жертва. И чего его жалеть? Не убийца, конечно. Но больной СПИДом. Вы же понимаете?..