Цивилизация
— В России в этом году, как ожидается, сократятся расходы на геологоразведку. Какие итоги года ожидаются у «Росгеологии»?
— Минус 10% — это прогноз в целом по рынку. Он объективно связан со снижением инвестиционных программ крупнейших российских предприятий. Если говорить о нашей компании, то мы сохраняем устойчивую динамику прироста выручки за счет нескольких факторов. Первый — это оптимизация наших производственных процессов, благодаря которой мы предлагаем заказчикам более предпочтительные условия, чем наши конкуренты. Второй — за счет консолидации активов мы смогли диверсифицировать направления работ и можем предлагать комплексные услуги. Третий — меняется конъюнктура рынка. Из-за ухода ряда иностранных игроков, а также ввиду прошлогодней существенной девальвации рубля у российских поставщиков услуг в геологоразведке создались хорошие предпосылки для увеличения своей доли. Поэтому несмотря на сложную экономическую ситуацию и сокращение объемов рынка мы сохраняем прогноз по росту выручки на этот год.
— Какого роста вы ожидаете?
— Если говорить о предприятиях, которые уже консолидированы на балансе холдинга, то прирост выручки будет составлять около 12%, и она превысит 10 млрд руб. И безусловно, дополнительный эффект должно дать завершение консолидации предприятий.
— Кто и что приносит компании наибольший объем выручки?
— Это крупнейшие отраслевые заказчики (предприятия «Газпрома», «Роснефти», «Газпром нефти», «ЛУКойла» и другие) и, конечно, госзаказ. Сегодня основной объем выручки формируют сухопутная сейсморазведка, морская сейсморазведка 2D и 3D, работа по твердым полезным ископаемым. Еще один важный сегмент — специализированное бурение (глубокое и сверхглубокое) — это наша уникальная компетенция. Мы достаточно устойчивы, поскольку не привязаны жестко к одному конкретному заказчику. А поэтому при снижении инвестпрограммы у кого-либо из партнеров данные ситуационные изменения у заказчика в целом не сильно отражаются на нашем общем портфеле заказов.
— Какова доля госзаказа?
— Сейчас около 50% в консолидированном пакете заказов.
— Прибыль в этом году будет?
— Мы прогнозируем некоторое снижение по чистой прибыли, сохраняя показатели прошлого года (около 290 млн руб. — «Газета.Ru»). Безусловно, на нас оказывают негативное влияние такие факторы, как инфляция, удорожание доступа к рынку капитала. К тому же мы покупаем определенный объем импортных материалов и оборудования, который, естественно, приобретаем за валюту. Это все сказывается на размере чистой прибыли.
— В этом году «Росгеология» должна завершить процесс консолидации активов. Государству принадлежит 100% акций компании, рассматривается ли возможность выхода компании на IPO?
— Пока таких планов нет. Компания входит в перечень стратегических, решения в отношении нее принимает президент России, и в современных условиях, полагаю, она и дальше будет находиться под контролем государства.
— С учетом того, что у вас есть импортная составляющая в производственном процессе, сказываются ли на компании санкции, введенные западными странами в части запрета на поставку отдельных видов оборудования и технологий для российских нефтегазовых компаний с госучастием?
— Ограничения связаны в первую очередь с теми операциями, которые выполняются нашими крупнейшими компаниями — «Газпромом» и «Роснефтью». Параллельно с этим активизировались азиатские поставщики, а их европейские коллеги активно ищут модели локализации производств и передачи патентов, чтобы удержать долю российского рынка. Мы также идем по пути решения этой проблемы по двум основным направлениям. Во-первых, разработка и создание собственного оборудования. Во-вторых, локализация производства на территории России.
Полагаю, понадобится от трех до пяти лет, чтобы по целому ряду наименований «санкционного» оборудования была возможность адекватной замены.
— Есть какие-то критически важные позиции, которые сложно заменить в среднесрочной перспективе?
— Это программный комплекс. Здесь у нас зависимость от 80% и выше, а по отдельным видам — и все 100%. Притом что, напомню, школа советская в части обработки и интерпретации данных была достаточно сильной. Но работа ведется, и уже есть отечественные аналоги по некоторым программным продуктам. Например, в состав холдинга входит «Центральная геофизическая экспедиция», которая является разработчиком ряда программных комплексов, которые пока, правда, разрозненны по своей платформе. Мы эту задачу решаем. Думаю, что на указанном горизонте мы все же сможем предложить рынку пусть не весь комплекс, но хотя бы отдельные конкурентоспособные альтернативные программные продукты.
— Вы назвали «Росгеологию» лидером рынка. Какая доля рынка нужна компании?
— У нас есть целевой показатель — 20% к 2020 году. Этот тот объем, который позволяет обеспечить инвестиции в НИОКР, модернизацию производства, технологическое развитие и гарантировать стабильный уровень конкурентоспособности, в том числе и с транснациональными компаниями.
— Сейчас вы конкурентоспособны по сравнению с иностранными компаниями?
— Мы конкурентоспособны по отдельным сегментам на 100%. В первую очередь если мы берем сухопутную сейсморазведку, бурение, отдельные виды геологических и инженерных изысканий. Здесь и наши технологии, и школа отечественная очень сильны. Мы сейчас участвуем в ряде тендеров за рубежом, и прохождение квалификации, а также переговоры с заказчиками показывают, что мы можем конкурировать и по цене, и по качеству.
— «Росгеология» собирается расширять присутствие на зарубежных рынках в тот момент, когда цены на сырье находятся на минимумах, а инвестпрограммы сворачиваются. Зачем это компании?
— Это диверсификация источников выручки. Это возможность получения доступа к новым технологиям. Нельзя в сегодняшнем глобальном мире вариться внутри себя, не понимая, как развиваются рынки других стран, не видя новых технологических трендов. Второй фактор — это сезонность работ на территории России из-за сложных климатических условий. В северных морях мы можем работать только в короткий период летней навигации, а до восьми месяцев необходимо загружать суда заказами на внешних рынках.
Работа на зарубежных рынках, считаю, должна вестись на постоянной основе. Мы оттуда в свое время неоправданно ушли, и они были заняты другими компаниями, например китайскими. Но девальвация рубля и оптимизация наших производственных затрат позволяют нам предлагать вполне конкурентоспособные услуги.
— В каких регионах компания сейчас работает?
— Это традиционные рынки, на которых советская геология оставила существенный след: Латинская Америка, Африка, Юго-Восточная Азия, Ближний Восток. По странам это Эквадор, Судан, Иран, Индия и другие.
— Для чего «Росгеология» создает дочернюю компанию для работы на шельфе в условиях, когда офшорные участки в России получают только «Газпром» и «Роснефть», которые в основном сами и занимаются их освоением?
— Создание такой компании сохраняется в наших планах. В состав холдинга входят четыре подразделения: «Дальморнефтегеофизика», «Севморнефтегеофизика», «Арктическая морская инженерно-геологическая экспедиция» и «Севморгео». Предполагается также докапитализировать два федеральных государственных унитарных предприятия, которые проходят сейчас процедуру акционирования, — «Южморгеология» и «Полярная морская геологоразведочная экспедиция». На базе этих шести компаний будет сформирован единый кластер, который сосредоточится на проведении шельфовых работ. Он ориентирован на решение задач, связанных с шельфом, как в России, так и за рубежом.
Из-за санкций «Роснефть» и «Газпром» ищут те направления, которые можно отрабатывать отечественными технологиями и оборудованием. И для нас это хорошая возможность для выхода на этот рынок. Если раньше использовались только зарубежные суда на 3D-сейсморазведку, то сейчас востребованы и наши суда. Наша задача — восстановить сейчас производственный комплекс, чем мы и занимаемся.
— Зачем «Росгеологии» право на получение доступа к участкам недр? Эти планы были весьма неоднозначно восприняты в отрасли.
— Все, что касается регулирования, находится в компетенции Минприроды. У нас есть необходимость отработки новых технологий. Проводить испытание новых технологий можно на принадлежащих тебе лицензионных участках в соответствии с планом разработки месторождения. Либо делать это в формате научных полигонов, но фактически без воздействия на поверхность земли. Здесь возникает юридический вакуум, который Минприроды планирует преодолеть через введение нового формата недропользования — технологический полигон. Он позволит проводить отработку новых технологий и гарантировать возврат инвестиций.
— К вопросу о воспроизводстве минерально-сырьевой базы. Один из высокопоставленных сотрудников «Росгеологии» недавно заявил, что запасов золота у нас хватит на 15 лет. Так ли это?
— Запасов, конечно, больше, чем на 15 лет. Просто отмечается резкое ухудшение качественных показателей руд. Но государством сегодня уделяется приоритетное внимание воспроизводству запасов золота — это один из ключевых видов сырья, на который делается акцент. Ни в среднесрочной, ни в долгосрочной перспективе мы дефицита золота испытывать не будем.
— Как обстоит дело с запасами углеводородов? Больших открытий в нефтяной отрасли давно не было.
— Это так. По газу мы обеспечены запасами на долгосрочную перспективу. По нефти вопрос более сложный. Геологоразведка — долгосрочный процесс. В среднем цикл здесь занимает около 25 лет, в котором есть свои пик и дно. У нас в конце 1970-х — середине 1980-х годов сформировался большой объем накопленных запасов и подготовленных к вводу ресурсов. Сейчас мы подходим к этапу, когда объем отработки начинает превышать коэффициент воспроизводства. Необходим ввод в эксплуатацию новых месторождений, что связано с освоением новых регионов. Это очень капиталоемкий процесс, требующий и денег, и новых технологий. Мы вынуждены будем увеличивать объемы геологоразведки. Нам придется пересмотреть отношение к трудноизвлекаемым запасам. Колоссальный ресурс у нас сосредоточен на шельфе, прежде всего арктическом. Поэтому, если говорить об обеспеченности разведанными запасов и подготовленных к последующему вводу месторождений, то у нас она относительно низкая. Если говорить об обеспеченности потенциальными ресурсами, то она достаточно высокая. Освоение шельфа, работа с трудноизвлекаемыми запасами — это те элементы, которые должны быть реализованы в среднесрочной перспективе. Если это будет выполняться системно и последовательно, то больших проблем и с нефтью возникнуть не должно.
— Хватит ли кадрового потенциала у «Росгеологии» и компаний отрасли для решения задачи по наращиванию объемов геологоразведки?
— Этот вопрос для нас крайне актуальный. Мы обязаны решить эту задачу, и если мы этого не сделаем, то обеспечивать воспроизводство минерально-сырьевой базы будет физически некому. Управленческий и профессиональный состав у нас крайне возрастной. Но мы ведем активную работу со всеми вузами, которые готовят специалистов по нашему профилю. У нас есть целевые программы подготовки студентов, мы фактически формируем отраслевой заказ на подготовку кадров. В холдинге вводится целый ряд программ мотивационного характера, социального обеспечения. Зарплата у нас достаточно конкурентоспособная по сравнению с другими компаниями отрасли.