Цивилизация
«В воздухе думала — все, падение»
— Скоро вы выступите в финале Гран-при, но изначально вам давали только один этап. Переживали из-за того, достанется ли вам второй, а вместе с ним — возможность отобраться в финал?
— На самом деле да, переживала. На своем первом этапе в Канаде я заняла второе место. Такая позиция меня, честно говоря, вполне устраивала. Но расстраивали ошибки. В короткой программе у меня был грубый недочет — вместо каскада три-три я сделала три-два (тройной прыжок с двойным. — «Газета.Ru»).
Я винила себя в том, что плохо подготовилась, не разогрелась. Но потом, когда увидела, как выступает Аня Щербакова (ученица Тутберидзе. — «Газета.Ru»), я подумала: «Ну понятно…» Все примерно так и откатались — из-за долгого перелета ноги не восстановились.
Щербакова в своем выступлении недокрутила элемент и упала, а я лишь сделала три-два. Конечно, и то, и другое — грубая ошибка, но я рассчитывала, что между нами будет минимальный разрыв.
Так и вышло.
— И вы получили свой шанс…
— Да! Правда, сначала мне сказали, что я еду на заключительный, седьмой этап Гран-при.
И вдруг за неделю до шестого этапа мне говорят: «Ты едешь в Любляну». И я такая: «Ну… хорошо…»
После Канады я неделю плохо каталась из-за смены часовых поясов. Мне за короткий срок пришлось восстанавливать все прыжки, однако я сумела это сделать и выступила.
— В Любляне после короткой программы вы занимали третье место. А чтобы выйти в финал Гран-при, нужно было выигрывать этап. Как вы себя ощущали перед произвольным выступлением?
— Меня трясло. В Канаде к моменту произвольной программы акклиматизация уже завершилась, я выдохнула и пошла делать все, что умею. А в Любляне у меня ноги подкашивались. Я выходила и не понимала, что будет. Но справилась. Причем я вытащила этот лутц-тулуп!
На лутце я летела в диагональ и уже в воздухе думала: «Все, падение». Но, когда я удержалась и выцарапала этот прыжок, то очень сильно обрадовалась
и дальше уже поехала спокойно и все сделала.
Объявление баллов было моментом икс. За произвольную программу у меня был лучший результат! Но я понимала, что баллы маленькие. Я что в Канаде ожидала после чистого проката где-то 130, что в Любляне. Но потом объявили, что я и по сумме программ стала первой! Я точно в финале!
«Поставили произвольную за три дня до контрольных прокатов»
— В произвольной программе вы сначала катались под Imagine Dragons. Почему поменяли музыку на «Лунную сонату» Бетховена?
— Мне поставили произвольную программу за три дня до контрольных прокатов в Новогорске. Естественно, она была сырая, и я плохо ее откатала. Там было поставлено только начало — на первый прыжок — и дорожка. Нам посоветовали просто ее поменять, и мы прислушались.
— Что вы выражаете в программах этого сезона?
— Произвольная программа — это история о безответной любви. Бетховен очень сильно любил одну женщину и думал, что это взаимно. Она вышла за другого замуж, но он все равно надеялся, что у нее есть к нему чувства. Когда же он осознал, что ничего нет, то испытал жестокое разочарование — «Нет, ты не обращаешь на меня никакого внимания».
В конце у меня начинается дорожка шагов, в которой он как бы кричит: «Как же так, я все для тебя сделал, а ты все равно любишь другого!»
Короткая программа — это танго, страсть. Я должна заворожить всех судей. Я с ними играю, да, играю... Хоть мне всего и 14 лет, но надо рушить стереотипы. Мне кажется, без разницы, какой у тебя возраст. Либо ты хороший актер, либо плохой. Да, трудно выразить то, чего пока не чувствуешь, что тебе незнакомо, неподвластно в силу твоего возраста. Это намного тяжелее, чем выражать то, что тебе и так подходит.
Но почему бы все это не показать, не попробовать? Я хочу рушить стереотипы.
— Вы всегда находите в программах смысл для себя?
— Да, даже если мне поставили выступление под музыку, которая меня не трогает, — такое бывает. Но я актер. На льду мы все актеры.
Смотрю на выступления других юниорок и иногда замечаю, что они просто едут от прыжка к элементу, но какой-то особой игры с публикой не вижу. И я хочу этим выделяться — мне кажется, я хороший актер.
«Четверной риттбергер хорошо идет»
— Евгений Плющенко говорил, что к концу сезона вы будете прыгать четверной.
— Саша Трусова свои четверные учила не один год, а я только начала их пробовать. Так что я не знаю, когда именно покажу такой элемент на стартах.
Но могу сказать, что у меня довольно хорошо идет четверной тулуп. Он даже получается иногда (смеется). Еще я учила четверной лутц — из тройных у меня он лучше всего.
Мы прошли все четверные, чтобы узнать, вдруг у меня еще что-то будет получаться. Нашли такой хороший прыжок, как риттбергер.
На самом деле из тройных он у меня самый плохой. На стартах я всегда делаю его сольным. Но из четверных он почему-то у меня хорошо зашел (смеется). Прыжок идет ровно — надо просто докрутить.
— Плющенко сам исполнял все эти прыжки на соревнованиях. С ним легче разучивать такие элементы, чем с тренерами, которые не выступали в одиночном катании?
— В группе у Этери Георгиевны был хореограф Даниил Маркович Глейхенгауз. Как я понимаю, он в основном выступал в танцах, но при этом когда-то был одиночником. Поэтому, наверное, и правил прыжки. Сейчас у нас есть тренер Александр Золотарев – он тоже хореограф, но занимается и прыжками. Они же смотрят, как люди исполняют такие элементы, наверное, запоминают, какие ошибки допускают фигуристы. И тоже начинают помогать.
— То есть нет такого, что тренер, сам исполнявший прыжки, как, например, Плющенко, может объяснить лучше?
— Ну… я даже не могу это как-то прокомментировать. Все объясняют хорошо. Не могу сказать, что кто-то делает это лучше, а кто-то хуже.
«Поняла, что не обязательно нужен строгий тренер»
— Как занятия в этой академии отличаются от тех, что у вас были раньше?
— Раньше я всегда считала, что мне нужен строгий тренер, чтобы дал мне встрепенуться, если что-то не получается. Здесь же меня не ругают, а успокаивают.
Однажды на тренировке начались проблемы с координацией — меня просто мотало. Тогда Ксения Семеновна (Иванова – «Газета.Ru») отвела меня в тренерскую и вместо своего занятия я минут 15 пила чай, а потом пришла на лед к другой группе и нормально отработала. Так я поняла, что не обязательно нужен строгий тренер.
— Какие еще отличия?
— Нет перерыва. Все тренировки идут подряд. И у нас отдельный тренер по общей физической подготовке (ОФП) – Рэм, двукратный чемпион мира по акробатическому рок-н-роллу.
Также отдельный тренер занимается с нами на льду — Ксения Семеновна. Она же работает с нами на специальной физической подготовке (СФП). А главный тренер у нас – Евгений Викторович.
— Что делает Евгений Викторович?
— Все! Он работает с нами над программами, над актерским мастерством, занимается прыжками, как-то во всем пытается мне помочь.
Вроде бы нашел какого-то спонсора, но пока я с ним не встречалась.
Возможно, Евгений Викторович поможет мне и с жильем, поскольку я живу довольно далеко от катка нашей академии и долго добираюсь.
Чтобы приезжать на учебу и тренировки, мне приходится вставать очень рано. Заканчиваются занятия довольно поздно. В последнее время я даже пропускаю хореографию, потому что не могу добираться домой ночью. Когда я что-то пропускаю, я чувствую себя немного гадко. Сразу какой-то камень на душе. Но Евгений Викторович очень много для меня делает, очень сильно помогает…
— Вы не должны платить за тренировки в этой академии?
— Насчет оплаты я не знаю – даже не интересовалась этим никогда. Наверное, есть какая-то штука, которая позволяет тренироваться бесплатно. Но я не знаю точно. Я просто пришла к тренеру – к Евгению Викторовичу Плющенко, чтобы заниматься с его командой. И все. А эти вопросы решали больше мои родители, чем я.
«Попрощалась с той командой и сказала: «С меня хватит»
— Как вы приняли решение об уходе от Тутберидзе?
— Получилось так, что летом я месяц вообще не каталась. И не то что бы я пропускала тренировки… я просто ушла.
Сезон начался, я покаталась две недели и попрощалась с той командой. Сказала: «Все, с меня хватит».
Я не собиралась куда-то переходить. Просто не появлялась на льду. Были такие мысли: «Я же вроде катаюсь чисто, но и баллов мало, и место не то». Это меня расколбасило чисто психологически.
Если что-то делать, то мне нужно знать, для чего. И всегда быть только первой – для меня нет никаких других мест, кроме первого. Второе, третье – это все то же самое, что двадцатое.
— Вы максималист.
— Да. Единственное – на первенстве России среди юниоров я была бы рада быть третьей, потому что так можно отобраться на чемпионат мира.
Однако при чистом прокате меня не пустили даже в шестерку, а шестерка – это сборная России. Правда, я отобралась по другим соревнованиям, но такой результат все равно был для меня шоком.
Кроме того, на финале Кубка «Ростелеком» у меня очень сильно болела коленка. Я думала сниматься, потому что еле-еле ходила. Но тренеры мне сказали, что надо проявить характер. И я поехала. Выступала в наколеннике, но откатала чисто и короткую, и произвольную программу. Я доказала сама себе, что могу при любых обстоятельствах катать чисто!
— Потом?
— Потом я лечилась и вдобавок ко всему заболела ротовирусом и провела под капельницей неделю.
— Как вы после этого восстановились?
— Когда я вышла, то не могла прыгать даже двойные. Мне пришлось заново все учить.
Этери Георгиевна сказала маме: «Если у Насти есть характер, то она восстановится».
Если я делала ошибки, мне подсказывали. Я премного благодарна Этери Георгиевне, Даниилу Марковичу, Сергею Викторовичу Дудакову, Сергею Александровичу Розанову за то, что они уделяли мне много внимания, подводили к стартам. Именно с ними я вышла на международный уровень и отобралась в свой первый финал Гран-при.
— Чем занимались во время восстановления?
— Поправляли технику. Да, я начала прыгать, но получалось через раз, ведь прыжки были еще невысокие. Но на меня начали обращать внимание, и пошла какая-то работа. Я восстановила все прыжки, еще когда была в той команде.
— Почему же вы ушли?
— Я ушла не из-за того, что меня там якобы что-то не устроило. Меня там все устраивало. И не боялась я никакой конкуренции.
Но меня весь тот сезон морально подкосил, и… не буду я тут что-то выдумывать… я бросила фигурное катание.
Месяц не каталась. И я не думала о том, что мне его не хватает. Но… как-то… Я смотрела на родителей и понимала, что была проделана не только моя работа. Это была и работа моих родителей, которым очень сильно обидно, потому что они столько сил в меня вложили, а теперь не могут ничего поделать с моим выбором. Мне было не по себе, и я решила вернуться в спорт. Начала думать, к кому мне можно пойти.
— Как вы выбрали Плющенко?
— Я разговаривала с Серафимой Саханович. Узнала, что в этой академии хорошая нагрузка, все есть. Также посмотрела на результаты: с Евгением Викторовичем она вышла на свой первый взрослый Гран-при. То есть с ним она начала восстанавливаться, и этап ей дали. Я подумала: «Евгений Викторович должен быть очень хорошим тренером». Судя по тому, что я наблюдаю за все это время, я не ошиблась.
«В группе Тутберидзе часто выгоняли с тренировок»
— Правда, что в группе Тутберидзе вас выгоняли с тренировок?
— Да (смеется)!
Выгоняли за то, что не могу собраться. Для того, чтобы катать всегда чисто, нас ориентировали на то, что мы должны уметь сосредоточиться. Нам давали только один прокат, и больше шансов не было — как на соревнованиях.
Просишь еще возможность – не дают. Если не сделала, расстроилась, то все – пошла. И меня довольно часто выгоняли.
— Когда вы переходили в группу к Тутберидзе, думали о том, что будете заниматься с Евгенией Медведевой и Алиной Загитовой?
— Нет, мне просто хотелось за кем-то тянуться, чтобы видеть пример каждый день. Не было такого, чтобы я восхищалась: «Ой, чемпионка мира!» Никогда в жизни ни по кому не фанатела и не брала автограф.
— Какие у вас остались впечатления от работы с Медведевой и Загитовой?
— В основном я общалась с Женей. У меня почему-то больше выстроились отношения с ней. Она очень общительная. Дружелюбная!
А Алина… может в любой момент встрепенуться. Она вроде тоже общается: я с ней разговаривала и сидела практически на одном месте – раздевалка у нас маленькая была.
Но, как друзья не выбирают друг друга, так и тут нельзя объяснить почему, но я больше общалась с Женей. Хотя они обе очень хорошие.
— Очень удивились, когда Женя ушла?
— Да. По-настоящему. Я смотрела на них с Этери Георгиевной – ну правда, как мать и дочь. Они всегда общались, шутили, вместе куда-то ходили.
Это были не просто отношения тренера и перспективного спортсмена, которые друг от друга чего-то хотят. Это были очень теплые отношения. Такого я не видела нигде.
Поэтому для меня уход Жени был шоком. Это было странно, и я вначале не поверила – вот честно!
— Это потом как-то повлияло на ваше решение тоже уйти?
— Нет, вообще нет.
— Что вы думаете по поводу того, что соперничество Медведевой и Загитовой существует последний сезон?
— Я не могу так заглядывать вперед.
Может быть, Медведева сейчас выйдет и четверной сделает, и Загитова начнет учить такие прыжки. А у нас, нынешних юниоров, пойдет пубертатный период, рост, и мы разучимся прыгать четверные.
Да и в принципе не надо загадывать наперед, потому что скажешь одно, а все по-другому сложится – так обычно и бывает.
«На занятиях снимаю для блога с разрешения тренеров»
— Одновременно со спортивной карьерой и учебой вы ведете свой видеоблог на Youtube. Как у вас хватает на это времени?
— Я снимаю обычно, когда иду куда-то, или прошу записать меня на тренировке, если есть время. Монтирую либо совсем вечером, либо в ванной, когда отдыхаю. На самом деле график действительно плотный, но мне захотелось как-то отвлечься.
Но спорт я не бросаю! Когда я создала канал, все так распереживались. «Ну все, никакого фигурного катания, что ты делаешь…»
Но нет, это не вместо спорта. Все мои тренеры знают, что я веду видеоблог. На занятиях я снимаю только с их разрешения, если есть время, если я все отработала.
— В вашем блоге хорошо то, что вам реально есть что показывать.
— Да, это истории о фигурном катании. И если люди хотят влоги о моей жизни, то пока я снимаю влоги.
Но на самом деле я создала блог еще и для того, чтобы отвлекаться, поэтому хотела показывать там что-то отвлеченное от фигурного катания, например, челленджи.
Пока все снимается на обычный телефон, никаких диктофончиков, микрофончиков нет.
Мне папа сказал: «Будет тысяча подписчиков, тогда что-нибудь купим, а пока это все ерунда».
Ну, и я с ним согласна. Пока это развлечение, которое будет второстепенным, потому что фигурное катание – это основное, это мое.
«Если хотите оценки — появляйтесь на уроках»
— Вы учитесь в самой обыкновенной школе – не спортивной. Как вам удается совмещать учебу и профессиональные занятия фигурным катанием?
— Довольно тяжело. Я сменила школу, чтобы учиться поближе к катку, где мы занимаемся с Евгением Викторовичем. Но там не знают, как вести себя со спортсменами.
Я прошу учителей дать мне задания, чтобы я сделала дома, но они говорят: «Если хотите оценки – появляйтесь на уроках».
А я основательно погрузилась в спортивную карьеру с прошлого года – когда поехала на первые юниорские этапы Гран-при. Пошла подготовка к международным стартам, сами соревнования в других странах, я пропускала неделю занятий…
В прошлом году такой график еще прокатил, но в этом уже не получается. Так что я буду переходить в этой школе на очно-заочное обучение.
— А раньше как было?
— Когда я занималась в группе у Этери Георгиевны, я ходила в школу, где раньше училась Юлия Липницкая, и там знали, как обращаться со спортсменами. Классный руководитель сразу дал телефоны всех учителей, чтобы мы могли связываться.
— Как вас принимают одноклассники, когда вы рассказываете, что профессионально занимаетесь фигурным катанием?
— В этой школе меня более-менее приняли, и то не все.
Есть такие ребята, которые укоряют меня: «Вот, ты пропускаешь школу, а на самом деле ничего не делаешь, просто прогуливаешь». И во всех остальных школах такое было.
Никто никогда не помогал. Например, я просила учительницу передать какие-то контрольные через ребят, но они отвечали: «Нет, забирай сама». Но в этой школе меня приняли спокойнее. «Ну, пропускает, да, — она спортсменка, она трудится». Мне даже приятно было в какой-то степени.
«Сама не знала, что бросила фигурное катание»
— В детстве вы занимались фигурным катанием и плаванием. Как был сделан выбор?
— В плавании у меня получалось лучше. Все говорили, что такой пловец раз в сто лет рождается.
Был такой момент, когда нам сказали выбирать, и родители отправили меня на плавание, отказавшись от фигурного катания. А я об этом даже не знала.
Прошло какое-то время, я соскучилась по льду и обнаружила, что на плавание вообще не хочу идти. И я спросила: «Мама, а когда уже на лед?» И с тех пор занималась только этим.
«До сих пор издеваются из-за фамилии»
— Когда начинали выступать, не думали о том, чтобы подобрать себе звучную фамилию, как, например, сделала Евгения Медведева?
— Нет, я об не думала никогда.
В детстве меня очень часто обзывали из-за фамилии, и меня это всегда расстраивало.
Надо мной до сих пор смеются и могут поиздеваться, когда я впервые называю свою фамилию в новой школе. Но сейчас меня часто называют Княжной, и мне это нравится.
«Всегда каталась так, чтобы меня запомнили»
— У вас уже появилось достаточно фанатов.
— Меня очень впечатлила посылка из Японии, которая пришла мне накануне контрольных прокатов. То есть люди не просто на старты пришли, а отправили из другой страны в Россию огромную посылку подарков.
Также запомнилось, как девочка в Любляне подарила игрушку меня самой в платье с произвольной программы. Я бы такое никогда не сделала – это очень сложно и долго, а она ведь все это своими ручками вязала.
Это реально классно. Всем, кто за меня болеет и поддерживает, огромное спасибо.
— В какой момент вы поняли, что стали популярной? Что это уже не просто занятия для себя…
— Даже не могу ответить на этот вопрос. Я всегда каталась для публики, чтобы нравиться судьям и зрителям, чтобы меня знали, чтобы меня запоминали… Всегда.
Другие новости, материалы и статистику можно посмотреть на странице фигурного катания, а также в группах отдела спорта в социальных сетях Facebook и «Вконтакте».
