Цивилизация
«Это тебе, изменник, за соль!»
1 июня 1648 года ни о чем не подозревавший царь Алексей Михайлович возвращался из Троице-Сергиевой Лавры, где традиционно всегда справлял Троицын день. Однако само его возвращение в Москву было вовсе не привычным для монарха. Коню, на котором он въезжал в столицу, приходилось рассекать толпы людей, заполонивших центральные улицы. Все они пришли с одной целью: бить челом царю-батюшке, которого на самом деле государственные дела несильно беспокоили.
Основные претензии горожан были связаны с внезапным повышением в четыре раза цен на соль – один из самых востребованных товаров. Также была легализована продажа табака, запрещенного при Михаиле Федоровиче.
Инициаторами таких нововведений были боярин Борис Морозов, который заведовал государственными делами вместо 19-летнего царя, и думный дьяк Назарий Чистой. Их наказания и требовал народ. Но только ими «черный список» москвичей не ограничивался. Особую ненависть вызывал окольничий Леонтий Плещеев, который был судьей в Земском приказе. Он был известен как отъявленный коррупционер. Ходили даже слухи, что он ложно обвинял богатых людей, которые в результате откупались значительной суммой. Не меньшую агрессию народа вызывала еще одна персона – начальник Пушкарского приказа (Центральный орган военного управления) Петр Траханиотов. Он, занимая этот пост, выдавал мастеровым половину оговоренной суммы, заставляя их расписываться в получении полной.
Закипавший от ярости народ долгое время посылал монарху челобитные, которые, однако, оставались без ответа. 1 июня они остановили следовавшего в Кремль царя, некоторые даже хватали его коня за узду. Люди умоляли Алексея Михайловича наказать виновных, на что тот, растерявшись, ответил согласием и пообещал расследовать это дело. Боярин Морозов же, узнав о происходящем, приказал стрельцам разогнать толпу, чем только сильнее разозлил его. На следующий день москвичи вновь решили обратиться к монарху с челобитной, однако до него она не дошла: ее разорвали бояре.
Тогда горожане захотели крови. Бесчинства правительства довели их до безумия. Они ворвались в Кремль и начали громить все на своем пути. Драгоценные камни и жемчуг бунтующие растирали в порошок и выбрасывали в окно с криками: «это наша кровь». Некоторые сокровища, однако, были просто украдены, а затем проданы за минимальную цену.
Все это происходило в доме боярина Морозова, который вскоре после нападения разъяренной толпы на дворец поспешил скрыться. В подвале его жилища находились бочки с вином, которые восставшие, разумеется, не обошли стороной.
Бесчинства здесь закончились, только когда царь сообщил, что дом принадлежит ему. Трое из слуг Морозова в тот день погибли.
Но на этом кровопролитие не закончилось. Бунтующие добрались и до дома Назария Чистого. Его постигла участь по-настоящему печальная и страшная. Печальная, потому что его предали. О поднявшемся бунте он узнал, когда лежал в постели, оправляясь от полученной недавно травмы, которую получил, упав с коня. Он понял, что, когда с домом Морозова покончат, обязательно придут за ним. Тогда он буквально выполз из горницы в сени, где спрятался под банными вениками. Своему слуге он приказал положить сверху еще несколько свиных окороков. Но тот просто сбежал, прихватив с собой несколько червонцев и выдав мятежникам место нахождения хозяина. Страшная, потому что, найдя дьяка, бунтующие выбросили его с лестницы на растерзание толпе, которая зарубила его топорами и забила дубинками с криками: «это тебе, изменник, за соль!»
Восставшие не собирались останавливаться и уже на следующий день, 3 июня, добились еще одной жертвы. Люди долгое время давили на царя, требуя от него выдать тех, кого они больше всего ненавидят.
По совету бояр, первым Алексей Михайлович решил казнить Плещеева. Но бунтующие не могли доверить это дело палачу, поэтому буквально вырвали окольничего из рук потенциального убийцы и сделали все сами. Растерзанный на куски труп бросили в грязь.
За этим убийством последовали пожары в Белом городе и Китай-городе. Еще двух смертей жаждал народ. Царь всеми возможными силами пытался спасти приближенных, поэтому позволил им бежать. Морозова пытались остановить ямщики и извозчики, когда он убегал из Кремля, но ему удалось пробраться обратно. Тогда монарх решил спасти душу Морозова ценой жизни Траханиотова. Царю не оставалось ничего, кроме как публично его казнить, что и было сделано. Чтобы обеспечить своему фавориту безопасность, Алексею Михайловичу пришлось отправить боярина в ссылку.
По итогам бунта власть все же уступила народу. В 1649 году после созыва Земского собора было принято Соборное уложение, в котором была прописана борьба с коррупцией в госаппарате и установлен порядок судопроизводства. Основные зачинщики бунта из холопов были казнены, а Морозов позже вернулся из ссылки.
«Тишайший» предатель
Конечно, после первого возмущения власть пошла на поводу у народа, но долго эффект от Соляного бунта не продержался. Через 14 лет революционный огонь в Москве вспыхнул с новой силой. 25 июля горожане взбунтовались все по тем же причинам, только теперь этот список дополнили еще и медные деньги, введенные восемью годами ранее. «На медные деньги не продают, серебряные негде взять!» — было написано в «подметных письмах» (тайные агитационные листки), ходивших среди населения. Неизвестно, чего ожидали власть имеющие люди, вернувшись к тому, из-за чего началось восстание в 1648 году. Факт в том, что, пребывая в Коломенском, царь Алексей Михайлович снова увидел жуткую картину поднимающегося восстания: со всех улиц к Коломенскому бежали четыре тысячи москвичей и около 500 служивых. Они, прорвав охрану из стрельцов и выломав ворота, ворвались к царю на двор.
Цель была все та же, что и 14 лет назад – вручить монарху челобитную с просьбой наказать корыстолюбивых бояр, снизить налоги на соль и теперь уже убрать из оборота медные деньги.
Алексей Михайлович пожелал, чтобы бояре сами уладили возникшие проблемы, но москвичи от диалога с ними отказались. Они предпочли дождаться, пока монарх сам с ними обсудит возможное решение ситуации. Они дождались его выхода из церкви, после чего окружили и начали предъявлять свои требования, как отмечают историки, «с большим невежеством» и «непристойными криками». «Тишайший» царь отвечал им в привычной сдержанной манере, после чего, обговорив все условия, один из восставших с ним «бил по рукам». Казалось бы, на этом восстание и должно было закончиться, но ему было суждено стать одним из самых кровопролитных.
Дело в том, что параллельно с событиями в Коломенском вторая часть бунтовщиков начала громить столицу и вскоре направилась в само село. На своем пути они столкнулись с первой группой, но не разошлись или вернулись обратно в Москву, а объединились и дружно вновь пошли на Коломенское. После консолидации мятежников стало девять тысяч. Проделав привычный ряд действий по устранению царской охраны и ворот, восставшие вновь обратились к царю. Но тот хитрил: тянул время, распаляясь в обещаниях наказать виновных и изменить налоговую систему, пока ко двору не стянулись войска, призванные хранить покой монарха. Началось жестокое подавление бунта. Число погибших в тот день измеряется сотнями, пострадавших и арестованных – тысячами. Мятежников нещадно уничтожали, отрубая конечности и топя в Москве-реке.
Но последствия это восстание все же возымело. В начале 1663 года по велению царя медные монеты отменили, «чтоб еще чего меж людми о денгах не учинилося».
«Черный» бунт
Спустя более ста лет после событий Соляного бунта Москву охватило новое потрясение. Русско-турецкая война 1768-1774 годов принесла в Россию не только кровь и разрушения, но и смертельный вирус — чуму. Так называемая «черная смерть» начала распространяться в 1770 году, когда в Лефортовском госпитале от инфекции скончался офицер. Его смерть повлекла за собой десятки других, среди которых врач военного и пациенты доктора. От них же вирус распространился по всей Первопрестольной. Уже к концу лета следующего года с каждым днем становилось на тысячу трупов больше. «Невозможно описать ужасное состояние, в котором находилась Москва. Каждый день на улицах можно было видеть больных и мёртвых, которых вывозили. Многие трупы лежали на улицах: люди либо падали мёртвыми, либо трупы выбрасывали из домов. У полиции не хватало ни людей, ни транспорта для вывоза больных и умерших, так что нередко трупы по 3−4 дня лежали в домах», — писал один из боровшихся с эпидемией врачей Иоганн Лерхе.
Эпидемия принесла с собой в Москву и голод. Крестьяне перестали привозить в город хлеб и другие продовольствия. Поставщики терпели серьезные убытки, понимая, что жизнь дороже. В сумме все эти факторы привели к тому, что трупы лежали на улицах или в домах по нескольку дней, где просто сгнивали.
Убирать их обязали полицейских, но у тех всегда находились причины этого не делать. Паника усиливалась с каждым днем.
Особенно на людей давил отказ архиепископа Московского Амвросия проводить молебны в церкви. Такое решение было обосновано тем, что в разгар эпидемии массовые скопления людей в закрытом помещении крайне нежелательны. Но набожный народ не хотел принимать этого. Последней каплей для обезумевших от голода и страха москвичей стало то, что 15 сентября 1771 года, когда по городу пронесся слух о появлении чудотворной иконы Боголюбской Божией Матери у Варварских ворот, Амвросий приказал убрать ее, опасаясь большого скопления народа. Горожане пришли к иконе просить защиты. Не обнаружив предмета поклонения, люди ворвались в Кремль, где начали крушить все, что видели. Нападению подвергся и Чудов монастырь, где, однако, обнаружить умело спрятанную священнослужителями икону им не удалось. «Я первый попал в руки бунтовщиков, стоявших у Даниловского монастыря. Они схватили меня, избили… Я чудом спасся от неблагодарных, искавших моей погибели», — вспоминал врач Даниил Самойлович. Разошлись бунтующие, только когда начало смеркаться, но это вовсе не значило, что они успокоились.
На следующий день москвичи атаковали Донской монастырь. Там пытался скрыться сам Амвросий. Когда озверевшая толпа ворвалась в здание, священнослужитель был тотчас же схвачен и растерзан.
Чумной бунт был довольно непродолжительным. Он завершился уже на третий день, 17 сентября. Подавить восстание удалось московскому главнокомандующему генерал-поручику Петру Еропкину. Он был вынужден отдать приказ стрелять по неконтролируемой толпе из пушек и ружей. Уже к концу дня волнения были подавлены. За это императрица Екатерина II наградила Еропкина орденом Андрея Первозванного.
В результате восстания 170 человек подверглись наказанию в виде битья кнутом и ссылки на каторгу. Четверых убийц архиепископа повесили.
Но все же, как и после Соляного бунта, власть пошла навстречу своему народу. Правительство империи выделило достаточное количество средств на закупку продовольствия в город, чем наконец избавило москвичей от мук голода. Соответствующие службы наконец начали исполнять свои обязанности и убирать трупы с улиц города. Штат врачей в госпиталях также увеличился, как и количество самих лазаретов. К апрелю 1772 года о чуме остались лишь воспоминания, множество новых кладбищ и 57 тысяч чумных трупов на них.
