Цивилизация
45-летний Николай Накропин, живущий сейчас в Мюнхене, за последние два года три раза побывал в индонезийской части острова Новая Гвинея. Во время последнего визита он и его жена попали в невообразимую для XXI века историю, которой поначалу не верили даже близкие друзья. «Газета.Ru» публикует его рассказ.
«Из Новой Гвинеи приходит мало новостей. Обычно они капают в два стакана и крохотную мензурку. Первый сосуд — туризм, когда организованную группу ведут к псевдоплеменам в потемкинскую деревушку с названием Курула или к короваям, живущим в домиках на деревьях. Меня всегда поражала настойчивость, с которой организаторы поездок вбивают в мозг обывателю идею о том, что в двадцати километрах от Вамены можно найти диких людей, живущих в каменном веке. Короваи — народ похитрее. Они делятся на несколько групп; те из них, кого покажут домохозяйке-путешественнице, уже давненько инкассируют сотни долларов за демонстрацию своего образа жизни. Чтобы дойти до тех, кто аутентичен и до сих пор живет в прелестной дикости, нужны легкий рюкзак, физическая выносливость, смелость и знания.
Второй стакан новостей из Новой Гвинеи меньше, и капли в него — на вес золота. Время от времени здесь открывают новый народ или породу животных.
Если на Новую Гвинею наложить остров Ява (территорию, сравнимую с Украиной), то она покроет приблизительно ту область, на которую никогда не ступала нога человека, считающего себя цивилизованным. Под одеялом джунглей живет как минимум 80 племен, никогда не сталкивавшихся с миром вокруг.
Есть еще крохотная мензурка, но она практически совсем пуста. В ней несколько жалких капель о политическом положении в Западном Папуа — части, принадлежащей Индонезии. Сюда попадает геноцид, жесткий разгон демонстраций в поселениях и молчание ООН о происходящем. Туристы прибывают в Курулу на комфортабельном автобусе, платят за показушный праздник свиньи (ритуальное заклание животного, к которому среди многих местных племен трепетное отношение — «Газета.Ru»), а потом, довольные, как слоны, удаляются в родные Германии-Голландии, чтобы за чашечкой чая поделиться с собеседниками рассказами о страшных лицах воинов долины Балием.
Энаротали — совсем небольшой городок или, скорее, поселок, лежащий в Судирманских горах — части высокогорья Папуа, смотрящей на Запад. Это обитель народа с лаконичным названием «Ме». Когда женщина выходит замуж, то начинает вязать себе милую шапочку, а мужчины рыбачат, бездельничают или страшно пьют. Атмосфера городка напоминает Дикий Запад в эпоху расцвета со всеми его причудами и опасностями — в окрестных деревнях и горах засели бандиты и сепаратисты. Собственно, о них практически ничего не найдешь в книжках и туристических пособиях. Все познания об Энаротали ограничиваются несколькими десятками фотографий и короткими текстами. Сюда никого не возят на экскурсии, несмотря на большое горное озеро необыкновенной красоты и изумрудные луга, уходящие вдаль к бесконечным вершинам.
Около индонезийской забегаловки стоял худощавый мужчина по имени Френки. Он обратился ко мне на неплохом английском языке, и мы разговорились. Иногда жизнь кидает в захолустье способных людей. Семья Френки жила в прибрежном Набире, а в глухомань его закинула история с болезнью матери. Вся Папуа — сплошной атас, а Энаротали — настоящий алмаз в этом скопище. Протестантские и католические церковные учреждения переругиваются с дюжинами грязных забегаловок и киосков. Дневное солнце здесь беспощадно. Оно так поджаривает человека, что лицо запекается, как в духовке, и кожа сходит даже из-под волос на голове — с таким мне довелось столкнуться впервые в жизни.
В руках Френки держал старенькую Библию. Разговор клеился, мы двигались от угла к углу забегаловки с небольшими остановками. Новый приятель был человеком развитым и обладал широким кругозором.
Некоторые папуасы способны удивлять: он принадлежал именно к этому типу. Его гладко выбритое интеллигентное лицо резко выделялось на фоне грубых бородачей. Энаротали он крыл матом.
Не знаю, в какой момент и почему, но мне пришла идея прокатиться на моторной лодке. Наверное, сыграла роль дикая жара и постепенное осознание факта, что делать в Энаротали абсолютно нечего. Если в Набире, Джаяпуре или, скажем, в Мерауке имеется океан, то, кроме колоритных алконавтов и озера, в окрестностях Энаротали ничего нет. Еще около взлетной полосы паренек по имени Ильхам предупредил, что в горы лучше не соваться: «в них царит смерть». Вышеупомянутые бандиты врываются в дома крестьян, забирают все ценное и исчезают. Впрочем, мы и не собирались в горы, а просто решили навестить деревушку на той стороне.
Озеро Паниай — это зеркало, раскинувшееся между хребтами, в котором отражаются небеса. Тишину нарушает только прыжок скучающей рыбы. Но, несмотря на кажущуюся идиллию, в Энаротали меня не покидало беспокойство: оно сидело под каждой крышей, распространяя запах беды, который ценит каждый любитель вестернов. От пустынных берегов озера, окружающих скал и одинокого острова в юго-западной части это ощущение только усиливалось. За островом спряталась пара дюжин рыбацких хижин. Ничего особенного, кроме живописного забора, там не нашлось.
Настолько близко к смерти, как на обратном пути, я не был ни разу в жизни.
Мы уже почти вернулись назад, когда из-за скалы, из джунглей резко выскочила быстроходная моторная лодка с вооруженными людьми — их руки сжимали сабли метровой длины, на головах были повязаны яркие платки. Лица нашего рулевого и пассажиров посерели — они по-настоящему испугались.
Мы сбавили ход и остановились, так как состязаться в быстроходности не было смысла.
Мне и моей жене Марине стало понятно, что происходит, только в те мгновения, когда нас уже брали на абордаж. С громкими криками папуасы перепрыгивали к нам. Один из самых бойких вцепился в мою сумку, где лежали паспорта, кредитные карточки, около миллиона индонезийских рупий и 1500 евро наличными. Фотоаппарат я держал в руке, но пиратов не интересовала эта дорогая вещь. Борьба за него длилась всего десяток секунд, и моя собственность осталась при мне. Пираты хотели только денег. Один из них встал за моей спиной и замахнулся саблей наотмашь.
В этот момент от макушки до пяток через мое тело прошел сильнейший электрический разряд. Это ощущение заставило меня еще сильнее сжать сумку с ценным содержимым. Тогда Френки крикнул на языке народа Ме: «Миллион рупий!!!».
Засунув руку в сумку, я двинул пальцами конверт с увесистой стопкой евро вглубь и показал только несколько крупных индонезийских купюр. Они были вырваны у меня, только после этого оружие пирата опустилось к палубе. Его красные от бетеля (растения, имеющего легкое наркотическое воздействие — «Газета.Ru») зубы практически соприкоснулись с моими, он орал, но на душе отлегло. У Марины в это время выдирали фотоаппарат и четыреста тысяч рупий из кулака. Несколькими секундами позже ее камера печально заблестела в лодке пиратов.
Пираты, завидев новые купюры у меня и услышав наглый крик моей жены на английском: «Эй, пожалуйста, верните камеру», кинули ей фотоаппарат назад. Электроника для папуасов — как мертвому припарки, они к ней совершенно безразличны. Атаковавшие люди перепрыгнули назад в свою лодку и отплыли. Между ними началась злобная драка за добычу: они грызлись, как изголодавшиеся крысы. Этим воспользовался наш рулевой, и мы быстро убрались оттуда.
Нападение длилось около пяти минут, а может быть, даже меньше. Все напоминало сцену из семнадцатого столетия. До этого мне доводилось сталкиваться с гоп-стопом различного рода — в Москве и Париже. Пару-тройку раз мне угрожали ножом, доводилось и драться не за страх, а за совесть. Но подобного нападения со мной не случалось.
Это именно тот случай, когда по-настоящему начинаешь ценить жизнь и осознаешь, что голова могла запросто улететь в воду. Никакие арабы и московские гопники с подобным не сравнятся.
Некоторые из нас смотрели шедевр мультипликации «Ранго». Помните городок, куда попала маленькая ящерица? Энаротали — точно такое же место. Ощущение, что персонажи этого мультфильма, их физиономии, нравы, образ жизни скопированы из далекого поселка с красивым названием в Западном Папуа. Кривоногие алкаши, лежащие у входа в забегаловку, драка собак со свиньями, первобытные крестьяне, пришедшие на базар, и чувство опасности — такое, что взвод индонезийских солдат практически не покидает территорию базы. Это Terra incognita, и я никому не советую появляться здесь без крупнокалиберного ружья. Но мы были и ушли живыми.
В начале января я снова еду на остров Новая Гвинея — в племя Файу, прозябающее и вымирающее без медикаментов, и повезу гуманитарную помощь и антибиотики».
