Цивилизация
— Недавно вы закончили работу над картиной «По Млечному Пути», где одну из главных ролей сыграли вы, а вторую — известная актриса Моника Беллуччи. О чем этот фильм?
— Это фильм о любви во время войны в Боснии и о конфликте внутри одного человека. Перед нами простой мужчина, который имеет сильные чувства к двум женщинам — к молодой красавице и к женщине средних лет, в которую влюбляется из-за ее загадочности. Знакомятся они в тот момент, когда эту героиню пытаются похитить. На месте происшествия герой оказывается случайно: он пошел за молоком для своей деревни. Но так получается, что он прячет эту женщину, спасая ей жизнь. А сама она до этого некоторое время имела роман с одним из полевых командиров, который одержим ею.
Дальше герой фильма все время пытается спрятать свою возлюбленную от мстителей, но в итоге ее убивают, а сам он остается в живых. В третьей части он не видит смысла в жизни и даже готов совершить самоубийство.
Удерживает его, как ни парадоксально, память о возлюбленной.
То есть конфликт между жизнью и смертью переносится во внутренний мир человека.
— Есть сведения, что у вас в планах — снять фильм на русском языке…
— Не только в планах, я уже работаю над ним, но пока у меня не созрела окончательно идея, я не решил до конца, каков будет замысел картины. Но, надеюсь, когда-нибудь я реализую этот проект.
— По слухам, это будет картина о Достоевском. Это так?
— Да, потому что он затрагивал критически важные вопросы, которые, к сожалению, сейчас вообще перестали волновать кого-либо. Думаю,
сейчас пришло время снова обратиться к основным проблемам человеческого общежития, о которых писал Достоевский.
Например, такая вещь, как простая человеческая мораль. О ней уже даже никто не задумывается. Политики и чиновники говорят: вы из морали не построите дом или асфальтовую дорогу. Но человечеством не должны управлять только законы рынка. Думаю, необходимо вернуться к принципам конца XIX – XX века, нужно новое развитие на основе этих идей. Наша задача — вернуться к принципам морали, которые описал Достоевский.
— Распад Югославии и гражданскую войну в ее бывших республиках вы восприняли как личную трагедию. Эти события начались ровно 25 лет назад. Как вы думаете, есть ли шанс снова собрать отколовшиеся части этой страны воедино?
— Не думаю. Только если это образование будет создаваться по другим правилам, сильно отличным от тех, которые были в социалистической Югославии. Я думаю, что
сегодня этого не получится сделать из-за того, что в Косово находится крупнейшая военная база США в Европе. Американцам независимая единая Югославия не нужна.
В этом наша трагедия. Полагаю, что развал югославского государства СМИ нам преподносили в одном свете. А цель была как раз в том числе и в военном укреплении США на Балканах. Вашингтон хотел подвинуть свои базы на 100 км к востоку — и он это сделал. Посмотрите, сегодня политика Запада имеет совсем небольшие отличия от того, как когда-то вела себя Австро-Венгрия в Восточной Европе. И общая идея западной цивилизации, которую можно выразить как «Драг нах остен» («Вперед на восток». — «Газета.Ru»), никуда не делась. А мы просто попали под этот каток. Вот и все.
— Есть мнение, что развал Югославии — это модель, по которой будут пытаться развалить Россию. Вы согласны с ним?
— Не только Россию. Посмотрите, что происходит в других частях света. Например, на бойню в кинотеатре «Батаклан» во Франции. Французское государство продает оружие Катару и Саудовской Аравии, а те потом финансируют и вооружают ИГИЛ (запрещенная в России экстремистская организация. — «Газета.Ru»), боевики которого устраивают бойню в Париже. Так же было и в Югославии, когда некоторые политики одной рукой боролись за ее целостность, а другой поставляли оружие тем, кто воевал за отделение от нее. Никогда еще все это не было так явно и очевидно. В целом же
развитые капиталистические страны оказались в следующей ситуации: они вынуждены разрушать, чтобы развивать свой бизнес и свое государство.
Из этого вытекают и многие события на Ближнем Востоке, то же убийство Каддафи, например, или война в Сирии, а также события на Украине, когда американские политики открыто говорят, что потратили на дестабилизацию обстановки в этой стране 5 млрд долларов. Если нет войны, нет и стабильного прогресса. Но с Россией вышло несколько по-иному:
в лице РФ страны Запада напоролись на кого-то, кто может дать существенный военный ответ.
Это показали действия Москвы в Крыму и в Сирии.
— То есть человечество снова пришло к «холодной войне»?
— Я бы так сказал: когда бомбили Югославию, когда от нее отрывали Косово, мир был не сбалансирован. Единственным центром силы были США и их союзники. Поэтому те самые общечеловеческие нормы морали, о которых я говорил в начале интервью, зачастую подменялись так называемым гуманитарным правом с его двойными стандартами, которые на себе сербы ощутили в полной мере в ходе войны на просторах бывшей Югославии. Сейчас это никуда не делось: миром по-прежнему пытаются управлять через негосударственные организации, Международный валютный фонд и аналогичные по смыслу структуры. Можно ли жить подо всем этим? Кому-то (как, например, Дании) — да, вполне. А вот те же турки вряд ли согласятся с такой повесткой дня.
Альтернативу пытается предложить и Россия в виде Евразийского союза. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Вы неоднократно виделись с президентом России Владимиром Путиным и неоднократно позитивно высказывались о российском лидере. Однако в некоторых западных СМИ проскальзывает мысль о том, что российский глава идет по пути бывшего югославского лидера Слободана Милошевича. Вы разделяете эту точку зрения?
— Это абсолютное невежество так полагать.
Как можно сравнивать Милошевича и Путина, когда у последнего полно атомных бомб?
Возможности этих людей несопоставимы. Милошевич был главой маленькой страны, оказавшейся на пути огромной силы, готовой просто уничтожить всех нас. Путин руководит огромной страной с серьезным военным потенциалом.
— А что вы в целом думаете о Милошевиче?
— Это человек, который решился пойти на смелые шаги, но который совершил и немало ошибок. В целом он замедлил процесс тотальной вестернизации Сербии, и то, что сейчас происходит в нашей стране, — это лучше, чем если бы мы резко переняли западные ценности и культуру. Посмотрите для примера на Словакию, которая по размерам сопоставима с Сербией. Многие ее жители жалуются, что страна была не готова к резкой смене системы координат с восточной на западную.
— В феврале 2014 года в прессе появилась информация о том, что на вас произошло покушение в Белграде. Что на самом деле случилось?
— Некие пьяные люди из Вишеграда (сербская часть Боснии и Герцеговины. — «Газета.Ru»), которым не нравились мои вишеградские проекты, решили меня атаковать. У них это не слишком получилось — полиция сделала свое дело. Все это было неприятно, конечно, но самое забавное в том, что я знаю этих людей. И после всего они потом обратились ко мне за помощью по некоторым другим вопросам (улыбается).
У нас в Сербии любят говорить, но не любят что-то делать. И эти люди были из той же породы.
— Сербия — это чуть ли не единственная из европейских стран, которая не поддержала введение экономических и политических санкций против России. Как думаете, насколько это было непростое решение для сербских политиков и бизнесменов?
— Я могу только одно сказать: до тех пор пока сербские высшие лица и руководители будут продолжать отказываться от санкций, я буду полностью их поддерживать. Сербия и Россия связаны не только экономически и культурно. Это что-то большее, это на уровне крови. И это самое «что-то» не дает обоим народам делать полностью то, что хочет Запад. И нужно понимать, что
неприсоединение к антироссийским санкциям — это все, что сербы могут для России сделать. Но я не думаю, что Белград введет санкции.
Сербское руководство продолжает еще титовскую линию (по имени основателя советской Югославии Иосипа Тито. — «Газета.Ru») на неприсоединение ни к Западу, ни к Востоку.
— Ваша малая родина, Босния, прошла через чудовищную гражданскую войну. Как думаете, христиане и мусульмане могут снова жить в мире?
— Да, конечно, только для этого надо, чтобы никто со стороны не вмешивался в наши дела. Компромисса можно и нужно достичь. Вряд ли мы сможем жить совсем как тогда, до войны. Но ведь мы более 50 лет как-то жили без того, чтобы вонзить нож в сердце своему соседу. Конечно, сегодня осталось много причин для ненависти друг к другу. Но я уверен, что у политиков, которые отвечают за принятие решений на Балканах, есть инструменты, с помощью которых можно хотя бы отвести эту ненависть на второй план.
— Вы родились в Сараево, но после гражданской войны ни разу там не были. Не планируете когда-нибудь вернуться туда?
— Нет, я не хочу этого. Там сейчас люди очень враждебно настроены ко мне. Причем не по отношению к тому, что я делал, а к тому, что я говорил. Я уверен, что многие из тех, с кем я когда-то занимался совместным творчеством, настроены против меня семьей Алии Изитбеговича (инициатор отделения Боснии и Герцеговины от Югославии, первый боснийский президент. — «Газета.Ru»). У них в свое время был шанс решить все дело миром, но они им не воспользовались, а вместо этого слушали указания американского посла Циммермана. Тогда именно у него был, образно говоря, пульт управления Боснией. У меня нет зла к людям, которые живут в Сараево. Да, война серьезно разрушила там все, но там можно многое восстановить. И я понимаю, что сложность сейчас в том, что целое поколение воспитано на ненависти к сербам и ко мне конкретно.
Так зачем же ехать туда, где меня ненавидят?
Ну и ко всему прочему сейчас все проекты, которыми я занимаюсь, никак не связаны с Сараево.
— В нашей стране вы были неоднократно. Правда ли, что любимый ваш регион в России — это Сибирь?
— Да, потому что там живут настоящие русские. Сейчас попробую объяснить. Видите ли, для русского народа всегда был актуальным вопрос вестернизации. Например,
великий русский писатель Лев Толстой знал французский язык лучше, чем русский, так как учился по западной системе образования изначально.
Многие декабристы и деятели эпохи Александра I умирали за то, чтобы сделать Россию цивилизованной, передать простым русским людям западные ценности. И само по себе это не плохо, я тоже по мере сил стараюсь передавать западную культуру в той сербской местности, где я владею участком земли. Западная цивилизация — это великая цивилизация, и у нее можно многое перенять. Но сейчас ее технология зашла так далеко, что работает против человека. Надо создать новое общество — с западным технологиями, с теми компонентами, к которым западное общество всегда стремилось. Но в то же время оно не должно быть полностью основанным на этих компонентах и технологиях, в нем должны быть традиции, должны быть корни народов.
В Москве или Петербурге вы вряд ли встретите людей, строго воспитанных в русской традиции, многие из них могут и не знать своих корней. А вот Сибирь — это настоящая Россия, где все вышеперечисленное сохранилось.
— Вы начинали делать фильм о мексиканском революционере Панчо Вилье, где главную роль должен был сыграть Джонни Депп. На какой стадии работа над этим фильмом?
— Да, я очень хотел сделать эту историю, так как это по сути рассказ о причинах настоящей социальной революции. Крупный землевладелец изнасиловал сестру Панчо, а тот в отместку убил его. За это его начинают преследовать местная полиция и власти. И Вилья решает примкнуть к революционным отрядам. Его харизма и энергия позволили революции победить, чего никто не ожидал. Увы, для съемок потребовалась очень серьезная сумма денег, которой у меня нет. Так что придется этот проект отложить.
— У вас немало друзей в Голливуде. Но при этом вы не любите современный Голливуд. Почему?
— Потому что сегодня он выражает явление, которое можно назвать «обществом спектакля». Там сакрализована иллюзия в ущерб реальной жизни. Реальность там сведена на уровень животных инстинктов, описанных Дарвином.
Все, что для Голливуда важно, на самом деле фикция, он превратился в фабрику грез в прямом смысле слова.
Сегодня в Голливуде сосредоточены на том, чтобы развлекать людей, а новых идей там нет.
— А почему у вас нет странички в фейсбуке?
— Представляете, у меня даже твиттера нет. За соцсетями следят по моим просьбам другие люди. В этом и опасность всех этих систем: кто-то что-то пишет. Но вы не можете быть уверены в том, что это именно тот, за кого он себя выдает. Вот вам пример: через YouTube когда-то запустили информацию, что композитор Горан Брегович написал музыку к фильму «Черная кошка, белый кот». Но на самом деле он не делал этого, он писал музыку к другим моим фильмам. Социальные сети позволяют анонимно писать все что угодно. Более того, даже дают возможность стать известными. Пусть и на короткое время. Иногда, конечно, они могут играть и позитивную роль. Например, позволяют сообщить о чем-то доселе неизвестном, но важном. Однако, в принципе, это серьезный инструмент для манипуляции.
