Цивилизация
— У вас нет ощущения, что сейчас конкуренция в российском мужском катании выросла? Много парней сейчас пытаются делать четверные, и не по одному.
— Не знаю, что во мне изменилось, но я последнее время вообще ничего не смотрю в интернете про фигурное катание. У меня в жизни все кипит, не до этого. Мне хватает того, что это моя работа, что я каждый день сам им занимаюсь. Так что не знаю, кто что катает и прыгает, ничего. Даже прокат Юдзуру Ханю (олимпийский чемпион и чемпион мира. — «Газета.Ru») посмотрел практически случайно и отрывками: мне понравился костюм, захотелось рассмотреть.
Когда ездил в японские шоу, там посмотрел все прокаты вживую. Но это другое дело. Правда, здесь, в Саранске, тоже ни одного чужого выступления не видел.
— Раз уж речь зашла о костюмах. Насколько вам самому важно, что на вас надето?
— Теперь стало важно. Раньше, еще когда катался в Екатеринбурге, не обращал на это внимание. Сейчас мне кажется, это хорошо – когда есть красивый проработанный костюм. Я посмотрел, как серьезно к этому относится мой тренер Елена Водорезова. Ей могут не понравиться пуговицы, и она заменит костюм. Например, мы сшили костюм для этой произвольной, я откатался в нем в Японии, и потом кое-что поменяли: удлинили полы камзола, добавили узор. Костюм для короткой еще будет дорабатываться, но идеи у меня уже есть.
— Почему камзол?
— А какой еще может быть костюм для программы в стиле «сарказм»? Время было такое – все тогда ходили как под копирку.
— Бывало так, что Елене Германовне идея нравится, а вам — категорически нет?
— Бывало. Хотя чаще всего, почти всегда, мы в этом смысле на одной волне и хотим одного и того же. А вот у Петра Чернышева (известный хореограф, который ставит программы Ковтуну, Сотниковой и другим именитыми фигуристам. — «Газета.Ru») другой вкус, ему нужно, чтобы было ярко. Чтобы видно с последнего ряда трибун 20-тысячного японского зала. А я не люблю яркие костюмы. Был случай: Петр очень хотел, чтобы у меня была розовая рубашка, и мы сшили два костюма. Но в итоге после выступления в шоу оставили белую, она оказалась лучше.
— Мне кажется, вы в жизни предпочитаете скорее спортивный стиль.
— Почему? Я не в костюме, конечно, хожу, но люблю пиджак, джинсы. Особенно летом. Зимой — вязаные кофты. Вместо кроссовок скорее надену туфли. Это я сейчас сижу в спортивном костюме, но мне это не близко.
— Штаны с опущенной проймой не носили разве?
— Это с мотней что-ли? Наоборот, я всегда пинал тех, кто их носил.
— Про Чернышева все те, кому он ставит программы, говорят, практически как про продюсера. Он ведь не просто делает постановку по запросу, но предлагает образы, порой меняет стиль.
— У него какое-то невероятное количество идей. Кажется, вот сейчас закончатся — и тут он достает еще одну! И ведь это все его, собственное. Кстати, интересный момент: он показывает, а у меня получается по-другому. Все-таки он танцор, да и опыта у него гораздо больше. Иногда ему не нравится. А иногда он говорит: круто! Оставляем так! И в процессе получаются какие-то новые вещи, которых еще ни у кого нет.
— В произвольной программе вы не боитесь сравнений с Фернандесом, который катал что-то похожее?
— У нас был такой разговор. Но Петр сказал: если ты сделаешь, как задумано, это не будет ни на кого похоже. Будет программа, крутая по-другому.
Тренеры вначале отнеслись к самой идее со сменой настроений скептически. Не верили, что я вытяну это актерски. Но когда стало получаться, я увидел нужную реакцию на их лицах. Но ради этого пришлось потрудиться. Первое время было много обидного: я пытаюсь играть, а все только смеются (улыбается ).
Как я уже рассказал, очень помогла тренировка с Натальей Бестемьяновой и Игорем Бобриным. У меня впервые такое было: обычно после двух часов на льду уже тяжело, а тут провел там четыре или пять часов. И все получалось практически сразу: вот я радостный, а тут — влюблен. Они объясняли очень понятно.
Но еще раз скажу: эта программа еще не заиграла по-настоящему. У меня еще нет ряда прыжков. Здесь в Саранске я те же тулуп и сальхоф крутил — как на самоубийство шел.
— На пресс-конференции вы сказали, что подсмотрели идею резкой смены эмоций в одном из выступлений великого танцовщика Михаила Барышникова. Кто вам его показал?
— Петя Чернышев, конечно.
— Даже жаль, что вам не поставили такую программу раньше. Со стороны кажется, что вынужденное внимание к актерской стороне дела по-хорошему отвлекает вас от прыжков. И вы уже не так за ними гоняетесь, как раньше.
— На самом деле, мне кажется, все мои программы в ЦСКА были идеальны на тот момент, когда они ставились.
Самые первые, еще когда я выступал в юниорах, – «Касабланка» и «Лоуренс Аравийский». Там была задача показать, что я лучше всех. С простыми заходами на прыжки, но зато я катал их чисто, попал в финал юниорского Гран-при, неплохо выступил на чемпионате Европы. Потом нужно было набирать по всем компонентам. У меня же было такое колхозное скольжение. Ни дотянутых носков, ничего. В какой-то момент это начало меня сильно раздражать. Я же видел, как катались другие. И мы начали очень много работать над этим. И программы — Чайковский и «Фламенко» — сразу стали куда сложнее, хотя и катать их было куда менее удобно. Да что там, просто тяжело.
Когда к нам в команду пришел Максим Завозин, мы стали очень много работать над скольжением, потому что я очень отставал в этом компоненте, если говорить о борьбе за высокие места. «Болеро» и Muse уже были реально сложными программами. Правда, я в прошлом сезоне так ни разу и не показал их, как задумывалось.
Сейчас у меня программы того же уровня сложности по технике, но добавилась актерская составляющая. Не только в произвольной. В короткой тоже нужно быть посмелее, чтобы она заиграла.
— Как считаете, по-человечески вы сильно изменились за эти несколько лет в ЦСКА?
— Я смотрю на себя того и иногда думаю: кто это вообще (улыбается )? Если бы была возможность перенестись туда, в прошлое, сказал бы себе, что слишком много отвлекался от фигурного катания. То бытовуха, то еще что-то. Но как это объяснишь? Есть только два варианта. Либо вбивать — а человек сделает вид, что понял, но не поймет.
А можно, как Елена Германовна, которая мягко меня направляла, пока я делал какие-то свои ошибки. И постепенно до меня начало доходить, как нужно. Как Аделина, которая в нужный момент отодвигает всех от себя, и у нее — только тренировки. Я так не мог. Но сейчас у меня с новой силой возникло это желание тренироваться. До травмы я весь горел.
— А потом повредили ногу.
— В межсезонье все складывалось так хорошо. Я специально не давал интервью, очень хотел всех удивить на прокатах в Сочи. Летом катался в японском шоу, и там все прошло отлично. Меня впервые попросили выступить соло с акселем. При том, что там были все звезды, кроме Фернандеса и Ханю. Было так: Патрик Чан дает мне огромный чан как бы с волшебным зельем, я его пью — и иду прыгать. И прожектор только на мне. Во всех выступлениях сделал этот аксель идеально.
— У вас ведь был период увлечений музыкой. Вы даже рэп-альбом выпускали.
— У меня много увлечений. Я и рисую хорошо на стенах.
— Граффити?
— Да. И машины люблю. Я же из Екатеринбурга.
— Вы можете спокойно пройти по улицам в родном городе? Там в декабре будет чемпионат России, вопрос актуальный.
— А почему нет? Но я бываю только в своем районе, а живу на отшибе. У нас все друг друга знают. Если с кем-то увидишься, а с кем-то нет, обижаются. Поэтому, если приехал ненадолго, стараюсь никому не говорить, чтобы побольше провести время с родителями. Зато если кто-то один узнает… Про Екатеринбург вообще можно сериалы снимать.
— Возвращаясь к автомобилям и прочему. Звучит как нормальные человеческие хобби.
— У других фигуристов они не такие. Сейчас я точно все отброшу на время. Только спорт. Вообще фигурное катание для меня — дело, которым можно заниматься всю жизнь.
— А им можно?
— Конечно. И в плане достатка будет нормально. Потом можно быть постановщиком, заниматься подкатками, устроиться в шоу.
Но на самом деле я не думал и не думаю о том, что будет после спорта. Просто знаю, что не пропаду. Но пока хочу добиться максимум возможного в спорте. Я искренне верю в себя, верю, что на Олимпиаде можно взять медаль. Я не из тех людей, которые могут заниматься фигурным катанием, зная, что результата не будет, потому что им нравится или потому что кто-то заставляет. Но 18 лет заниматься делом и уйти ни с чем было бы обидно.
Другие новости, материалы и статистику можно посмотреть на странице фигурного катания.
