Цивилизация
Как былая любовь приходит в твою жизнь? Утро в офисе складывалось неважно, в нервном перерыве между перекуром и перекусом электронная почта сообщила, что кто-то заманивает тебя дружбой в социальные сети. Имя на первый взгляд ничего не говорило, потом выяснится, что такая корявая фамилия досталась ей от мужа. К тому моменту, когда ты понимаешь, кто она, работа становится все невыносимее, затяжки все глубже. Воспоминания прихватывают крепче никотина и смол. Сексуальные эксперименты в подъезде девятиэтажки, неудачные, конечно, потому что мусоропровод один на 50 квартир. Первый урок, кажется, биология, на следующее утро после первой ночи, чувства смешанные — и стеснение, и превосходство над теми, кто накануне заучивал сороковой параграф про гомозиготы. А еще эта школьная форма, черная с белыми кружевами, значок комсомола.
Потом вы встречаетесь в кофейне. Чем бы эта встреча не закончилась, уже размешивая в чашке сахар, ты понимаешь, что былая любовь стала другой, по меньшей мере на двадцать лет старше. Та же штука с Alfa Romeo.
Alfa Romeo 156, которая модели 159 приходится родительницей, была в России редкостью, не самой частой она была и в Европе, не будем скрывать, в Италии она и то не стала самым распространенным средством передвижения. Однако именно она стала для меня когда-то окном в мир: первый арендованный автомобиль, Европа без границ, Альпы. Со временем забылось все плохое в наших тогдашних отношениях, то, что называл ее дурой, ругал того, кто ее сотворил; осталась голая романтика, образ, который нельзя теребить рациональным подходом.
Немного волновался. Да, слегка располнела.
Кость стала шире. Вместо пластиковых боковых зеркал шириной с ивовый лист теперь покрашенные металиком лопушины с диагональю кухонного телевизора. Колесные арки заметно раздались. Настолько, что на обеих задних выпуклостях следы неловких притирок к чему-то мужественному, к женской красоте безжалостному, например, гаражу. Внутри понимаешь, что ширину машины действительно не ощущаешь и с помощью выросших до телевизионных размеров зеркал. Парктроник из разряда тех, что существуют только затем, чтобы опаскудить момент приезда домой. Паркуешься перед жилищем, в колонках как компенсация тяжелого трудового дня черный человек с душой играет на трубе, вдруг это обрывается, пищалка радара начинает хныкать, будто задний бампер уже висит над Великим рифтовым разломом. Визуальных средств проверить, так ли это, кроме как выйти из салона и посмотреть, нет.
А внешняя красота никуда не делась. За разговором урывками поднимаешь глаза, чтобы осмотреть ее в разных положениях, на свет и против. Только повзрослела, солидность нагуляла.
Черного пластика снаружи почти нет. Ручки дверей блестят хромом, все остальное — красным с отливом, который ей к лицу. Оптика вынута из блок-фары и подается отдельно — по три стеклянных зрачка с каждой стороны. Госномер ей по-прежнему не идет, потому при знакомстве рекомендуется подходить справа.
Рифленый алюминий внутри выглядит честно. Если быстро провести ногтем поперек его текстуры — половина любой музыкальной композиции Aphex Twin уже готова. Шкалы масла, бензина и воды утоплены в торпеде настолько глубоко, что, кажется, снимаешь показания, вглядываясь из салона непосредственно в мотор. Он светится тоже красным с отливом.
Подростковая бойкость почти во всем сменилась уверенной в себе основательностью. Семейные ценности стали для нее как будто важнее наслаждений материально-телесного низа. Мужики рассказывали, что до всего этого ее довел какой-то немец.
Доводка 159-й модели — вообще особенная тема, по плечу лишь автомобильным журналам, выходящим каждую неделю на ста с лишним страницах. Должны же срубленные березы превратиться хоть в какую-то мудрость. Знатоки автопрома рассказывают там, называя имена и даты, что немецкие менеджеры были призваны во спасение итальянской марки, терявшей спрос оттого, что в щели между внешними деталями можно было фотографировать салон, а между внутренними — пейзажи северной Ломбардии.
Приглашенным специалистам в этом смысле действительно многое удалось. Слово «жопорукие», популярное в среде автомехаников, ни разу применено не было. Дребезжание, поскрипывание и похлопывание, безусловно, остались, но на среднеевропейском уровне (когда-то на советских «Волгах» было особенно слабое место — набалдашник рычага коробки передач, который начинал болтаться, позвякивая, уже на стадии чертежа. В «альфе» он тоже «отклеился»).
Казалось, и с темпераментом сделали что-то стерилизующее. Звук мотора, который когда-то особенно заводил не в автомобильном смысле, доносится как будто через подушку. На самом деле звукоизоляцию положили ровнее.
Устремление к семейному конформизму порою заводило инженеров в ментальные тупики, как в альпийские дорожные улавливатели. Зачем в маленьком, как санкабина, салоне трехзонный климат-контроль, при том что даже не всякий человек уместится целиком в одну зону? Даже под атакой многотысячелетней итальянской научной мысли я не признаю, что температура в двух соседних зонах 159-й будет отличаться градусом, если того потребовать от автоматики. Зачем замок багажника такой электрический, что конструктор не нашел на крышке места для простой человеческой ручки, которой можно подстраховать автоматику? Будь он немцем или итальянцем, мог бы знать генетически о генерале Морозе. Уже минус пять склеивает все замки суперцементом.
То, что случится между вами дальше, зависит от обстоятельств. Истории, понятно, бывают всякие. Тайные побеги на непротапливаемую зимой дачу, назад в молодость, слезы, сопли, развод чего доброго, у жены, оказывается, тоже были одноклассники. Или только абсурдные смс-поздравления раз в год на день рождения. Со «смайликом», откуда ж она этой гадости нахваталась. И все.
Даже зная пределы художественных сравнений, допускаю, что и с «альфой» все точно так же. Можно, поностальгировав в меру, оставить ее нынешним воздыхателям. Предпочесть верность, безупречную, как МКАД, 109 километров без единого поворота налево. Осознанный и вовсе не плохой выбор. Немецкие и японские производители позволяют без проблем его сделать.
Можно, наоборот, попробовать пуститься во многие тяжкие. В этом случае «альфа» в самых лучших воспоминаниях не изменит. За внешней солидностью все равно остался молодой задор: на второй почти до девяноста, не теряя динамики, потом еще плюс пятьдесят на третей. Руль снайперский, как будто при заднем приводе. Рычаг коробки передергивается коротко с глухим клацаньем, от которого у неизлечимых техноманов пробуждаются сезонные влечения.
Что выбрал сам, не скажу.
