Цивилизация
— Вы занимаетесь раскопками полей боев времен Первой мировой войны. В России она продолжилась Февральской революцией 1917 года, которая положила начало кардинальным изменениям в стране. У вас есть ощущение связи между Первой мировой и российской революцией? В чем она заключалась?
— Да, конечно, с началом Первой мировой войны страны были вовлечены в широкомасштабное военное противостояние, причиной которого был незначительный конфликт.
В этом участвовали и солдаты русского экспедиционного корпуса. Останки одного из них я и обнаружил 24 декабря 2016 года после трех лет поисков. Я считаю, что роль экспедиционного корпуса имеет особое значение в российской истории Первой мировой войны. Российская империя потеряла в ней около 1,7 млн человек. Это во многом и повлекло за собой крах Российской империи.
Роль экспедиционного корпуса — это отдельная тема, поскольку русских солдат, простых людей, обменивали на оружие.
Сейчас слабо верится, как можно было отправить людей воевать за 4 тыс. км от их дома, чтобы сражаться за Францию.
Солдаты русского экспедиционного корпуса сражались в рядах французской армии, находились под руководством французских генералов.
Конечно же, нельзя отрицать взаимосвязь событий всей Первой мировой войны и Февральской революции. Но действия русского экспедиционного корпуса стоят особняком.
— Давайте поговорим об упомянутой вами находке — останки русского солдата, погибшего сто лет назад в так называемом наступлении Нивеля. Расскажите об этом эпизоде истории Первой мировой и роли России.
— В 1916 году российский император предлагает обменять солдат на оружие. По факту сами французы просят русских отправить им людей в обмен на поставки вооружений. Во Францию Николай II отправляет две бригады — первую и третью. В первой бригаде среди солдат был будущий маршал Родион Малиновский, который сражался в битве за местечко Курси. Мы с ним, кстати говоря, однофамильцы, но не родственники. Это польская фамилия.
Сначала русских солдат отправили сидеть во французских траншеях в 1916 году. Французская армия в то время боролась за Верден. Поэтому в 1916 году русские солдаты по сути не принимали участия в военных действиях, они просто сидели в окопах.
Но уже в 1917 году во время наступления Нивеля их направили на самый опасный участок фронта, вместе с солдатами из Сенегала.
Начало наступления было назначено на 6 утра 16 апреля. Они выиграли битву при Курси и заняли местное поселение. Но уже 19 апреля третья бригада отправилась на опаснейшую битву в горной местности. Наступление началось в 15 часов.
Неизвестный солдат, останки которого мне удалось обнаружить, погиб всего спустя полчаса после начала битвы, в 15.30. Я могу назвать точное время его гибели.
Гибель русских солдат, которые пошли в атаку в первых рядах, можно отследить поминутно на основе целого ряда отчетов. Эти солдаты наткнулись на штыки противника уже через 250 метров, были вынуждены пробираться через редуты с колючей проволокой. Им не удалось совершить стремительный рывок. Не успела битва еще начаться, а все, кто был в первых рядах, уже погибли.
Эта ситуация считается военной ошибкой со стороны французов: немецкие траншеи бомбили именно они. То есть, по сути, французы стреляли в немцев, но попадали в русских.
Вероятнее всего, обнаруженный мной солдат погиб в штыковом бою или от пули у первой линии обороны противника. Его тело так и осталось лежать на этом месте. Солдат погиб в 15 часов 30 минут 19 апреля 1917 года.
Теперь о роли России в этой истории. К этому времени русские уже мало чего ждали от этого боя: в России уже был революционный комитет, который призывал солдат (в том числе из экспедиционного корпуса): «Товарищи, мы не будем больше сражаться». Уже тогда проводилась активная антивоенная пропаганда.
Революционные власти говорили, что вернут корпус на родину и прекратят военные действия. За два дня до наступления они заявили, что силы корпуса пойдут сражаться, но в последний раз. Солдаты пошли на бойню, но им удалось выиграть битву.
Впоследствии их отправили в лагеря на юг Франции. Солдаты не хотели больше принимать участие в военных действиях, потому что Россия вышла из войны. Для российского экспедиционного корпуса это было уже не их сражение.
Личный состав корпуса частично был расстрелян французами, частично — возвращен в Россию через одесский порт.
Но была еще другая часть солдат, которые решили остаться во Франции и воевать до конца войны — это так называемый Русский легион. Сегодня во Франции живут их потомки. Я лично знаю очень много таких людей, после войны они занимались, например, фермерством.
— Как складывались отношения союзников в Первой мировой войне? Как относились к русским?
— Что касается «наступления Нивеля», силы русского экспедиционного корпуса начали наступление на 6 минут раньше положенного, то есть в 14.54). Произошла техническая ошибка с часами. Вообще, французы должны были подождать эти 6 минут и поддержать атаку — не настолько это было критично. Конечно, на фронте время — это очень важный фактор.
Когда французы увидели, что немцы расстреливают русских из пулеметов, они не стали выходить на их защиту и остались на своих местах. Французский аргумент был в том, что «это — не их война».
Как они относились к русским? У меня есть некоторые письменные отчеты французских офицеров, у которых отсутствовало уважение к русским. Такие офицеры вообще всех иностранных солдат в принципе не уважали, будь то чернокожие сенегальцы, будь то русские. Этих солдат все время отправляли в самые опасные места.
У меня даже есть уникальный документ одного офицера, который мой отец взял в архиве. Он пишет: «Мы не будем наступать вместе с русскими, потому что это невыносимо, они ужасно себя ведут». Это объясняется отчасти тем, что русским солдатам недоставало дисциплины. Причиной этому было и то, что русские и французы говорили на разных языках, переводчиков не было — все они погибли.
Другие же французские офицеры писали о «храбрых русских бригадах».
Если вы посмотрите на свидетельства французских офицеров различного уровня, все сходятся на том, что в действительности русские юноши приехали умирать за Францию — в этой чужой для России войне на Западном фронте. Эта война не сулила им никаких выгод.
Был один известный французский писатель Жан Жионо, один из лучших, у которого друг был солдатом русского экспедиционного корпуса, он погиб в «бойне Нивеля». То есть на фронте завязывалась и дружба между русскими и французами.
Когда русские наступают, они никогда не останавливаются. Они настоящие бесстрашные воины.
Во время захвата высоты Мон-Спен русские дошли до самой вершины в штыковой атаке, подрываясь на гранатах. Это были настоящие русские «мужики», настоящие воины.
Что касается отношений между союзниками в целом, у Франции и Великобритании они были очень хорошие. Американцы воспринимались как «великие спасители». Но на деле происходит одно и то же — нельзя не учитывать фактор России.
— Много говорилось о проблеме со снабжением российских войск во время Первой мировой. Насколько лучше России была подготовлена к войне Германия, а также европейские союзники Москвы? Что говорят об этом ваши археологические находки?
— В плане подготовленности к войне Германия была лучшей. Я проводил археологические раскопки и могу с точностью сказать, как были организованы немецкие вооруженные силы. Это было невероятно для того времени.
Железные дороги были разобраны на части, чтобы превратить их в забетонированные убежища, укрепленные рельсами. Они отличались высоким уровнем военной организации. Немцы были рождены для войны.
Если бы Германия не настроила против себя весь мир, она оба раза выиграла бы войну. Но дело в том, что каждый раз они становились совершенно ненормальными.
Если посмотреть с точки зрения военной организации на французов, то траншеи были неглубокими, плохо сделанными. В них убивали солдат, как только они высовывали головы. Траншеи были защищены тоненькими листами железа. Немцы же выстраивали настоящие крепости. То же было и на Восточном фронте.
Хотя там наступление и велось на равнинной местности, они прорывали оборону русских. В любом случае, в плане военной организации Германии не было равных. Им даже поставляли пиво из Бразилии. Потрясающе!
У них у первых появились стальные шлемы, в то время как некоторое русские сражались в фуражках, а французы в самом начале — в кепи. Немцы всегда действовали очень эффективно.
Россия планировала отправлять во Францию по 20 тыс. солдат в месяц. Из-за плохой организации 1-я бригада русских солдат отправилась из Москвы через Иркутск во Владивосток и уже оттуда прибыла в Марсель, проделав огромный путь в 20 тыс. км. Они обогнули весь мир.
В 1-й бригаде был и будущий маршал Родион Малиновский. Он из Владивостока через Джибути попал во Францию. Это невозможно, очень плохая организация. Вы себе представляете, сколько нужно обеспечения для бригады? 3-я бригада гораздо быстрее прибыла в место назначения. Она отправилась из Архангельска и прямиком оттуда прибыла во французский Брест.
— Революция в России сорвала планы очередного масштабного наступления ВС страны. Были ли в Европе ожидания, что в России в ближайшее время может произойти революционный взрыв? Как союзники приняли революцию?
— Как только в России прокатилась волна протестов и произошла революция, союзники ощутили неотвратимость военной катастрофы.
Если бы Германия смогла перебросить свои силы с Восточного фронта во Францию, то немцы выиграли бы войну. Но при условии, что Соединенные Штаты и Великобритания не отправили бы дополнительные контингенты во Францию.
Когда США понимают, что смогут одержать победу в войне, они в нее вступают. Причем всегда — под занавес. Но нужно признать при этом, что они отправили 2 млн солдат во Францию, на Западный фронт.
Что касается реакции на революцию в России, французы особо не говорили об этом. Разве что русские солдаты во Франции говорили: раз произошла революция, царя больше нет, то им пора возвращаться домой. Затем Россия подписала сепаратный мир в Брест-Литовске. На что французы им отвечали: «Нет-нет! Вы должны остаться».
Французы делали ставку на офицеров будущего «белого движения», сторонников сохранения монархии.
Не думаю, что на первых порах во Франции были сильно обеспокоены событиями Февральской революции. Франция была поглощена проблемами Первой мировой.
— По вашим впечатлениям, чем отличались русские солдаты того времени от военнослужащих европейских стран?
— Солдаты российского экспедиционного корпуса прибыли во Францию, имея при себе только униформу, которая отличалась от французской. У них не было снаряжения — этим их обеспечивали французы. Также, конечно, у них были личные вещи, например православные кресты. Но фуражки, которые они носили, — это французские фуражки с российскими символами.
Что действительно их отличало, так это военная форма и сапоги. Но оружие было то же самое, что и у французов. Им выдавали винтовки системы Бертье 07/15.
Говоря о поведении русских солдат, их характеризуют как дерзких и безрассудных. Они не страшились высовываться из траншей и навлекать на себя этим немецкий огонь, они ничего не боялись.
Я даже видел свидетельства о том, что два русских отправились в наступление на Мон-Спене на велосипеде. А другие уходили в наступление, забрав с собой всю свою провизию.
Они были простыми крестьянами, которых обучили военному делу, а не солдатами. Ведь экспедиционный корпус сформировывался в январе, а уже в феврале его отправили во Францию.
Во Франции их обучали в лучшем случае два-три месяца. У них не было большого опыта. Но сами по себе они были храбрыми воинами, которых все же уважал генерал, командовавший русскими войсками.
По его словам, в «бойне Нивеля» они единственные одержали победу. Именно поэтому им поставили монумент в Курси, ведь именно им удалось удерживать эту деревню на протяжении всей войны. Я считаю, что они — настоящие герои.
— Вы — один из энтузиастов идеи возвращения останков российских солдат, павших в Первой мировой, на родину. Почему вы считаете это важным?
— Сегодня об этих людях все забыли. А ведь у них были и жены, и дети. Уже сто лет останки этих российских солдат покоятся под землей, которую обрабатывают фермеры, даже не подозревая об этом. А мы ходим по этой земле, и никто не знает об этом. А я даю им как бы вторую жизнь, находя их останки.
Только представьте, что тело это несчастного молодого человека, которому было около 20 лет, будут перезахоронено в его родной земле, в России. У него будет настоящая могила, куда люди смогут приносить цветы.
Я думаю, что это лучше, чем оставлять его останки в траншее на поле боя. Для меня это проявление уважения к человеческому существу.
Молодые двадцатилетние юноши вынуждены были умереть ни за что. Несправедливо оставлять их гнить под землей.
Если же похоронить их с военными почестями на родине или даже во Франции, это будет очень важно. Меня это трогает до глубины души. Я сам в течение восьми лет был на военной службе, был командиром отряда в сухопутных войсках. Я уважаю погибших солдат, которые рисковали своими жизнями и отважно шли на смерть.
