Цивилизация
Такое должно было испустить дух вместе с последними вздохами развитого социализма и его пониманием театрального искусства. Но нет… Птеродактиль брежневской эпохи расправил могучие крылья в самом центре Москвы, на сцене театра им. Ермоловой.
Драматическое произведение «Александр Пушкин» сочинил человек по имени Виталий Безруков. Жанр пьесы в программке обозначен как «романтическая драма», но не верьте глазам своим. Жанр «Александра Пушкина» — типичная «датская» постановка, посвященная круглой дате со дня рождения или смерти какого-нибудь персонажа из советской биографической серии «ЖЗЛ». Стиль «датской» драматургии, столь горячо любимый в 70-е годы центральным комитетом, Безруков выдержал великолепно, не утеряв ни единой дубовой черточки и не обнаружив даже и намека на вольные веяния перестройки.
Начинается монументальное полотно о жизни и смерти великого русского поэта не с лицейских лет и даже не с момента рождения (тогда бы четырехчасовой спектакль затянулся на сутки), а с с любимого в советских школьных пособиях эпизода, когда в зимнее Михайловское, где томится свободолюбивая жертва царизма, является «мой первый друг, мой друг бесценный», не менее свободолюбивый декабрист Пущин. Еще охает радостно Арина Родионовна, еще стоят друзья, обнявшись на пороге, как уже зазвучали фамилии Пестель, Рылеев, Каховский (? — с этим, Пушкин, кажется, и знаком-то не был), слова «Отчизна», «Россия», «вольность», «крепостничество». С каждым словом лицо Пущина (Сергей Покровский) делается все суровее, а Пушкин (сын Виталия Безрукова Сергей) горящими глазами подает сигналы — я с вами, я ваш, я сплю и вижу, как побыстрее на тронах поразить порок… «Ты достояние отечества! — прерывает африканские зырканья великодушный Пущин.— Мы не позволим тебе рисковать собой».
Дабы напомнить, что кроме идей декабристов солнцу русской поэзии не было чуждо ничто человеческое, Виталий Безруков выводит на сцену крепостную девку Ольгу Калашникову. Эту особу Александр Сергеевич обрюхатил, потому что любил, как она исполняет неувядающий застольный шлягер «Шумел камыш». Чтобы продемонстрировать, как дивно хорошо народное пение, спектакль прерывается специальным дивертисментом: актриса Ольга Матушкина исполняет пресловутый «Камыш» и романс «Не кори…». А Пушкин, ткнув в девушку пальцем, деловито сообщает залу: «Да, это пение я описал во второй главе «Евгения Онегина»».
Вообще у отца и сына Безруковых Пушкин получился невыносимым хвастуном. Любое мгновение Виталий Безруков использует, чтобы дать талантливому литератору возможность отрапортовать об объемах проделанной работы. «Я написал более 300 стихотворений, 3 главы «Евгения Онегина», 2 поэмы», — запальчиво констатирует поэт и в доказательство начинает декламировать «Я помню чудное мгновенье» с подсвечником в руках. А иногда о масштабах творчества Пушкина публика узнает от третьих лиц. Использовав фигуру Бенкендорфа, автор пьесы показал, как рьяно следила за свободолюбивым поэтом охранка (Бенкендорф сообщает залу не только название сочиненного стиха, но и день и место его сочинения), а заодно умудрился лишний раз просунуть на сцену милую его сердцу статистику, да с таким пафосом, будто гений исчисляется исключительно количеством написанных томов.
Главные тезисы постановки Виталия Безрукова по-своему безупречны: Пушкин — гений, император — тиран, Бенкендорф — жандарм, отец Пушкина — негодяй, кругом — мундиры голубые, а светское общество — царство тьмы. Единственный оригинальный ход таков: Николай I полюбил Натали с первого взгляда и любил ее всю жизнь, но она не виновата, потому что Пушкин женился на барышне, когда той едва минуло 17 лет. Безруков-старший не пропустил ни единого хрестоматийного эпизода. Известно, что поэт разговаривал с царем про четырнадцатое декабря и сказал ему, что окажись он в Петербурге, то был в бы рядах мятежников, и вот режиссер выстраивает длинную сцену, в которой Пушкин стоит навытяжку, а венценосный солдафон, барски развалившись в кресле, учиняет ему допрос (диалог этот таков, что совершенно непонятно, почему Николай после беседы объявил Пушкина одним из умнейших людей России). У биографов встречается предположение, что сестра Натали Александрина была неравнодушна к поэту, и этот факт не увернулся от внимания Безрукова: Александрина (Светлана Данилова) бесстыдно домогается Пушкина, а тот, кажется, вовсе не против.
Все это многочасовое изложение «народной пушкинистики» (приходится вспоминать этот полузабытый термин советских времен) абсолютно невыносимо для восприятия. На сцену старательно перенесены все главы школьного учебника литературы образца 1979 года и разыграны в такой махровой манере, какая не существует сейчас даже на сценах самых захудалых провинциальных театров. Особенно хорош исполнитель главной роли Сергей Безруков. Он, по мнению своего папы-драматурга, созрел для роли Пушкина вполне: «Вот Булгаков написал «Последние дни» — пьесу о Пушкине, в которой поэт так и не появляется на сцене. А почему? Просто не было актера, который мог это сыграть. А Сережа уже имеет опыт, он играл Есенина, ему пора…» И Безруков-Пушкин вовсю курит длинный чубук, дрыгает обтянутыми ножками, нежно поучает молодую жену, резво пляшет вальсы и полонезы и бойко изображает, как ему противен камер-юнкерский мундир. Апофеоз пошлости наступает во время сцены дуэли. Однако к этому моменту все мало-мальски сообразительные зрители должны уже давно покинуть театр Ермоловой и по возможности забыть навсегда все, что они там видели и слышали.
Кто не верит, пусть навестит театр 11 сентября в 19.00.
