Цивилизация
— Михаил Михайлович, несколько банковских вопросов. Прежде всего я хотел бы поздравить вас с тем, что ваш банк обогнал Сбербанк по автокредитам. Скоро начнется Питерский экономический форум, потом G-20 в Петербурге. Многие вопросы, которые обсуждаются на мировом уровне, имеют отношение и к нашим реалиям. Один из таких вопросов — что делать со слишком большими банками? Ваш банк входит в группу ВТБ, которая, безусловно, является слишком большим банком, для того чтобы его обанкротить. В Америке ломают голову на эту тему. Стандартный рецепт, который действовал там с 30-х годов, заключался в том, что надо разделить инвестиционную деятельность банков и коммерческую деятельность банков, воздвигнуть между ними стену, чтобы деньги не перетекали из одного подразделения в другое. Стоит ли ставить такого рода вопросы в нашей стране?
— Эта тема достаточно широкая — для начала несколько замечаний. Первое. Недавно The Economist опубликовал обзор глобального банкинга. Один из выводов этого обзора: по результатам изменения регулирования работы банков to big to fail (слишком большие, чтобы обанкротиться. — «Газета.Ru») выяснилось, что реально число глобальных игроков сократилось по сравнению с 2008 годом и крупнейшие из них укрепили свои позиции на глобальном рынке. Осталось, по оценкам Economist (я их разделяю, зная рынок), всего шесть крупнейших игроков, которые сочетают присутствие на глобальном инвестиционном рынке и сильные позиции в своих локальных корпоративных розничных рынках. Несмотря на все разговоры, эта проблема никуда не ушла — она, напротив, только усилилась.
Второй вывод этого обзора (я его совершенно так же разделяю): растущие рынки (Бразилия, Китай, Азия в целом, Россия) характеризуются тем, что локальные игроки вытесняют из инвестиционного бизнеса, из крупного корпоративного бизнеса глобальные банки. Глобальные банки теряют позиции на этих рынках — это абсолютно четкая тенденция.
Третье, мое уже собственное замечание — это то, что инвестбанковский рынок вообще, в целом, в мире, заметно сужается по масштабам и доле в доходах глобального банкинга. Корпоративный и розничный бизнес, безусловно, усиливают свои позиции.
Для России какие здесь уроки? Мы должны воспользоваться этой ситуацией на нашем рынке и на рынке, по всей видимости, СНГ, бывшего Советского Союза, Восточной Европы свои позиции усилить. Сейчас благоприятная возможность.
Второе. Российский финансовый рынок настолько пока еще неразвит и не конкурентен с рынками развитыми финансовыми (американским, английским, континентальной Европы), что нам отделять инвестиционный банкинг от розничного ну просто смешно. У нас совсем другие проблемы — это проблемы гораздо более ранних стадий роста.
— У нас нет инвестиционного банкинга?
— У нас нет многих инструментов: деривативов, страховок против дефолта корпоративных заемщиков и других. Мы очень слабо используем целый ряд инструментов, которые общеприняты на мировых рынках и которые, кстати говоря, привели к достаточно большим потерям в 2008–2009 годах. Роль инвестбанкинга в целом в общем пуле доходов российской банковской системы достаточно низкая. Поэтому не стоит здесь стараться бежать впереди паровоза.
С точки зрения практики крупнейших российских банков (ну, скажем, группы ВТБ) мы существенно пересмотрели активность на инвестиционном рынке. Что греха таить, и на российском рынке инвестдоходы заметно сжались за именно последние два года. Это особенности вялого роста российского рынка в прошлом году, в текущем году. Мы закрыли целый ряд инвестиционных позиций, собственных в том числе, по многим видам инструментов.
Но что остается приоритетом, это все-таки именно борьба за клиента — за российские компании, иностранцев, которые приходят в Россию, за рынки выпуска ценных бумаг. Поскольку все-таки российский рынок у нас относится к числу емких и достаточно интересных именно для глобальных игроков. И он растет.
Наша политика следующая. Те деньги, которые мы собираем у розничных клиентов, мы никогда не вкладываем на инвестиционных рынках.
То есть мы так строим бизнес, что практически полностью деньги, депозиты населения и депозиты малого бизнеса мы вкладываем в кредитование именно этих сегментов клиентов. У нас есть довольно большой объем межбанка ВТБ, примерно 300 миллиардов рублей, — он используется для корпоративного кредитования корпоративных клиентов и групп.
— Заметили ли вы по своей банковской деятельности спад деятельности и резкий рост числа индивидуальных предпринимателей, которые за последние полгода ликвидировали свою регистрацию? Это больше полумиллиона человек.
— Мы не чувствуем снижения спроса на свои продукты, причем как по расчетно-кассовому обслуживанию, так и по кредитованию. Я могу проиллюстрировать просто несколькими примерами. Мы по-прежнему открываем в месяц примерно 5–5,5 тыс. счетов новых расчетных для предприятий малого бизнеса и юридических лиц. Мы выдаем тысячи кредитов в месяц для индивидуальных предпринимателей. Мы сделали для них специальные продукты, которые позволяют получить кредиты без залогов, по упрощенной схеме, но по достаточно приличным ставкам. И наш портфель кредитования малого бизнеса в прошлом году увеличился на 80%. И первые пять месяцев текущего года это самая быстрорастущая часть нашего бизнеса: еще на 20% вырос портфель кредитов малому бизнесу.
Я понимаю, что это невозможно экстраполировать на всю систему. Потому что, возможно, мы просто часть клиентов с других игроков на себя перетягиваем. Но мы не ощущаем ни замедления спроса на кредиты, ни сокращения числа пользователей нашими услугами.
У нас сейчас на обслуживании порядка 250 тысяч предприятий, открывших и работающих с расчетными счетами. Из них где-то, наверное, 65—70% — это активные клиенты, то есть те, которые проводят хотя бы одну операцию в месяц. Поэтому здесь мы на своем бизнесе никак не почувствовали это сокращение числа зарегистрированных малых предприятий и индивидуальных предпринимателей.
— Михаил Михайлович, еще один принципиальный вопрос, касающийся банковской сферы, — требования к капиталам «Базель-3». Согласно этому договору, резко должны увеличиться как основной капитал банка, так и резервный капитал, что для многих банков в России, наверное, составляет проблему. Насколько я знаю, Центральный банк принял даже опережающий график перехода к «Базелю-3» чуть ли не до конца этого года. Как вы думаете, выдержит ли наша банковская система такие темы наращивания собственного капитала?
— Этот вопрос был основной темой дискуссий на банковском форуме в Санкт-Петербурге, который состоялся буквально только что, 5–6 июня. Мы провели специальную дискуссию между банками (их представляли лидеры и государственных, и частных банков) и всем надзорным блоком Центрального банка. По сегодняшним планам ЦБ, они получили, на основании апрельских данных по банковской системе, первые расчеты по требованиям «Базеля-3» по всем российским банкам. Они считают, что им еще потребуется один месяц для того, чтобы делать какие-то выводы по достаточности капитала по «Базелю-3». Центральный банк по введению этих норм ориентируется (на сегодняшний день) на 1 октября текущего года. А окончательное решение, как нам было сказано в эти дни, будет принято через примерно месяц.
К чему сводится позиция самих банков? Первое. Мы хотим понимать реальные сроки внедрения «Базеля-3» — и желательно вместе с требованиями «Базеля-2», которые до сих пор у нас полностью не внедрены, хотя все страны проходили процедуру именно последовательно.
Второе.
Мы считаем, что, поскольку и американские регуляторы, и европейские сдвинули сроки на год--полтора по окончательному принятию «Базеля-3», Россия, как рынок динамично развивающийся, не должна следовать в авангарде. Потому что большие требования к капиталу неизбежно означают сокращение активности и темпов кредитования экономики,
причем как физических лиц, так и корпораций. В сегодняшних условиях России вряд ли это нужно, потому что другие страны сталкиваются с проблемой излишней закредитованности клиентов, большого левериджа. Для России, на растущей экономике, это не самая острая проблема.
И наконец, мы хотим у Центрального банка понять коэффициенты расчета именно вот этих основных элементов капитала, который сейчас будет состоять из базового, основного, добавочного и дополнительного капитала. Вот эти четыре градации. Я думаю, что большинство российских банков пройдет как раз именно требование по базовому капиталу, потому что он, видимо, будет установлен где-то на уровне 5–5,6%. А вот дальше — в отношении добавочного, дополнительного капитала и общего требования, которое, в отличие от западных банков, у нас будет установлено на уровне 10% (Центральный банк не будет его снижать), то есть на выдерживание остальных норм — потребуется просто время. На выпуск субординированных кредитов уже по новым формулам, например, а для нас на внутригрупповые расчеты, потому что мы платим дивиденды; и Банк Москвы, и ТКБ также это делают. То есть нам нужно просто время для того, чтобы общегрупповой капитал правильно перераспределить по этим формулам.
Что я должен констатировать, что у нас хороший диалог с Центральным банком. Но все-таки странно, что вот сегодня, в начале июня, никто себе не представляет, какие соотношения должны быть уже 1 октября. А лето, как известно, не самая лучшая пора для выхода, например, на рынок заимствований для привлечения субординированных кредитов. Поэтому наш посыл — как можно быстрее все-таки Центральному банку определиться по срокам, этапам внедрения «Базеля-3» и составным элементам вот этого строения капитала банков.
Для группы ВТБ что нужно? Когда мы поймем требования регулятора (мы имеем достаточный сейчас капитал: рентабельность бизнеса ВТБ24 превышает, я осторожно скажу, 30% отдачи на капитал), для нас вопрос будет только, сколько оставить капитала себе и сколько заплатить головной организации. Для группы ВТБ это тоже не проблема, в силу того что группа сейчас привлекла более ста миллиардов рублей капитала. Банк ВТБ привлек именно в капитал базового уровня. Поэтому нормативы будет легко выдержать.
— А в том, что касается региональных банков, мелких банков, небольших банков?
— Банков, которые имеют сейчас лицензию, осталось меньше 900. Но реально мы понимаем, что работает 200–300 банков. Остальные банки практически не проводят каких-либо значительных операций.
— И, скорее всего, они будут отсеиваться системой с ростом требований к капиталам?
— Не совсем так. Дело в том, что как раз небольшие банки характеризуются тем, что, в силу того что им трудно привлекать средства клиентов, их достаточность капитала существенно выше, по крайней мере на бумаге, чем у крупнейших банков. Скажем, достаточность капитала у банков третьей--четвертой сотни иногда доходит до 25–30%. Вопрос возникает в том, насколько этот капитал реально адекватен. То есть сформирован ли он реально деньгами, правильными инструментами — или это просто плод усилий бухгалтеров и собственников этих кредитных организаций. Но это вопрос уже не требований «Базеля» — это вопрос эффективности надзора.
— То есть требования «Базеля-3» являются проблемой, скорее, для средних банков?
— Они больше являются проблемой для части крупных и средних банков, чем для небольших банков.
— Михаил Михайлович, вы, наверное, наблюдаете в своем банке резкий рост сбережений населения, кредитования населения в последние два года. Как долго будет продолжаться эта тенденция?
— Мы наблюдаем спрос на кредиты, на приобретение депозитов, на размещение текущих средств населения все восемь лет существования ВТБ24. Нам трудно выделять какие-то периоды, поскольку, как правило, объемы нашего бизнеса растут на 30% в год, если не брать, пожалуй, только какие-то месяцы отдельные 2009 года. Поэтому для нас ситуация не сильно меняется.
Но в целом, действительно, рынок розничного кредитования вырос на 36% в 2011 году и еще почти на 40% в 2012-м. Мы считаем, что рынок кредитования в этом году вырастет примерно на 27—30%. Это был наш прогноз, еще сентября--ноября прошлого года, и он не пересматривается. Мы видим, что, хотя темпы роста кредитования замедляются, все-таки он будет достаточно приличным. Центральный банк уже опубликовал свои оценки по отчетам за пять месяцев: депозиты выросли на 25% в годовом выражении, то есть быстрее, чем в прошлом году. Во многом это, кстати говоря, связано с тем, что часть денег физических лиц с Кипра, с других юрисдикций вернется сейчас в силу некоторых законодательных новаций и кипрского кризиса. Поэтому мы в этом году ожидаем достаточно хороших темпов роста кредитования. Кстати говоря, это значит, что все-таки потребительский спрос также будет поддерживаться, как составная часть ВВП и экономического роста.
Но мы видим, что эта тенденция быстрого роста депозитов и кредитов населению будет в течение ближайших двух лет исчерпана. Потому что мы видим рост закредитованности населения, причем именно тех слоев, которые очень подвержены экономическому кризису с точки зрения как раз возможности оплачивать свои обязательства.
И значительная часть населения, к сожалению, просто закредитована за последние годы и не справляется самостоятельно с вот этим долговым бременем.
— Проблемы, связанные с тем, что люди набрали по два, три, по пять кредитов…
— Да, проблема в том, что, когда люди имеют такой легкий доступ к кредитованию, они не всегда рассчитывают свои обязательства. Это связано не с ипотечными заемщиками, не с покупателями автомобилей в кредит. Это прежде всего те, кто имеют долги по необеспеченным потребительским кредитам и кредитным картам, — несколько миллионов человек, достаточно большая категория. Но это не все население, только определенный сегмент. Причем, как правило, это люди с доходами средними или даже ниже среднего, которые в эпоху потребительского бума именно пытаются какие-то свои желания реализовать быстрее, чем позволяют их финансовые возможности.
— Рост доли сбережений в доходах населения означает, что население меньше тратит на потребление. Сокращаются потребительские расходы, это тоже оказывает стагнирующее воздействие на экономический рост. С чем связано такое изменение в поведении населения в последнее время?
— Вы знаете, не совсем это верная оценка. Она верна на верхнем уровне, но неверна при сегментном анализе клиентской базы. Дело в том, что не только для нас (мы вообще банк для среднего класса и для состоятельных людей), дело в том, что как раз вот эти верхние сегменты очень мало заимствуют: практически это только ипотека, иногда краткосрочные потребительские кредиты. И обеспечивают большую часть сбережений не только на нашем балансе, но и в целом в банковской системе. Если вы посмотрите статистику АСВ, вы увидите, что в основном прирост депозитов последние два года полностью сосредоточен на депозитах, скажем, более полумиллиона рублей. Это состоятельные люди. Они не являются самыми активными заемщиками. Заимствуют в основном люди с доходами средними, несколько выше среднего (здесь как раз ипотечные кредиты) и низкодоходные слои. Поэтому не совсем верно то, что прирост сбережений отрезает возможности потребления. Более точно сказать было следующее: что, когда еще пройдет полтора--два года и более широкие слои массового сегмента будут закредитованы, увеличат свою долговую нагрузку, доля расходов на обслуживание кредитов в их ежемесячных расходах будет существенно выше и будет сокращать их возможность к приобретению товаров, конечно, не продовольствия, а товаров прежде всего длительного пользования. И вот это тогда будет как раз оказывать влияние на потребительский спрос.
— Михаил Михайлович, Олег Вьюгин недавно говорил, когда встречался с Путиным, о том, что у банков очень большая маржа между привлеченными средствами и теми процентами, которые они берут с…
— Я думаю, что Олег Вячеславович, возглавляющий совет директоров МДМ, должен первым показательно сократить маржу этого банка, для того чтобы показать всем остальным пример.
— Вы не считаете, что маржа большая у банков?
— Я считаю, что
любые попытки регулировать банковскую маржу, во-первых, никогда не приведут к успеху, поскольку это все равно что регулировать цены. Это настолько сложный и многофакторный феномен, что любая попытка что-то ограничить все равно не закроет возможности где-то оптимизировать свою деятельность в другом месте.
Невозможно управлять этим параметром какими-то указаниями или централизованными решениями. И второе: сам рынок определяет банковскую маржу. Маржа сужается последнее время, но это не какое-то там решение политбюро или совета министров. Это связано с объективным ростом ставок по депозитам: они находятся существенно выше инфляции, и сейчас средняя ставка, мы знаем, десятка крупнейших банков — это более девяти процентов. И остальные деньги привлечены достаточно дорого. А на рынке кредитования существует конкуренция, которая с замедлением темпов роста кредитования только усиливается. И вот эти два фактора неизбежно ведут к сужению банковской маржи. Она будет сужаться естественным образом.
— Банковские процентные ставки будут падать в ближайшее время?
— Я думаю, что они будут падать в силу того, что сейчас рынок в основном перешел к снижению ставок по депозитам, причем как корпоративным клиентам, так и физическим лицам, к сожалению. И вместе со снижением ставок по депозитам будут сокращаться ставки по кредитам.
— Несколько вопросов, касающихся конкретно вашего банка. Первый вопрос. Есть ли какие-то риски для вашего банка в связи с планированием полной приватизации в целом ВТБ?
— Я думаю, что никаких рисков нет. Я думаю, что приватизация в целом — это вещь абсолютно правильная стратегически. Другое дело, что мы не можем говорить за акционера: как мы знаем, государство до сих пор колеблется, приватизировать ли окончательно ВТБ и Сбербанк или нет. Ясно, что это будет дискуссия не завтрашнего дня. Это решение все-таки такое… среднесрочное. Нас клиенты все равно воспринимают не как полностью государственный банк: это только наиболее продвинутые клиенты понимают, что с точки зрения владения банками между Сбербанком, ВТБ и ВТБ24 нет никакой разницы. Но в глазах массового клиента все равно Сбербанк — это «более государственный» банк. Что нас, кстати говоря, не беспокоит. Потому что нам статус такого коммерческого банка, работающего по коммерческим законам, но с собственником основным государством, ничуть не мешает вести бизнес. И я не думаю, что здесь что-то принципиально изменится.
— Михаил Михайлович, банк ВТБ24 в последнее время очень успешен, показывает высокую прибыль. Не планируется ли IPO вашего банка?
— Нет, мы не обсуждали такое развитие событий. У нас холдинговый банк, корпоративный — это ВТБ. Ни Банк Москвы, ни сейчас уже объединяющийся с ВТБ24 Транскредбанк не предполагали такое… Напротив, мы практически и в Транскредбанке, и у себя уходим от каких-либо миноритариев. Основным эмитентом и держателем акций всей группы является ВТБ.
