Цивилизация
«Она выглядит на пятьдесят!» — ахали зрители в зале.
Всю предыдущую неделю именинница провела в юбилейных хлопотах — открывала фотовыставки в Новинском и Манеже, давала обеды и пресс-конференции, открывала фестивали, принимала поздравления и примеряла новые туалеты. Мне несколько раз удалось встретиться с Майей Михайловной и поговорить с ней о красоте, духах и платьях. Все началось с духов.
— Вы знаете, сейчас я никаких духов не ношу. Раньше я любила одни-единственные, но теперь они испортились.
— «Бандита», да? (Конечно, я тут же вспомнила — Bandit от Piguet, классический, легендарный кожаный шипр 1944 года, М. М. писала о нем в своей книге).
— Да-да! И вот теперь французы продали лицензию в Америку, и то, что выпускается сейчас, уже не то, совсем не то.
— (Я, волнуясь.) А хотите старые духи?
— (М. М., тоже волнуясь) Что, настоящие, французские?
- Самые настоящие, из 60-х годов.
— У вас они есть?? Но откуда?
— Я коллекционер. Можно, я вам их подарю?
— Боже мой. Но как же вы с ними расстанетесь, они же такие прекрасные? Нет-нет, что вы, оставьте себе!
Винтажного «Бандита» я привезла в Петровский пассаж, куда Майя Михайловна приехала мерить платья от Жан-Поля Готье. Полчаса проведя в примерочной, она вышла, сказав:
— Не получилось! Снова не получилось изменить Кардену. Уже, похоже, можно и не пытаться. Все, кроме платьев от Кардена, меня толстит. И только он меня понимает.
Духи Майя Михайловна сразу узнала:
— Да! Это они! Не может быть. Неужели это сейчас можно где-то купить?
— Да, можно — на аукционах, у европейских коллекционеров.
С благодарностью принимая подарок, Майя Михайловна вспомнила:
— А какие были прекрасные платья у Пиге! И еще был совсем редкий теперь парфюм Visa.
— А у парфюмера Жермены Селье, которая делала «Бандита», еще и прекрасные духи для дома Balmain — Jolie Madame и Vent Vert.
К вопросам красоты мы вернулись уже после пресс-конференции, посвященной фестивалю «Многая лета». Родион Щедрин рассказал на ней историю о том, как Майя Плисецкая выступала в паре со знаменитым французским танцовщиком Патриком Дюпоном:
«Он танцует вовсю, балетным языком говоря, такие «рундуки забрасывает», а она сидит у зеркала и красит губы. И вся публика забывает про Дюпона и смотрит на то, как Майя красит губы».
— Майя Михайловна, в чем рецепт такого невероятного творческого долголетия? Ведь вы могли уйти на пенсию 42 года назад, но вы вместо этого прожили едва ли не три балетных жизни.
— Думаете, невероятного? Ну да, действительно, пенсия у балерин в 38 лет — могла и на пенсию выйти. Но — видите сами... (смеется).
— А внешность! Ведь вы даже не делали никаких пластических операций и прочих манипуляций, обычных для звезд вашей величины.
— Знаете, я не думаю, что правильно об этом говорить вслух. Некоторые актрисы и делают, и говорят, но я думаю, что они неправы: это все-таки довольно интимный вопрос. (Деловито.) А вообще, конечно, ухаживать за собой надо.
— Как же?
— Кожу нужно питать обязательно, увлажнять. Вот кремы всякие я очень люблю... Красить лицо можно как угодно, но следить за ним надо.
— Диеты, режим?
— А вот диет я особых не соблюдаю, ем все, только не объедаюсь. Но работаю много и езжу по миру много. Мы и живем-то на три дома, на три страны — в Москве, Литве и Мюнхене.
— И все-таки — откуда эта жизненная сила? Наследство?
— Даже не знаю. По отцовской линии все мои родственники умерли не своей смертью — кто знает, сколько бы они прожили. А мама прожила девяносто один год. Ведь если человека не берет болезнь — он живет. А мне очень помогает мой муж, он лучше всех меня понимает, он моя поддержка и опора. Люблю его музыку — она самая родная. Мне с ним очень, очень легко жить.
