Цивилизация
— Сегодня в РАНХиГС стартует Гайдаровский экономический форум. На какие результаты рассчитываете?
— Я в каком-то смысле ветеран этого форума, не первый год выступаю с докладами. В этом году, мне кажется, форум будет самым интересным.
Дело в том, что состояние мировой экономики ухудшилось, а в России экономический рост в прошлом году был намного ниже, чем предполагали вначале. Будут дискуссии, будут, надеюсь, предложены решения по выходу из кризиса…
— И как эти решения экспертного сообщества донести до властей?
— В этом году форум будет использовать новый формат: состоится встреча экономистов с премьером Дмитрием Медведевым и ключевыми министрами.
— Чем хуже ситуация в экономике, тем внимательнее власти слушают экономистов? Есть такая зависимость?
— Есть. И не только в России, но и в Евросоюзе, в США. Я это знаю, имея 15-летний опыт работы во Всемирном банке, в том числе в качестве главного экономиста по финансам и развитию частного сектора. Я думаю, что на Гайдаровском форуме во время непосредственной встречи с членами правительства можно будет намного быстрее и легче обговорить проблемы, стоящие перед экономикой, мировой и российской, и выработать «дорожную карту» по выходу из кризиса, обозначить роль государства.
— Кстати о роли государства и кризисе. Вы сторонник бюджетной консолидации, жесткой экономии госрасходов? Или, как бывший глава ФРС Бен Бернанке, выступаете за стимулирование экономического роста и не против разбрасывания дешевых денег с вертолета?
— Я сторонник бюджетной консолидации, против наращивания бюджетного дефицита. На посту министра финансов Болгарии я был одним из самых осторожных, консервативных министров. И думаю, что эта модель применима и для маленьких стран, таких как Болгария, и для таких крупных экономик, как Россия, которая еще не совсем капиталистическая, но уже не социалистическая.
— Вас считают автором, вдохновителем рейтинга Doing Business, который составляется Всемирным банком и позволяет оценить условия ведения бизнеса, его регулирование государством в 189 странах мира. Что послужило толчком для создания такого рейтинга?
— Многие страны пытались создавать «дорожные карты» для улучшения бизнес-среды, но не у всех получалось. Либо это были «дорожные карты», которые были не так уж и плохи, но не учитывали глобальный опыт. Всемирный банк, в котором я тогда работал, создал 20 механизмов, улучшающих бизнес-среду. Первая «карта» была разработана по просьбе властей Мексики. Потом мы работали с Колумбией и другими латиноамериканскими странами. Потом помогали азиатским странам.
— «Дорожные карты» годятся только для развивающихся стран?
— Вовсе нет. Швеция — богатая страна, но у них был высокий уровень безработицы, порядка 10%. У них все было очень зарегулировано в нескольких отраслях экономики, и молодежь не имела возможности устроиться на работу. Власти Швеции начали реализовывать соответствующую «дорожную карту» и добились успеха. В Словакии была проблема привлечения инвестиций в регионы. В Израиле хорошо развиты высокотехнологичные отрасли, но была и остается проблема развития реальных секторов экономики — пищевой отрасли, электротехнической, химической… Эти отрасли были низкорентабельными. В России, кстати, тоже существует аналогичная проблема.
Какая из стран эффективнее всего реализовала набор «дорожных карт»?
— Сингапур.
— А кто отлынивал?
— Украина и Китай.
Китайские товарищи говорили: «Зачем нам ваша «карта»? У нас и без того отличный рост ВВП».
Мы им говорили, что этот рост от низкой базы и скоро он выдохнется. Так и получилось. Китай сейчас замедляется, и теперь Пекин взял «карты» в работу. Причем кроме федеральных властей «дорожные карты» начали реализовывать 20 провинций Китая.
А украинские власти аргументировали отказ тем, что у них и без того проблем хватает, в политике в первую очередь. Я много работал с Украиной, у них нет постоянства: берутся что-то делать, процесс поначалу хорошо идет, через год-два — новое правительство, опять начинаем сначала, потом новое правительство и так далее. В Польше похожая ситуация была.
— Вернемся в Россию. Агентство стратегических инициатив, наблюдательный совет которого возглавляет президент Путин, сейчас реализует полтора десятка «дорожных карт». Результат неочевиден. Какие из проблем, мешающих бизнесу развиваться, стоило бы решить в первую очередь? Чрезмерная зарегулированность?
— Да, есть проблема с регулятивной нагрузкой. Большая проблема. Но не самая важная, как я считаю, а всего лишь одна из пяти основных.
— Назовете их?
— В России нет системы подготовки управленческих кадров — менеджеров, юристов, экономистов.
— Не может быть! Сейчас все только и учатся на менеджеров и экономистов…
— Их много, но качество полученного образования низкое. Люди не обучены совместной работе. Этого как-то нет ни в бизнесе, ни в правительстве. Вокруг каждого начальника много заместителей и помощников, но они не могут организовать процесс. Третья российская проблема — транспортная инфраструктура. Это было большой проблемой во всех странах Восточной Европы, в странах Азии. Но там эта проблема решается, а в России все идет очень медленно.
— А проблемы коррупции в России не существует?
— Конечно, существует, но она относится к либерализации регуляторной среды. А четвертая проблема — это здравоохранение.
— Как это связано с экономикой?
— Очень четко связано. Продолжительность жизни, например.
Еще 15–20 лет тому назад продолжительность жизни в странах Восточной Европы и в России была примерно на одном уровне. Сейчас разница между Россией и, например, Болгарией по продолжительности жизни — 13 лет. С Западной Европой я даже и не сравниваю.
Почти каждый год в Болгарии продолжительность жизни увеличивается на десять месяцев. И Болгария — это только один пример. То же самое получилось в Чехии, то же самое получилось в Словакии, в Венгрии… В России, по данным Всемирного банка, в 2013 году продолжительность жизни была ниже, чем в 1989 году. И второй фактор, связывающий экономику и здравоохранение, — это больничные листы. В России работники болеют больше, чем в Восточной Европе, примерно в 2,5 раза. По данным за прошлый год, в странах Восточной Европы болеют и берут больничный в среднем около 7 дней в году, а в России — около 20 дней в среднем.
— И пятая проблема?
— Это отсутствие внятных и долгосрочных планов по поддержке бизнеса у самих бизнес-ассоциаций. Я так и не увидел ни одного осмысленного плана ни у Российского союза промышленников и предпринимателей, ни у «Деловой России»… Они говорят примерно так: наша задача — добиться роста экономики в 5%. Это не план. Это пожелание.
Или вот на Гайдаровском форуме будет сессия, посвященная экономике Татарстана. Дела в этой республике действительно идут неплохо, я бывал в Казани. Но где план развития, например, Красноярского края или любого другого региона? Где региональные и отраслевые планы?
— А почему в рейтинге Всемирного банка, посвященного России, учитывается только Москва?
— Потому что это самая большая агломерация. Кстати, в следующем году методология рейтинга будет меняться, в рейтинг войдут регионы, совместный вклад которых в ВВП страны составляет 65%. Новая методология позволит учесть состояние бизнеса не только в Москве, но и в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде и т.д.
— В каком темпе Россия реализует «дорожные карты» по Doing Business? Темп низкий, средний?
— В прошлом году был очень хороший темп. Россия поднялась почти на 20 ступенек, с 111-й позиции до 92-й.
— Дальше сложнее же будет?
— Да. В этом году, я думаю, можно будет подняться, скажем, на 15 ступенек. Выше не даст качество судебной системы. Контракты и инвестиции слабо защищены сейчас, и без радикальной реформы судебной системы улучшение в рейтинге ВБ вряд ли возможно.
— Считается, что русские — ленивая нация.
— Я так не думаю. Российские студенты здесь, в Российской экономической школе, очень умные, очень много работают. Я преподаю, как вы знаете, у меня лекции в Гарвардском университете, тоже на магистерском уровне. Так что у меня есть возможность сравнивать студентов Гарварда и студентов РЭШ. Наши студенты ни на каком из направлений не уступают студентам Гарвардского университета. 25% студентов Гарварда — американцы, 75% — приезжие со всего мира.
— Ваша карьера похожа на четко реализованный бизнес-план. Из болгарской деревни во Всемирный банк попадают не все. Как это получилось?
— Я учился в школе еще при социализме.
Нас учили, что вокруг враги — капиталисты, Греция, Турция, — а мы, Болгария, маленькая страна и мы окажемся первыми на передовой, если разразится Третья мировая война.
Мы готовились, учили языки, ставили перед собой амбициозные цели и старались их достигать.
— Ваш предшественник на посту ректора РЭШ Сергей Гуриев заявлял ранее, что был вынужден уехать из России, так как опасался преследования по очередному делу ЮКОСа… И не вернулся даже после того, как экс-глава компании Михаил Ходорковский вышел на свободу.
— Не думаю, что у меня могут возникнуть такие проблемы. Все это не имело отношения к Российской экономической школе.
Кроме того, я гражданин Болгарии, а РЭШ — частный институт, никак не зависящий от государства.
