Цивилизация
Познакомились мы с мужем Джемалом в Сочи, как часто бывает, в кафе, где я праздновала свой день рождения. Через год, когда рабочая виза у него закончилась, он поехал обратно в Турцию и заодно познакомил своих родственников со мной. Там мы оставаться не собирались, но на дворе был 2008 год, наступил кризис. К тому же что-то случилось с фирмой, ради которой муж сделал российскую визу, — она перестала работать. Так как насчет работы на тот момент стало непонятно и я была беременна, мы решили пожениться в Турции и остаться там.
Родственники мужа приняли меня по-разному: кто помладше — хорошо, кто постарше — с видимым равнодушием, а некоторые говорили: «Зачем привез сюда иностранку? Что, своих не хватает?» Все это произносилось при мне — они думали, что я их не понимаю. Так как семья моего мужа достаточно консервативная, у его отца было три жены и 24 ребенка. Они ждали, что я приму ислам, но этого не случилось, и с каждым днем отношения между мной и матерью все больше портились.
Жили мы в поселке недалеко от города Батман, который населяют в основном курды. Два года назад из этого города и окрестностей пошла очень большая волна добровольцев — много молодежи, в том числе и женщин, уехали в Сирию сражаться с игиловцами (организация запрещена в России. — «Газета.Ru»). Курды играют большую роль в том, чтобы террористы ИГ (организация запрещена в России) не просочились на территорию Турции, в чем правительство Турции им всячески препятствует.
В Батмане я родила сына. Надо мной был тотальный контроль — не только со стороны его родственников, но даже соседей!
Я не могла выйти из дома без того, чтобы не сообщили об этом добрые соседи.
И вот с каждым днем мне все меньше и меньше хотелось там жить, мы попробовали перебраться в Стамбул, но поскольку нам никто помогать не хотел — хотя у них это принято — и поскольку я была не принявшей ислам иностранкой, мы не смогли снять там квартиру. К тому же нам нужно было покупать всю мебель (у них, как правило, сдаются пустые квартиры). В итоге мы пробыли в Стамбуле три месяца и уехали обратно в Батман. Это все, что я могу рассказать о жизни в Турции. И еще: я не сразу узнала, что мой будущий муж — курд. Они не сильно любят это афишировать.
Когда летом 2008 года мы приехали в Турцию, муж сразу сказал мне: «Никогда на улице не говори о своем несогласии с правящей властью». К тому же их семья достаточно сильно вовлечена в политику, и я все время слышала о репрессиях по отношению к курдам. Вот пример: семья моего мужа в прошлом была очень состоятельная, так как занималась выращиванием табака. Но правительству не понравилась, что этим занимаются курды и тем самым богатеют, и власти запретили им этим заниматься. Многие из тех, кто выращивал табак, в итоге разорились, в том числе и отец моего мужа. Потом,
в 2010 году, в тюрьму посадили сестру мужа — ей было 18 лет, за решетку она попала за свои высказывания против власти.
Это стало последней точкой, и я твердо решила уговорить мужа уехать в Россию. К счастью, сестру через два года выпустили благодаря хорошим адвокатам, на которых они потратили много денег. Если у них денег не было бы, так бы она и сидела в тюрьме. Помню, к нам приходил один родственник: он просидел в тюрьме 15 лет и до сих пор не знает, за что.
Я понимала, что в стране все сильнее заметна исламизация и за свои неосторожные дела можно легко оказаться в тюрьме. Я не хотела такой жизни своим детям, да и сильно скучала по России. Я поняла, что Турция лично для меня и моих детей не подходит, и мы уехали. В России мы с 2011 года, сейчас собираемся заняться получением гражданства мужу. Он частный предприниматель, здесь у нас появилось еще трое сыновей. Живем нормально, я спокойна и за детей, и сама за себя не боюсь.
После сбитого самолета мы не сомневались, что это приказал сделать Эрдоган, так думал и мой муж. Мы, конечно, переживали немного за то, чтобы его не выслали обратно, но так как с документами у нас все в порядке, мы поняли, что ничего страшного не будет. И из-за последовавшего охлаждения отношений мы ничего не потеряли. Но мы рады, что сейчас отношения начали немного улучшаться.
Попытку военного переворота я воспринимаю как способ Эрдогана усилить свою власть.
Я считаю, что это было задумано самим Эрдоганом, и мне очень жаль молодых солдат, которых терзали и убивали так, как убивают только звери. Но я думаю, он это хорошо все предвидел. Он знает психологию толпы, тем более если ее кто-нибудь раззадорит. А теперь он хочет вернуть в стране смертную казнь, чтобы люди понимали последствия своих неугодных власти действий и мыслей. Я считаю, что к политическим заключенным смертную казнь применять нельзя, это путь совсем в другую сторону от демократии.
Что будет с Турцией? Да ничего хорошего, и очень многие это понимают и отдают себе отчет в том, что весь этот переворот — полный фарс. Эрдоган умный, очень жестокий и хороший манипулятор. Будущее страны я вижу так: Эрдоган и его команда остаются у руля, происходит полная тотализация его власти со всеми вытекающими последствиями.
И если он всех не заткнет — а он не заткнет, — думаю, возможна гражданская война. Правда, когда все это может произойти, я не знаю.
А что касается курдов, то политика по отношению к ним только ужесточится. В Турции и так много курдских партизан — станет еще больше.
В Турцию я вообще не думаю возвращаться — зачем? И муж тоже не горит желанием, только если в гости.
