Цивилизация
В четверг судья Элизабет Глостер продолжала начатый в среду опрос эксперта по российскому праву — профессора Михаила Розенберга, приглашенного адвокатами Абрамовича. Именно Розенберг выявил ряд причин, по которым соглашения 1995–1996 годов между Абрамовичем и Березовским, как полагают адвокаты, следует считать недействительными.
Абрамович выступает ответчиком по иску Березовского. Истец пытается доказать, что под давлением Абрамовича был вынужден продать в 2000—2003 годах доли в нескольких российских компаниях, в том числе в «Сибнефти», по цене существенно ниже рыночной. Ущерб Березовский оценил в $5,6 млрд. По его мнению, Абрамович воспользовался изменением политической конъюнктуры — потерей влияния Березовского в Кремле и эмиграцией в Лондон, чтобы заставить его продать перспективные активы дешево.
Абрамович это опровергает, доказывая, что Березовский никогда не был реальным совладельцем бизнеса и получал выплаты лишь за стандартную для России 1990-х «крышу» и лоббистские услуги. Задача юристов Березовского — доказать наличие партнерских отношений между ним и Абрамовичем.
Вопросы Розенбергу задает Лоуренс Рабинович, адвокат Березовского. Сначала адвокат подводит итоги вчерашней дискуссии в суде.
Рабинович: «Другая причина, по которой, вы утверждаете, соглашение не было действительным, — это различие между существенными условиями и диспозитивными. Вы согласны, что любой договор подчиняется императивным нормам права, а также может регулироваться диспозитивными нормами, если иное не оговаривается сторонами. И вы ссылаетесь на срок исполнения обязательств (обязательство подлежит исполнению в конкретно обозначенный срок, а в тех случаях, когда срок не оговаривается, обязательство должно быть исполнено в разумный период времени) и цену (исполнение договора оплачивается по цене, установленной сторонами, а если цена не предусмотрена, то исполнение обязательств должно оплачиваться по цене, которая обычно взимается за аналогичные услуги, товары и т. д.). Это и есть диспозитивные права».
Розенберг: «Совершенно верно».
Рабинович: «Вы также соглашаетесь, что условия, если они не оговорены сторонами, могут быть определены правилами коммерческой практики. Существует три типа существенных условий, которые должны быть соблюдены при заключении договора. Первое — это предмет контракта. Вы говорите, что это относится к природе обязательства, которое каждая сторона согласна выполнять. Второе — это условия, которые определены в Гражданском кодексе как необходимые для контракта подобного типа».
Розенберг: «Да, это так».
Рабинович: «Хочу продать вам машину и доставить ее на следующей неделе. А вы хотите, чтобы я передал вам ее через месяц. И мы знаем, что существенным условием здесь является время исполнения. Но мы не смогли договориться по поводу времени. Как вы считаете, применяется ли здесь диспозитивная норма?»
Розенберг: «Если диспозитивная норма права указана в ГК, и если возражений нет, то нет и проблем».
Судья Глостер: «Но возражение есть: стороны не могут договориться о времени».
Розенберг: «Если одна из сторон настаивает против диспозитивной нормы, то соглашение заключено не будет».
Судья: «Что было бы, если бы истец обратился в суд с иском на основе диспозитивной нормы, утверждая, что между ним и ответчиком возникли разногласия?»
Розенберг: «Первая возможность — объявление договора недействительным, поскольку диспозитивная норма не применима, если на момент заключения договора есть разногласия между сторонами. Необходимо было бы представить такие доказательства в суд, из которых было бы очевидно, что между сторонами имелись разногласия. Но, с другой стороны, если истец и ответчик изначально были согласны, что договор действителен, а разногласия возникли позже, то в таком случае суд будет применять то право, которое сочтет нужным».
Рабинович: «Что происходит, когда стороны договорились о контракте, но одно из условий, которое они согласовали, является недействительным? Что происходит с контрактом? Согласно ГК, недействительность части сделки не влечет недействительности всей сделки. И в этом вы согласились с другими экспертами. Вы не соглашаетесь с Рачковым (эксперт со стороны Березовского) по поводу принципа делимости. Рассмотрим такой пример: я предложил взять в аренду вашу собственность с возможностью выкупа этой недвижимости. Мы согласовали все условия аренды и возможности дальнейшего приобретения. Но часть условия — о возможности выкупа недвижимости — недействительна. Значит ли это тогда, что вся сделка недействительна, что аренда тоже будет недействительной?»
Розенберг: «Обычно все договоры об аренде заключаются без возможности выкупа, то есть это приложение к договору. Конечно, это значительная часть, но гораздо менее значимая, чем сама аренда».
Рабинович: «Остается ли в силе остальная часть контракта? Вы считаете, что часть контракта не может быть незаключенной, а может быть только недействительной. Однако Рачков считает, что это возможно: если стороны не согласились по одному из существенных условий, то это условие можно исключить из контракта, и таким образом заключить договор без этого условия. Представим ту же ситуацию, только предположим, что часть условия о дальнейшем выкупе не была недействительна, а не была согласована...»
Судья: «Проще говоря, является ли сделка недействительной, если условия не были согласованы?»
Розенберг: «Недействительность означает, что что-то произошло не в связи с волей сторон и какие-то действия, которые должны были быть сделаны, не были сделаны».
Рабинович: «Есть ли разница в законодательстве между чем-то, что является недействительным, и тем, что является незаключенным?»
Розенберг: «Недействительность какой-то части контракта ведет к недействительности всего контракта, на мой взгляд».
Рабинович: «В совместном меморандуме (экспертов) вы говорите, что собственность, приобретенная в ходе совместной деятельности, является общей, если иное не указано в законодательстве или не оговорено сторонами. То есть это доходы и прибыль?»
Розенберг: «Да, совместно приобретенные доходы и прибыль».
Рабинович: «И они должны пропорционально распределяться соответственно вкладам и долям сторон. Это верно?»
Розенберг: «Да. Стороны могут договориться о другом, но если они не договариваются, то это так».
Рабинович: «Давайте посмотрим, с какой точностью должны определяться вклады. Вы в этом не согласны с доктором Рачковым. Вы говорите, что должны быть определены количественные вклады сторон, должна быть проведена оценка вкладов сторон, а также должны учитываться порядок и процесс (внесения) вкладов. Рачков по этим вопросам с вами не согласен.
Розенберг: «Я вижу».
Рабинович: «То есть доктор Рачков не согласен, что должна быть определена стоимость вкладов, а также не согласен, что должно быть оговорено время, процесс и порядок вкладов».
Рабинович: «Вы говорите, что согласие лоббировать и привлекать финансирование не является юридически значимым вкладом в товарищество, так как невозможно принудительно заставить выполнять это обязательство».
Розенберг: «Да, такие взносы не могут быть предметом судебного решения в отношении спора. Эта услуга — удовлетворение личных потребностей человека и не связана с материальным вкладом. Такие услуги не подпадают под законодательство».
Рабинович: «Допустим, мне гадалка предлагает за деньги погадать, я соглашаюсь заплатить ей 10 фунтов. А гадалка взяла деньги, но не предсказала мне мое будущее».
Розенберг: «Очевидно, что по российскому законодательству нужно пойти в полицию: это мошенничество. И вы получите свои деньги (обратно)».
Рабинович: «А если гадалка мне погадала, то я чувствую себя обязанным ей заплатить».
Розенберг: «Вот с этим в российском законодательстве может возникнуть проблема. Если вы добровольно решили заплатить, то это ваше право. Но если вы отказались платить, то это будет означать, что ее услуги, так как они не оплачиваются, не подлежат судебной защите».
Судья: «Ну, я думаю, гадалки берут деньги вперед».
После этих слов судьи Борис Березовский вместе с охраной покинул зал. На допросе остался только помощник истца, но и тот играет в тетрис на айфоне.
Эксперт Рачков (приглашен Березовским) внимательно слушает.
Рабинович: «Предположим, Б договорился с А, что в обмен на фиксированный гонорар он будет лоббировать местные власти, чтобы создать компанию и приватизировать ее. Б не гарантирует, что его лоббирование возымеет успех, но ему должен быть выплачен фиксированный гонорар, независимо от результата. И это все они зафиксировали на бумаге. Согласны ли вы, что этот договор будет действительным, а оплата лоббистских услуг — законной?»
Розенберг: «Насколько я помню, лоббирование не прописано в нашем законодательстве. Оно имеет какой-то общий аспект и не связано с одним конкретным решением. Законность этой услуги зависит от работы, которая будет проделана».
Судья: «То есть у вас есть политическое лоббирование в России?»
Розенберг: «Нет, такого у нас нет. У нас нет официальных юридических форумов для этого».
Рабинович: «А доктор Рачков говорит, что в России есть официальные политические лоббисты, он даже называл какие-то агентства. Вы согласны, что может быть заключен официальный контракт, по которому Б предоставляет лоббистские услуги за гонорар?»
Розенберг: «Ну, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо конкретизировать услуги, которые он будет предоставлять. Лоббистские услуги обязательно должны быть четко прописаны, поскольку существует ряд видов возможной деятельности, которая может быть осуществлена, но также есть то, чем заниматься нельзя».
Рабинович: «Давайте представим теперь, что Б уже выполнил какие-то действия и суду надо объективно оценить, насколько он хорошо выполнил свои обязательства».
Розенберг: «Тогда необходимо рассмотреть соглашение, так как в соглашении должны быть установлены критерии выполнения этих услуг».
Судья объявляет перерыв.
Профессор Розенберг считает, что условия договора 1995 года слишком размыты, чтобы считать договор действительным. Адвокат Рабинович, в свою очередь, считает, что если договор был выполнен, несмотря на то что его условия размыты, то нельзя признать договор недействительным.
Рабинович: «Вернемся к вопросу лоббирования. Вы считаете, что лоббирование никогда не может считаться уместным вкладом в договор простого товарищества и не может рассматриваться как взнос, так как те, кто лоббируют, не имеют права требовать вознаграждения, потому что результат зависит от благоприятного решения правительственных органов. Вы проводите сравнение с гонораром успеха адвокатов. И вы говорите, что отмена гонораров успеха является выводом Конституционного суда.
Розенберг: «Решения Конституционного суда имеют самую большую правовую ценность. Даже решения парламента могут быть поставлены под сомнение Конституционным судом. Решение не гласит, что стороны не могут договориться об условиях. И гонорары за адвокатские услуги в любом случае выплачиваются, но дополнительные вознаграждения за успех не пользуются защитой судов».
Рабинович: «Это длинный ответ на вопрос, который я не задавал».
Судья: «Да, господин Розенберг, мне тоже очень поможет, если ваши ответы будут более короткими».
Рабинович переходит к рассмотрению одного дела из судебной практики, когда стороны заключили договор о простом товариществе, чтобы сделать пристройку к магазину, и договорились о вкладах. Сторона 1 должна заниматься оформлением правительственных разрешений на строительство. Позднее сторона 2 на основании предоставленных документов зарегистрировала права собственности на незавершенный объект. А сторона 1 подала в суд, чтобы получить свою долю в совместном владении незавершенным объектом. И этот иск был удовлетворен, поскольку контракт был действительным.
Рабинович: «По поводу разрешений (на строительство): в них ведь могли и отказать?»
Розенберг: «Отказать могли бы, но этого не произошло».
Рабинович: «Давайте теперь поговорим о концепции негласного товарищества. Согласно законодательству можно договориться о том, что партнерство будет негласным для третьих сторон и обязательства партнеров перед третьими сторонами считаются общими. Вы согласны, что в негласном товариществе согласовано, что каждый партнер несет ответственность перед третьими сторонами?»
Розенберг: «Да, я согласен».
Рабинович: «А концепция негласного товарищества означает, что акции могут быть зарегистрированы на имя одного (гласного) партнера и он может иметь обязательство в отношении негласного товарища?»
Розенберг: «Существуют особые нормы на владение и регистрацию собственности, и это не имеет ничего общего с концепцией негласного товарищества».
Судья: «Если А имеет договор с В, а С является негласным товарищем, В подает иск на С. Может ли А напрямую подать иск на В? Или А должен подать иск на В, а тот уже на С?»
Розенберг: «Это зависит от фактов».
Рабинович: «Допустим, имеется собственность у одного лица и это лицо имеет договорные отношения с другим лицом. Может ли первый зарегистрировать интересы второго, если второй этого потребует?»
Розенберг: «Концепция собственности в таком случае нарушается. Собственник полностью определяет правовую судьбу предмета собственности».
Судья: «Хорошо. Допустим, я владею автомобилем и заключаю договор о продаже его вам. Почему это нарушает концепцию собственности? Я беру на себя личное обязательство записать автомобиль на ваше имя».
Розенберг: «Нет, здесь концепция собственности не нарушается, потому что имеется договор купли-продажи. С момента заключения договора владелец автомобиля перестанет быть собственником».
Судья: «Человек А является собственником ценных бумаг и заключает договор с В о том, что А по просьбе В в какой-то день зарегистрирует В как совладельца».
Розенберг: «К сожалению, это противоречит закону, потому что в какой-то период произойдет раздвоение собственности. А у нас принята концепция неделимости. Получается, одно лицо будет правовым собственником, а второе — собственником де-факто».
Судья: «Но, положим, они будут совместно зарегистрированными собственниками».
Розенберг: «Такая собственность позволяется законом, но они должны пойти и сделать это».
Рабинович: «Допустим, А принадлежит собственность, он дает опцион (право купить или продать актив по фиксированной цене в любое время в течение определенного срока) стороне В на три года. Если опцион будет использован в течение трех лет, то А должен будет перевести 50% собственности на В. Вы считаете, что это будет нарушением принципа делимости?»
Розенберг: «Обычно будущий договор о купле-продаже принимается законом. Это надо конкретно прописать».
Рабинович: «В течение времени пока опцион действует, но не используется, это тоже считается раздвоением собственности?»
Розенберг: «Это вполне законно, если оговаривается контрактом. Сделки передачи собственности должны проводиться на контрактной основе».
Рабинович: «Профессор Суханов в своем учебнике от 1993 года говорит о том, что согласно статье 434 ГК от 1964 года по поводу соглашения о совместной деятельности раньше разрешалось заключать соглашения о простых товариществах между физлицами и юрлицами, но только для удовлетворения личных, а не для коммерческих нужд. Позднее новое законодательство убрало эти необоснованные ограничения. Теперь рассмотрим комментарии Савельева, ученого, на которого вы ссылаетесь. Он также указывает на то, что запрет на создание простого товарищества был снят. Вы согласны с этим?
Розенберг: «При всем моем уважении, я не согласен с господином Савельевым. Ограничения немного смягчились, но все еще оставались в силе после 1995 года и были достаточно жесткими. Я считаю, что такие соглашения простого товарищества с предпринимательской целью были допустимы, но требовали строгой юридической оформленности и регистрации.
Рабинович решает продолжить допрос Розенберга завтра и планирует уложиться за три часа. Пока неизвестно, будут ли опрашивать еще одного эксперта — «профессора Макса». Рабинович считает, что это делать необязательно. Но адвокат Абрамовича Сампшн изъявил желание допросить и Макса. Судья Глостер заметила, что «на этой неделе мы с экспертами не управимся». Ранее предполагалось, что допросы экспертов могут закончиться в среду-четверг.
