Цивилизация
Выставка в Третьяковке представляет мужское и женское начало европейской скульптуры. Огюст Роден – титан, переплавивший в себе романтизм, реализм, импрессионизм, модерн и все, что только могло служить скульптурной выразительности в конце XIX – начале XX веков. Мастер, наложивший отпечаток на все последующие искания ваятелей. Анна Голубкина, внимавшая наставлениям Родена, – примерно то же самое, только в масштабах России. Камилла Клодель – еще одна ученица Родена, чей роман с учителем заслонил в глазах публики собственно творческие достижения скульпторши.
Появление сей троицы в залах на Лаврушинском переулке происходит в год 140-летия Голубкиной.
Персональной выставкой русской ваятельницы все могло и закончиться, но Третьяковка пошла дальше и сумела вытащить экспонаты из самого Парижа, чтобы продемонстрировать корни – работы учителя. Однако Роден приехал не один – с любовницей.
Камилле Клодель, по словам Родена, «обладающей талантом размером с Марсово поле», досталась в исторической перспективе именно эта роль – ученицы, воспылавшей страстью к учителю (который, кстати, был старше на двадцать шесть лет). Как ни превозносил потом Роден творчество ассистентки, она так и осталась «протеже» великого скульптора. И, хотя устроители выставки склонны, вслед за Роденом, воспевать самоценность таланта Камиллы, но работы в экспозиции не помогают им в этом, а напротив, укрепляют Клодель на вторых ролях. Скульптуры француженки попали в невыгодное окружение: они проигрывают в мастерстве и выразительности не только Мастеру, но и второй ученице – Голубкиной.
Вроде бы не женское вообще это дело – колупать мрамор, лить бронзу, строгать дерево. Голубкина до двадцати с лишним лет и не думала заниматься такими глупостями. Родилась и выросла в Зарайске, в семье, несколько поколений которой занималось огородничеством.
Неизвестно, что произошло у нее в голове, но позже Сергей Дягилев давал предельно краткую характеристику: «Крестьянка... огородница!.. Теперь уехала в Париж и учится у Родена... Поражает всех живостью, экспрессией…».
Между огородами и Роденом, правда, было Московское училище живописи, ваяния и зодчества, потом – Петербургская академия, затем – студия Филиппа Коларосси, где в другое время обучалась и Клодель.
С первой ученицей Родена Голубкина никогда так и не встретилась: она попала к скульптору в 1897 году – как раз тогда, когда длительные отношения мастера и ассистентки увенчались разрывом. От десятилетнего романа остались два бюста: Клодель, сделанный Роденом, и Родена, созданный Камиллой (мастер гордился произведением ученицы и никогда не расставался с ним). Обе бронзовые головы присутствуют на нынешней выставке.
Комиссаром Третьяковки в западных музеях выступил Леонардо Джанадда, представитель Фонда Пьера Джанадда из Швейцарии. Это он помог «раскрутить» парижских хранителей музея Орсэ и музея Родена на качественные экспонаты: мраморную «Зиму» Родена, самую известную работу Клодель «Зрелый возраст» и др. Из самого швейцарского фонда приехали не менее хрестоматийные работы: от попсового хита «Поцелуя», до пластически совершенной «Данаиды» и странного, но притягательного «Размышления» Родена. Поделились работами также ГМИИ, музей Льва Толстого и частные коллекционеры.
«Виновница» сюжета Голубкина от появления европейских гостей стала только краше. Угрюмый налет посконности, приобретенный за годы «домашнего» экспонирования, исчез, как и не бывало. Может, просто пыль стерли перед выставкой. Работы неудавшейся огородницы удивительно заиграли в соседстве с французскими шедеврами. Даже деревянные скульптуры (Роден и Клодель не работали с таким «дремучим» материалом), исподволь намекающие на крестьянскую или коненковскую манеру, выглядят адекватно, – наверное, потому, что они очень здорово сделаны.
«Встреча через столетие. Роден. Голубкина. Клодель». Лаврушинский пер., 12 (Инженерный корпус). До 25 апреля.
