Цивилизация
— Сергей, сейчас, наверное, эмоции уже спали. Скажите, какие у вас ощущения после возвращения домой, — вы приехали со щитом или на щите?
— Действительно, спустя несколько дней определенное понимание наступило. Если проанализировать все этапы этого марафона, то его можно разделить на четыре части…
— Давайте начнем по порядку…
— Итак, начав подготовку, я планировал усилить свою команду. До Ханты-Мансийска со мной работали два постоянных тренера, которые поддержали меня с первого дня, когда я переехал из Крыма в Москву в 2009 году. Это Юрий Дохоян и Александр Мотылев. Сразу хочу отметить, что я очень им благодарен за то, что они помогли мне закрепиться в первой десятке рейтинга, откуда я уже не вылетаю три года.
Дохоян и Мотылев — моя опора, можно сказать, мой родной дом. Но я понимал, что для достижения мечты детства — стать чемпионом мира — мне нужно усилиться.
В 2012 году я заключил контракт с журналистом Кириллом Зангалисом, который по совместительству стал моим промоутером, пиар-директором и менеджером. У меня появился первый официальный шахматный спонсор, которого привел Кирилл. И именно за счет их помощи я перешел к осуществлению первого этапа своего плана возвращения короны в Россию. Я сумел заключить соглашение еще с двумя известными тренерами, а также специалистом по физической подготовке.
— Можно об этом поподробнее?
— Я имею право назвать только имя моего секунданта, который работал со мной непосредственно в Ханты-Мансийске. Это чемпион мира по нокаут-системе ФИДЕ Рустам Касымджанов. Напомню, что Рустам в блестящем стиле выиграл первенство планеты в Триполи. А с 2008 года он больше стал заниматься тренерской работой.
Шутка ли, вместе с Анандом он победил в трех матчах за корону (были повержены Крамник, Топалов и Гельфанд), также он выиграл командный чемпионат Европы — 2011 со скромной сборной Германии. Моему штабу стоило больших усилий, чтобы переманить к себе Касымджанова. Большую роль сыграло и то, что по сумасшедшему стечению обстоятельств Рустам и Кирилл — друзья детства. Они занимались вместе в Ташкенте в знаменитой шахматной школе Сергея Пинчука.
— Почему вы держите в тайне фамилии еще одного тренера и наставника по «физике»?
— Так скажем, это вопрос этики. Чтобы опередить ваш следующий вопрос, скажу, что вместе с ними, а также с Дохояном и Мотылевым мы отправились на трехнедельные сборы в Египет непосредственно перед Ханты-Мансийском.
— Почему именно Египет? Не боялись, что после теплого моря вы не акклиматизируетесь в Хантах?
— Тут хочу сказать отдельное спасибо моей девушке Галие. Она как никто знает все мои сильные и слабые стороны. Так как я родом из Крыма, для меня нет лучшего климата, чем морской. Ничего не действует на меня так положительно, как соленый воздух, солнце и свежий бриз. Многие отговаривали меня от этой идеи, но Галия была настойчива, и сейчас уже понимаю, что это сыграло решающую роль.
— Чем занимались на сборах?
— Пахали восемь дней в неделю и 25 часов в сутки. Впервые в своей карьере я наладил строгий режим.
Все было расписано по минутам — дебютная подготовка, тактика, стратегия, утренняя зарядка, плавание, волейбол, тренажерный зал и массаж. Я набрался сил, загорел, у меня расправилась спина и, можно сказать, выросли крылья. Было такое состояние, что казалось, что вот дайте мне любого соперника — я его разорву. Так завершился мой первый этап длинного пути под названием «Турнир претендентов».
— Однако, несмотря на то что внешне вы выглядели как Брэд Питт перед фильмом «Троя», первый круг вы не то что сыграли плохо, а, можно сказать, провалили. Пять ничьих, два поражения и чистое последнее место. В чем причины?
— Это и есть второй этап. Этап повышенного напряжения с огромной ответственностью. Знаете, у меня в России столько болельщиков. Все ждали от меня блестящей игры с первого тура. Родственники, друзья, спонсоры хотели, чтобы я на одном дыхании прошел этот путь. Не скрою, довольно устойчив морально, но даже тут мне стало тяжело.
В стартовой партии я имел преимущество перед Свидлером. И мне казалось, что нашел победный план, но слишком промедлил, и уже потом пришлось фиксировать ничью. Во втором поединке нарвался на дебютную новинку Крамника и проиграл. А потом была серия из ничьих, и в заключительной партии первого круга я очень агрессивно повел борьбу с Ароняном. Уж очень не хотелось уходить на перерыв в минусе. В результате перегнул палку и опустился на дно таблицы.
— Как пережили это?
— Я профессионал, но и человек тоже. Сначала, конечно, страшно расстроился, хотелось даже в первую секунду завязать с шахматами. Но потом подумал, что мне все по плечу, что я столько работал, и неужели все это полетит в тартарары?
Тут как раз вовремя пришлась психологическая помощь моей команды. Очень сильно встряхнула Галия, которая так и сказала: соберись, мол, ты все можешь. И тут начался третий этап моего турнира.
— Партию со Свидлером вы чуть позже назовете одной из лучших в жизни. Почему?
— Я играл черными, мне нужна была победа. Петру она тоже была необходима, и он пошел в борьбу. По дебюту казалось, что он, пожертвовав пешку, вот-вот меня заматует. Со стороны положение моего короля выглядело катастрофическим. Однако я нашел защитные ресурсы и перешел в контрнаступление. И мне удалось найти идею, которая форсированно вела к первому, такому долгожданному успеху.
— Везет сильнейшим?
— Наверное, раз так говорят. И говорят давно. На следующий день Крамник просчитался в дебюте — он ошибся уже на седьмом ходу. После такого подарка мне оставалось только продемонстрировать технику. И хоть Владимир защищался отчаянно, я выиграл во второй раз подряд.
А потом было четыре упущенные возможности с Андрейкиным, Топаловым, Мамедьяровым и Анандом. Трудно поверить, но если присмотреться и в нужный момент делать нужные ходы, то я мог победить каждого.
Особенно обидно за встречу с Анандом в предпоследнем туре. У меня был великолепный шанс додавить экс-чемпион мира. Трудно поверить, но Виши из 14 поединков только со мной испытал трудности.
В эндшпиле я подумал, что нашел четкий план и вот-вот Ананд сдастся. Однако он смог быстро рассчитать единственный путь к ничьей, который выводил его на первое место. Еще 50 ходов я мучил соперника. Играли почти семь часов, но Виши ни разу не ошибся.
— Последний бой с Ароняном уже ничего не решал?
— Решал, еще как решал! Мне нужно было доказать себе, прежде всего себе, что все было не зря. Если бы проигрывал, становился седьмым. Победа же гарантировала второе место (это стало известно, когда все остальные партии быстро завершились вничью. — «Газета.Ru»). И пусть серебро мало что меняло для других, ведь в этом турнире есть только победитель, но для меня значило многое.
Закончить турнир выше Ароняна, Крамника, Топалова и других, стать лучшим из российских шахматистов и теоретически иметь шанс на матч с Карлсеном (если Ананд в последний момент откажется от встречи с норвежцем, то тогда Карякин займет его место. — «Газета.Ru»). Потому я вышел с мыслью играть остро и только на победу, несмотря на то что у меня был черный цвет.
— И Левон дрогнул?
— Вот тут, считаю, сказалась моя физическая подготовка. Сначала я получил хорошую игровую позицию, потом ошибся, но Аронян выбрал не совсем точный план. Я пожертвовал качеством и понимал, что у меня есть преимущество. Однако пришлось играть очередную семичасовую партию, чтобы реализовать перевес. Несмотря на то что дико устал, могу сказать, что если было бы нужно, то и на следующий день сел бы за доску и отработал как следует.
— Когда поняли, что вы — второй, что ощутили? То, что совершили подвиг, или, наоборот, горечь, что не сумели дожать Ананда и выйти на матч с Карлсеном?
— Ну, если бы перед началом мне сказали, что я буду вторым, то я бы на это не согласился. И те, кто знает меня хорошо, мне поверят. Мне нужно было только первое место. Я чувствовал, что мне это по силам. Уж слишком хочу выйти на матч за шахматную корону. Но после первого круга было уже тяжело мечтать о золоте. Но я всегда боролся до конца.
Вспомните чемпионат мира по быстрым шахматам в Астане — 2012. За пять туров до финиша я отставал от Карлсена на полтора очка. Это целая пропасть! Но я сумел его опередить. Здесь все было еще сложнее. Однако, несмотря ни на что, перед последним туром самые большие шансы настичь Ананда были только у меня.
Не думаю, что эта партия мне будет долго сниться. Но, конечно же, очень жалко, что не довел дело до логического конца. Но сейчас у меня нет горечи. Я рад, что все закончилось именно так.
У меня будет еще больше стимула в следующем цикле. Считаю, что на меня теперь будут смотреть другими глазами, да и сам я окончательно возмужал в Ханты-Мансийске.
— Как вас встретили дома?
— Замечательно. Это и был, наверное, заключительный этап этого напряженного турнира. Был большой интерес со стороны прессы. В основном поздравляли. Был очень доволен мой спонсор, без которого я не смог бы создать столь мощный тренерский штаб. Ведь изначально наше сотрудничество было направлено на то, чтобы бороться за звание чемпиона мира. И все идет шаг за шагом.
Я впервые попал в турнир претендентов. Мне, как дебютанту, грех жаловаться на второе место. Напомню, что замечательный гроссмейстер Борис Гельфанд выиграл кандидатский форум в 43 года. Мне всего 24, и надеюсь, что свой главный матч я еще не сыграл. Вернее, неправильно высказался: я не надеюсь — я уверен, что этот поединок состоится совсем скоро.
— Какие ближайшие планы?
— Отдыха нет. Уже завтра я начинаю играть на командном чемпионате России, потом супертурнир в Азербайджане. Еду туда почтить память своего лучшего друга, который так рано ушел из жизни. В городе Шамкире пройдет мемориал Вугара Гашимова. Состав там не слабее, чем в Хантах, — Карлсен, Каруана, Накамура, Мамедьяров, Раджабов. К тому же будем биться в два круга.
Вугар мне сказал перед смертью: «Теперь ты должен играть за нас двоих». Потому для меня поездка в Шамкир будет особенной…
Другие новости, материалы и статистику можно посмотреть на странице шахмат.
