Цивилизация
Восстановление темпов роста, близких к докризисным, возможно только при коренной перестройке всей экономической модели в России. В этом были единодушны участники «круглого стола», организованного «Уралсиб Кэпитал». Тема обсуждения — «Экономический прорыв России: что нам мешает?».
Сами организаторы в лице главного экономиста компании Алексея Девятова довольно оптимистично смотрят на краткосрочные перспективы, хотя первое полугодие 2013 года оказалось неожиданно слабым (рост 1,6% по сравнению с тем же периодом прошлого года). В связи с этим пришлось пересмотреть свой прогноз роста ВВП в текущем году до 2,1% вместо 3,1%, что ниже официального прогноза в 2,4%, признал экономист. Но уже во II полугодии наступит стабилизация. Точками роста могут стать торговля, транспорт, связь, финансовый сектор. Девятов считает, что
основной фактор, определявший и определяющий экономическую динамику в России, внешний и в первую очередь европейский: «Темпы роста российской экономики = Европа + 3%».
По его наблюдению, сжатие деловой активности в Европе происходит медленнее, чем ожидалось. К тому же он надеется, что в регионе уже во II полугодии произойдет отход от жесткой монетарной политики в сторону стимулирующей.
Но, к сожалению, помимо внешнего фактора, существуют и внутренние. А здесь изменений ждать пока не приходится.
«Россия проводит ту же консервативную политику, что и еврозона. Но Европа вынуждена экономить, потому что там большая задолженность, а мы — боясь колебаний цен на нефть... Мы экономим не на том, на чем следует»,
— сокрушается Девятов. Растут расходы на вооружения, безопасность, обслуживание госдолга. И сокращаются ассигнования на здравоохранение, образование и другие отрасли, связанные с формированием человеческого капитала.
«Надо, выражаясь технически, отразить этот профиль симметрично относительно горизонтальной оси», — подчеркнул Девятов.
Экономист прогнозирует, что Центробанк России все же понизит процентные ставки на 50–75 базисных пунктов. И произойдет это уже осенью, когда инфляция упадет ниже 7%.
Не столь оптимистичными оказались другие эксперты. Директор Института стратегического анализа ФБК (организация включена Минюстом в список иноагентов) Игорь Николаев не видит места для стабилизации, а тем более роста. И основывается на статистике. По оценке Минэкономразвития,
рост ВВП в мае 2013 года по отношению к маю 2012-го — всего 1%. И даже этот куцый рост обеспечен все той же нефтью. На 2,3% выросла добыча полезных ископаемых, в то время как промышленное производство в целом снизилось на 1,4%, а в обрабатывающей промышленности — на 4,4%.
Не верит Николаев и в то, что инфляция снизится. В мае 2013-го к маю 2012 года рост индекса потребительских цен составил 7,4%. А с 1 июля будет новая индексация тарифов естественных монополий, расценки на газ вырастут на 15%. «Как же инфляция будет меньше 7%? Опять надеемся на урожай и снижение цен на продовольствие?» — задается вопросом эксперт.
Не видит блестящих перспектив и профессор Российской экономической школы Константин Стырин. Экономика замедляется со II полугодия 2012 года. Отток капитала составил 4% в год, что не так много, но неприятна устойчивость тенденции. В марте и апреле 2013 года инвестиции были отрицательными. К тому же зависимость бюджета от нефтегазовых доходов растет. Если вычесть нефтегазовую составляющую бюджета, его дефицит превысит 10% ВВП, в то время как в 2000-х он был в районе 3%.
В 2011–2012 годах средняя цена нефти была выше, чем в 2000-х годах, «но мы уперлись лбом и не растем, — восклицает Стырин. — Наш прогноз роста — около 2%. Это то, что мы называем стагнацией».
Правительство говорит о темпах роста более 5% в год. Нам это необходимо, чтобы жить почти той же жизнью, что и раньше. Но парадокс в том, что если мы будем продолжать жить так, как раньше, то ни на какие 5% не выйдем, заявил руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич.
«Говорить об экономическом прорыве — чистая утопия, — подчеркивает Гурвич. — В сегодняшних реалиях нужен трезвый и жесткий взгляд». И пора забыть о темпах докризисного развития: «До кризиса мы били рекорды при сильном попутном ветре и с допингом».
Гурвич привел и логический расчет того, на какой рост мы можем рассчитывать. До кризиса темпы увеличения ВВП составляли 7%. 3 процентных пункта из них обеспечивались постоянным приростом нефтяных цен. Далее, до середины XXI века, будет усиливаться процесс старения населения, что уже приводит к нехватке квалифицированной рабочей силы. Это отберет еще 0,5 п. п. Остается потенциал в 3,5% роста. Сейчас — 2%.
Недостающие 1,5% «съедаются», во-первых, «инвестиционной паузой» предпринимателей, которые ждут определенности по поводу новой экономической модели и того, какова будет в новых условиях политика властей. А во-вторых, контрпродуктивной политикой властей, которые сначала повысили расходы на силовые структуры, здравоохранение, образование, а теперь, в условиях нехватки бюджета, экономят на инвестиционных расходах.
Специалисты пришли к выводу, что у России просто нет возможности выйти на высокие темпы экономического роста без коренных экономических и институциональных реформ.
В более долгосрочном плане мы не превысим темпа роста в 3%, если не произойдет изменений, подчеркнул Девятов. В первую очередь это повышение качества госинститутов и госуправления:
эффективность госзакупок, снижение административных барьеров и налоговой нагрузки для бизнеса, повышение качества оценки регулирующего воздействия, судебно-правовой системы, наконец, масштабная приватизация с целью снижения госучастия в экономике (следовательно, повышения качества управления активами) и усиления конкуренции.
Нужно ориентироваться прежде всего на чаяния бизнеса, которые высказываются в соцопросах, замечает Николаев. Пока же все действия государства — ограничение тарифов естественных монополий, реализация инфраструктурных проектов за счет средств Фонда благосостояния, экономическая амнистия, попытка снизить налоговые ставки — не то, чего от него бизнес ждет в первую очередь.
Стырин видит новые источники роста в увеличении производительности труда, которая пока составляет только 30% от американской, адаптации успешных практик производства и управления, улучшении инвестиционного климата и качества институтов.
При этом не надо бороться с объективной реальностью, противостоять складывающейся конъюнктуре, например, пытаться искусственно снижать процентные ставки по кредитам бизнеса и стимулировать внутренний спрос в условиях, когда нет недозагрузки мощностей, уверен Гурвич.
По этой же причине, соглашается Стырин,
стимулирующая кредитно-денежная политика не приведет к стимулированию роста. Наша экономика находится близко к своему потенциалу. Все выльется лишь в рост инфляции.
Эксперты не ждут от властей конкретных действий в этом направлении в ближайшем будущем.
Остаются еще резервы: рейтинг Путина высок, госдолг страны пока невелик — 10% ВВП, есть деньги в стабфонде, перечисляет Стырин. «Поэтому можно ничего не делать какое-то время в надежде на то, что конъюнктура изменится»,
— считает он. «В ближайшие два-три года не будет большого прогресса с институтами, в борьбе с коррупцией», — вторит ему Девятов. Возможны непринципиальные изменения, считает Николаев. «Приближается 2018 год, и в том, что намеченные показатели будут достигнуты, будут, как всегда, виноваты все кто угодно, только не власти», — предполагает он. Но, даже если и произойдут какие-то изменения, не факт, что они будут в правильном направлении, заключил Гурвич. К примеру, все последние действия властей в экономике и политике, скорее, направлены на «мобилизационный сценарий».
