Цивилизация
Парашютист Валерий Розов уникальный человек. 49-летний россиянин является единственным в мире летающим альпинистом, способным сначала забраться, а затем и прыгнуть с самой опасной горы в мире, что и доказал сиганув с гребня северной вершины Эвереста (местное название Чандзе, высота 7220 метров) в мае этого года. На прошлой неделе компания Adidas организовала мероприятие, посвященное этому событию, по итогам которого с обладателем нового мирового рекорда в B.A.S.E. прыжках пообщался корреспондент «Газеты.Ru».
Первый прыжок не поразил — увлекся парашютным спортом постепенно
— Валерий, начнем с того, что я тоже немного парашютист. В прошлом году прыгнул с восьмисот метров и заработал полагающуюся в таких случаях корочку. Однако, по правде сказать, каких-то исключительных ощущений не получил. Сам шаг в бездну, как и подготовка к нему особого страха не вызвала, а испытать эйфорию от свободного падения ввиду малой высоты также не удалось. Как думаете, со мной что-то не так?
— Я видел очень много начинающих и могу отметить, что отнюдь не всех это цепляет. Кому-то подобные ощущения (комплекс из страха, его преодоления и уникального чувства полета) кажутся интересными, и они стремятся их повторить, а кто-то остается равнодушным. Сам себе человек доказал, что способен, галочку поставил и все — больше его это не интересует.
— То есть дело тут не в необходимости совершить второй, куда более страшный прыжок? Как я слышал, именно это является той опасной чертой, после которой шансы влюбиться в небо значительно возрастают?
— Нет, дело не в повторном прыжке. Согласен, при этом обычно чуть-чуть отпускает, уходит стресс, и человек в состоянии осознать, что происходит.
Дело в том, что во время первого прыжка может обуять настолько парализующий страх, что невозможно грамотно проанализировать ситуацию.
Начинающий думает, — ой, а ведь это может закончиться как-то печально. Но, честно говоря, не считаю, что именно этот аспект является ключевым, чтобы полюбить небо.
— Во время самого первого прыжка в 1993-м году что испытали?
— Было, конечно, страшновато, но не скажу, что эти чувства чем-то поразили. Увлекся парашютным спортом постепенно.
— Начали вы, стоит признать, в довольно зрелом возрасте…
— Да, стукнуло тогда 28. К тому моменту я много лет профессионально занимался альпинизмом, поэтому обладал хорошей психологической подготовкой.
— А свой первый прыжок со скалы хорошо помните?
— Конечно! Это было в Венесуэле на водопаде Angel Falls.
— Сильно те ощущения отличались от обычных?
— Я не совсем типичный пример, так как начал прыгать B.A.S.E. имея колоссальный опыт профессионального парашютиста. Поэтому сам «бэйзовый» прыжок не стал для меня чем-то особенным, просто добавились новые технические элементы и своеобразная специфика отделения. Однако получил массу положительных впечатлений от поездки и от экспедиции к водопаду. Зарядился по полной программе.
В Пакистане врезался в здание, а во Франции попал под шаговое напряжение
— Как-то вы сказали, что свободное падение не имеет аналогов. И все-таки, если подобрать наиболее близкое ощущение, то что это будет? Возможно какой-то цвет, вкус или запах?
— Для меня это был странный переход из привычного состояния в 3D. В обычной жизни мы перемещаемся только в одной плоскости, в воздухе же можно двигаться практически в любом направлении — полная свобода действий! Плюс, несмотря на то, что под силой тяжести ты с огромной скоростью несешься к земле — этого просто не понимаешь.
Как будто находишься в подвешенном состоянии, и благодаря воздушному потоку нет ощущения, что ты падаешь, как при прыжке с вышки, например. Длительное время земля кажется абстрактным объектом, и только после полутора тысяч начинаешь чувствовать ее приближение.
— Если говорить о самом опасном вашем прыжке, то как это было?
— Допустим, прыжок с Эвереста был крайне сложным и опасным в первую очередь из-за своей непредсказуемости. Когда делаешь что-то в зоне, абсолютно для тебя неизведанной — это как будто впервые совершаешь кругосветное путешествие. То есть я на 100-процентов осознавал степень опасности нашего предприятия. Но оно прошло, — в этот момент Розов делает характерный щелчок пальцами, — без сучка, без задоринки.
В то же время даже самый элементарный прыжок, способен стать экстремально опасным. Прыгал как-то с 90-метрового здания в Караче (крупнейший город Пакистана и четвертый по численности населения в мире). Вроде бы простейшее задание, даже с медузой в руке, но на ровном месте случился внезапный разворот купола на 180 градусов, столкновение с объектом и повисание на стене.
Причины могут быть разные: внезапный боковой ветер или незначительный перекос позы, приведший к тому, что при мгновенном раскрытии лямки не натянулись должным образом из-за специфики укладки купола. И тут бах — вместо того, чтобы лететь от здания, оказываешься с ним нос к носу.
— Не екнуло в этот момент — на кой черт я этим занимаюсь?
— Нет-нет-нет, вообще ничего не успеваешь понять — работаешь на инстинктах, на выработанных годами рефлексах. Поэтому опасность в экстремальных видах спорта величина неопределенная.
— В жизни любого экстремала случаются травмы. А у вас с этим негативным явлением как обстоят дела?
— Без травм не обошлось. Однажды в горах совершал обычный прыжок, но плохо проконтролировал скорость ветра у подножия, попал в турбулентность и купол сложился. В результате сломал несколько ребер и получил травму головы. Или, например, лез на радиовышку во Франции и попал под шаговое напряжение.
— Постойте, так оно же должно было вас убить?
— Да, ударило током на 1500 вольт. Я тогда весь «погорел», все тело в ожогах. Электричество прошло через правую руку и вышло через левую ногу. Ступню в клочья разорвало, конечность собирали по кусочкам. Правда, пальцы пришлось ампутировать.
В Антарктиде выпивал с русскими полярниками, а в Атлантике с Федором Конюховым попал в настоящий шторм
— Серьезное дело. Наверное, эмоции от такого риска почище, чем от наркотиков?
— Часто спрашивают об этом. Мне не с чем сравнивать, ничего такого в жизни не пробовал. Однако почему-то кажется, что реальные ощущения сильнее. Когда в 1999-м году вышел фильм «Матрица», я прыгал под лозунгом: «Добро пожаловать в реальный мир». Как раз подразумевая, что реальность куда круче виртуальности.
— Острые ощущения — это главное, что тянет людей в небо?
— Считаю, что все разговоры о погоне за острыми ощущениями в корне неправильны. Я сам не такой, и в моем окружении нет людей, которые занимаются этим только из-за «остроты». Скорее, это приятный бонус. Очень быстро начинаешь прыгать ради какого-то результата.
Становится важно не то, что ты делаешь, а то, как ты это делаешь. То есть, глубже погружаешься в спорт, пытаешься делать свое дело на более высоком техническом уровне, совершать то, чего не могут другие. Вот что действительно важно.
— Расскажите, какими судьбами вас закинуло в Антарктиду?
— Это давний проект, 2010-го года. Впервые прыгали с одной из культовых гор континента — Ульветанна, с высоты почти три тысячи метров над уровнем моря (2931 м). Фантастическая экспедиция, стопроцентная экзотика. Помимо самого прыжка, коих к слову был не один, а целых три (пока участники ждали транспортный самолет, Розов прыгнул также с вершин Тунгесписсен, 2277 метра и Холтанна, 2650 метров), запомнились русские полярники. Хорошенько выпили с ними, чтобы согреться! (Смеется.) Спирт? Нет, тяжелые времена позади и сейчас в распоряжении наших суровых мужчин больший выбор всевозможных напитков — от классической русской водки до изысканного французского Хеннесси.
— А в шторм никогда не прыгали? Ну? так, чтобы гром и молнии рядом сверкали…
— Нет, в такую погоду не прыгают. А вот в море один раз довелось испытать на себе силу стихии. Пересекал Атлантику под парусом вместе с экспедицией Федора Конюхова, который позвал в качестве оператора (в то время Розов вел собственную передачу об экстремальном спорте на телевидении). Попадание в шторм оказалось одним из самых экстремальных ощущений в моей жизни. Четко осознаешь: что-то происходит, а что именно — не понимаешь.
— Это своеобразный вызов смерти?
— Нет, просто это море. О нем у нас мало знают и немного говорят. Но на самом деле — море это очень и очень круто. К сожалению? в России тяжело этим заниматься. Дорого, непонятно, никто не учит, а те? кто что-то делает – занимаются вопреки, а не благодаря каким-то благоприятным условиям.
— То есть, можно сказать, что после гор ваша вторая любовь — это вода?
— Нет-нет, само собой воздух! В конечном итоге, море для меня так и осталось до конца неизведанным.
Жесткое приземление на скоростном парашюте оборвало жизнь брата
— Продолжая тему непознанного, есть ли места, откуда вы хотели прыгнуть, но до сих пор этого так и не сделали?
— Таких мест очень много, практически весь мир. Даже забавно, что кроме меня в больших горах никто особо не прыгает.
Без ложной скромности, в этом аспекте я вне конкуренции. Но подрастает достойная смена среди учеников, плюс французы серьезно подтянулись. Последние пару лет эта тема на взлете.
— Слышал, что вам покорился и всемирно известный Монблан, где проходят этапы «Тур де Франс» и «Вуэльты Испании». А вам чем запомнилась эта гора?
— Вообще, там много чего интересного. Меня, например, больше всего захватывает скайраннинг. Это безумно популярный на сегодня вид спорта, представляющий из себя бег на скорость по пересеченной местности с большими перепадами высот. Проще говоря — бег по горным тропам на высоте 2-3 тысячи метров.
— Не последнюю роль в успехе, наверняка, играет погода. В вашей практике обидные до слез провалы, связанные с метеоусловиями бывали?
— В обычных тренировочных прыжках такое случается. Взобрался на гору, погода испортилась, спускаешься вниз. Но в больших проектах пока ни единого срыва не было, потому что всегда оставляешь определенный зазор. Хорошо, даже если сегодня погода не позволяет – значит, позволит завтра. Точнее, один провал все-таки был, но по причине крушения вертолета.
— Это где? Надеюсь, обошлось без жертв?
— Куда там, все поломались. Дело было на Эльбрусе — вертолет упал на склон и покатился вниз. Как будто в стиральную машину попали.
Кто-то получил перелом позвоночника, кому-то голову проломило, а у меня вот полетело колено. Еще повезло, что вертолет чудом не загорелся, иначе бы мы с вами сейчас не разговаривали.
— Лично вас бог миловал, а терять близких из-за прыжков доводилось?
— К несчастью, да, и немало. Погибло много друзей, в том числе родной брат. Мы тогда прыгали вместе на скоростных парашютах, и жесткое приземление оборвало его жизнь. Скоростной купол требует виртуозного обращения, и малейшая ошибка может привести к трагедии.
— То есть имел место пресловутый человеческий фактор?
— 99 процентов всех ситуаций связаны с ошибками в пилотировании. Даже в экстремальных видах спорта очень мало случаев, когда исход зависит не от тебя.
Горжусь знакомством с русскими парнями из Red Elvises
— Каково место России в парашютном спорте? Надеюсь, мы на топовом уровне?
— В свое время я был двукратным чемпионом мира. Есть и ученики, становившиеся лучшими на планете, например, в артистическом виде.
Что же касается классического парашютного спорта, групповой и купольной акробатики, то Россия продолжает оставаться на лидирующих позициях. Думаю, мы входим в тройку лучших наравне с Соединенными Штатами и Францией.
— Не последнюю роль в достижении результата играет настрой. А вам что помогает, как настраиваетесь перед очередным рекордом?
— Раньше очень любил слушать музыку на подходах к месту действия. Прыгаем-то в горах, поэтому восхождение довольно длительное. А сейчас больше нравится оставаться наедине со своими мыслями.
— Какой музыкальный стиль предпочитаете?
— Queen, Nirvana, Led Zeppelin. Из современных выделю Red Hot Chili Peppers. Также я большой фанат Everlast и русской группы, проживающей в Штатах — Red Elvises. Горжусь тем, что тусовался и лично знаком с этими ребятами.
— А какая музыка наилучшим способом подходит для того, чтобы прочувствовать прыжок с парашютом, да еще и с горы?
— Я самостоятельно монтирую видеоклипы с нашими приключениями, ну и музыку подбираю соответствующую. Высоцкого с Визбором туда не поставишь, неактуально. Раньше, по моим ощущениям, в этом направлении народ больше использовал тяжелый рок, затем альтернативу, одно время электронная музыка хорошо заходила, но сейчас все больше применяют что-то минорное, спокойное, ближе к классике. В нашем кругу, а клипы делают многие мои друзья — это в тренде. (Улыбается.)
Следующий прыжок сделаю где-то в Африке
— Вот смотрю на вас — брутальный, поджарый, серьга в левом ухе, одеты вполне современно и абсолютно не вериться, что в следующем году вам исполнится 50. Признайтесь — ощущаете возраст?
— Если честно, то да. Ментально я молодой и задорный. Серьезно, люди просто в шоке, когда видят меня со старшими детьми.
Но с недавних пор начал чувствовать изменение именно в физике. Организм стал заметно хуже восстанавливаться, особенно после травм. Какие-то вещи, раньше дававшиеся легко, теперь стали фактически недоступны.
Приведу любопытный пример из жизни. Моей первой машиной была классическая «шестерка». Удивительная тачка, когда ее покупал — она была не на ходу. В общем, с горем пополам отремонтировали беднягу. Но после того, как она ломалась следующий раз — душа автомобиля как будто что-то теряла. Это в современных машинах ничего не ломается, только масло меняй, да заправляйся. А тогда каждая поломка, тем более после обслуживания в советском сервисе, переживалась, как тяжелая травма. В общем, едешь и чувствуешь — вроде бы все хорошо, но как будто что-то ушло. Вот и я сам себе стал напоминать ту мою первую «шестерку». Вроде все как всегда, еду из пункта А в пункт Б, но что-то уже совсем не так…
— Дай бог, чтобы это оказалось только видимостью и вы продолжали радовать соотечественников новыми рекордами. В завершении хочу «запытать» вас насчет грядущих проектов. Какую вершину собираетесь покорить в обозримом будущем?
— Ближайший проект нацелен на Африку. Время — февраль месяц.
— Африка большая. Ну не в Сомали же поедете, верно?
— Нет уж, Сомали — это не мой экстрим. Извините, но большего пока раскрыть не могу. Следите за новостями. (Улыбается.)
Что ж пожелаем нашему герою удачи. Подозреваю, что ближайший успех случится на горе Стэнли, что на границе Демократической республики Конго и Уганды. Три ее главных пика находятся выше пяти километров над уровнем моря. Это Маргерита (5109 м), Александра (5091 м) и Альберт (5087 м). К слову, Стэнли третья по высоте гора Африки после Килиманджаро и Кении. «Газета.Ru» продолжит пристально следить за новыми достижениями Валерия Розова и обязательно пообщается с ним сразу после очередного триумфа России на самых высоких горах мира и у их подножий.
С другими новостями, материалами и статистикой вы можете ознакомиться на странице летних видов спорта.
