Цивилизация
Давеча по телевизору показали, как один американский дедушка расстрелял грабителей, ворвавшихся в интернет-кафе, ранив обоих. Те были вооружены, но и дедуля тоже: дело было в том штате, где разрешено скрытое ношение короткоствольного огнестрельного оружия. В ответ на требование налетчиков отдать ценности и деньги он, не раздумывая, выхватил пистолет. Шпана обратилась в бегство. Стрелял он уже по убегавшим. Полиции лишь осталось арестовать раненых: далеко они не ушли. Против дедули, разумеется, никто не стал возбуждать уголовного дела. Ему, скорее всего, объявят благодарность, как недавно отблагодарила полиция другого штата бабулю, уложившую на месте грабителя, вломившегося в ее дом. И это уже была вторая звездочка на ее фюзеляже: несколько лет назад она ровно в такой же ситуации убила другого налетчика.
С небольшими вариациями, во всех американских штатах действует жесткое правило «мой дом – моя крепость». Вломившийся в дом потенциальный грабитель или насильник может быть убит на месте совершенно безнаказанно для хозяев. Они не обязаны разбираться в истинных намерениях разбойника – влез ли он побаловаться хозяйским вареньем, украсть фамильные драгоценности или же убить хозяев и похитить их детей.
В принципе, почувствовав угрозу, хозяин может уложить преступника прямо на подстриженной лужайке возле дома и не ждать, когда тот начнет влезать в окно. Касательно встреч с разбойниками и насильниками на улице в большинстве штатов действует правило «stay on your ground»: потенциальная жертва не обязана, почувствовав угрозу своей жизни или безопасности, бежать, кричать «спасите-помогите» или предпринимать какие-либо действия по минимизации ущерба собственному здоровью, соразмерные так называемой необходимой обороне. Угрожающий вам подозрительный тип может быть тут же застрелен из законно приобретенного и носимого вами оружия. Да, разумеется, в этом случае последуют разбирательства. Как разбираются сейчас с застрелившим показавшегося ему подозрительным и чужим для местного квартала негра-подростка «дружинником» из Флориды по фамилии Закерман: он, патрулируя местность на правах добровольного помощника полиции, окликнул подозрительного подростка в накинутом на голову капюшоне, а тот попытался на него напасть. Если бы к делу не примешался расовый аспект (негритянская община резко недовольна «предвзятым отношением»: мол, как негр — так потенциальный преступник), то дело бы уже давно закрыли, а стрелявшего оставили в покое. А так, скорее всего, «дружинника» оправдают чуть позже.
Теперь представьте, что стало бы с аналогичным американскому дедуле нашим гражданином в аналогичной ситуации. Он был бы уже обвинен если не в нанесении тяжких телесных повреждений, то как минимум в превышении пределов необходимой обороны. В лучшем случае он бы уже ходил под подпиской о невыезде и многомесячным уголовным делом, а в худшем (притом вполне возможном) случае, дожидался бы суда в СИЗО те же долгие месяцы.
Вот на днях был вынесен обвинительный приговор хозяину частной гостиницы Сергею Дмитриеву: статья «умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью», осужден на ограничение свободы на год. Слава богу, ограничение свободы еще относительно мягкое: ему запрещено покидать дом с 22.00 до 6.00, посещать увеселительные заведения, менять место жительства и пр. Хотя, по уму если, Дмитриева надо было бы наградить грамотой от МВД, а желательно, еще и премией с «Командирскими» часами. «Виноват» он оказался в том, что в августе 2011 года с помощью травматического пистолета (переделанного, правда, но в этом его как раз не обвиняют) отразил нападение на свою гостиницу в поселке Утриш под Анапой со стороны банды молодчиков, вооруженных битами, пистолетами и ружьем. Причем они даже и стрелять начали первыми. В гостинице находились жена, дети хозяина и несколько постояльцев. В перестрелке с окопавшимися во дворе бандитами предварительно вызвавший милицию хозяин ранил троих. Хорошо еще, что он после этого не сел вовсе.
Зато реально может сесть Татьяна Кудрявцева, убившая в начале июля напавшего на нее узбека-гастарбайтера. Тот пытался ее изнасиловать, начал душить (на ее теле найдены убедительные для любого нормального человека подтверждающие это повреждения). Она же убила его ножом, с которым ходила по грибы. Сгоряча молодая женщина-следователь инкриминировала Кудрявцевой статью об умышленном убийстве. Видимо, для успешности карьеры девица должна вести себя подчеркнуто жестоко. А может быть, у следователя возникла некая неосознанная легкая социальная неприязнь к Кудрявцевой «белоленточного свойства»: ведь она сотрудник Института прав человека, а словосочетание «права человека» в нашем государстве многими считается непозволительно антирежимным. Лишь под давлением СМИ дело переквалифицировали в «превышение необходимой обороны». Что тоже реально грозит тюремным сроком: вот если бы Кудрявцева позволила себя изнасиловать, а потом сдалась на милость наших полиционеров, тогда она была образцовой российской гражданкой, мечтой режима, - смиренной и безропотной, уповающей лишь на Государство, но не на себя.
Кудрявцеву следователи и прокуратура требовали взять под стражу, однако благоразумие проявил судья, воспротивившийся – в кои-то веки! – требованиям силовиков.
Еще свежо в памяти и дело тульского фермера Гегама Саркисяна, ножом убившего вооруженных (!) налетчиков на его дом. Тогда тоже лишь шум, поднятый в прессе, спас его от тюрьмы: ему тоже вменялось превышение мер самообороны. Однако менее известные широкой публике случаи – когда отец лишь убийством мог предотвратить насилие над его малолетним сыном, или когда муж убил насильника своей беременной жены – закончились привычными следствию в таких случаях обвинительными приговорами.
На этом фоне завидным гуманным исключением стал случай в Забайкальске, где пенсионер-ветеран даже избежал стадии заведения против него уголовного дела после того, как убил вломившегося в его дом налетчика. Тот хотел завладеть наградами старика. Видимо, сказалось то, что обороняющийся был действительно заслуженным ветераном, а нападавший – отпетым рецидивистом, хотя в подобной ситуации это не должно бы иметь решающего значения.
В подавляющем большинстве случаев работает бездушная обвинительная машина: следствие практически всегда исходит из того, что пределы самообороны превышены. Практически нет случаев, когда она с самого начала признавалась бы полностью обоснованной, притом без возбуждения уголовного дела против оборонявшегося. МВД радостно отчиталось недавно о полном отсутствии дел, когда в целях самообороны правомерно бы применялось, скажем, травматическое оружие. Однако непонятно, чему тут радоваться, если дела попросту не возбуждаются по статье о правомерном применении самообороны – только о неправомерном.
Со стороны это кажется совершенно необъяснимым и диким: откуда в наших правоохранителях такая жалось и даже гуманизм по отношению к тем, кто вламывается в чужие дома, на садовые участки, кто насилует женщин в лесах и парках, по отношению к грабителям, насильникам и потенциальным убийцам? Откуда такая – отраженная в статистике обвинений в «превышении пределов самообороны» — неприязнь к гражданам, пытавшимся защитить себя? Ведь эти граждане, по сути, казалось бы, кость гражданского общества, опора режима и правопорядка, помощники в борьбе с преступностью. В иных странах государство старается не посягать на неотъемлемое право граждан защищать свой дом, собственность и личную безопасность, понимая, что они не обязаны, попросту неспособны в критической ситуации, словно на аптекарских весах, взвешивать соразмерность предпринимаемых средств самозащиты по отношению к возникшим угрозам. Человек, незаконно проникший в чужой дом, должен быть вне закона: это один из устоев современного общества. Человек, проникший в чужой огород якобы просто за клубникой, должен быть готов к тому, что его воспримут как потенциально более серьезную угрозу – и именно он должен нести за это ответственность, а не давший ему отпор собственник. Если его хватил сердечный приступ от громкой сирены, заоравшей после того, как он вломился в дом, если его ударило током после того, как он пренебрег соответствующим предупреждением и все равно влез за забор, – это его проблемы, а не собственника. Ведь когда часовой стреляет по грабителям государственной, скажем, военной собственности в мирное время, он не несет за это ответственности. Частная собственность должна быть приравнена в этом плане к государственной.
Когда к человеку в темном месте подходят сомнительные личности, угрожая ему насилием или грабежом, он не должен нести ответственность за причиненные в таких случаях им увечья или даже смерти: он заведомо прав в своей возможности использовать для самообороны все имеющиеся средства. Включая огнестрельное оружие, прежде всего короткоствольное оружие самообороны, право на ношение которого должно быть, наконец, разрешено всем законопослушным гражданам.
Однако отношение наших правоохранителей к этим самым законопослушным гражданам иное. И дело не только в том, что они, как и наше государство в целом, хотят сохранить навечно за собой монопольное право на насилие. Дело в том, что
инстинктивно государство чувствует смертельную опасность для себя в том, чтобы в обществе появилось большое количество людей, не просто имеющих собственное достоинство, но и умеющих, готовых постоять за себя, за свою собственность, жизнь, здоровье и безопасность своих близких. Потому что все эти качества неотъемлемы для людей, считающих себя свободными. Ведущих себя как свободные. Их-то наше государство и боится больше всего.
Даже больше преступников — убийц, грабителей и насильников, словно считая их более «социально близкими» себе, более понятными, предсказуемыми и управляемыми. Это недоверие, неприязнь к свободной личности уходит корнями в вековые традиции российского государства. Ему всегда было удобнее иметь дело с теми, кто раболепно склоняет голову и волю перед насилием. Тот, кто может, посмеет отстоять свой дом от грабителя, свою честь от насильника, а свое здоровье от уличной шпаны, сможет куда более успешно противостоять произволу властей. Именно так эти власти и воспринимают пределы своей необходимой обороны. В сущности, они по-своему правы. Но это вовсе не значит, что так будет вечно.
