Цивилизация
«Вот они, воровайки, едут!» — говорит водитель пазика, глядя на проезжающие мимо самосвалы, полные толстых сосновых бревен — древесины Архангельской области. Машины едут одна за другой, поднимая на дороге из щебенки клубы пыли — из-за нее трава и деревья вдоль трассы покрыты белым налетом. «Мы называем воровайками лесовозы, которые работают незаконно», — поясняет Татьяна Долгощелова, ведущий консультант управления по надзору и противодействию незаконному обороту древесины минприроды Архангельской области. Отличить законно спиленный лес от украденного невозможно, но, скорее всего, в проезжающих самосвалах легальный груз. Просто число лесовозов поражает: чувствуется скорость, с которой деревья становятся бревнами.
«То, что у России неисчерпаемые запасы леса, это миф, — говорит Константин Кобяков, координатор проектов по лесам высокой природоохранной ценности Всемирного фонда дикой природы (WWF) России. — Люди едут по дорогам, а вокруг одни деревья, вот и думают, что лесов много. А на самом деле это защитная полоса шириной 250 метров, за ней одни пеньки. Да и в самой защитной полосе тоже рубки идут — законы, к сожалению, позволяют».
Экологи, инспекторы и лесники углубляются в северные леса, чтобы показать пример незаконных рубок. В какой-то момент пазик останавливается, водитель не хочет ехать по узкой тропе, опасаясь застрять. Приходится пересаживаться в «буханку» — инспекторский «УАЗ». Он медленно пробирается по просеке, выложенной уже разбитыми в щепки досками. Через три километра прямо у тропы открывается поляна с широкими пеньками, брошенными бревнами и вершинником. «Сюда заехали зимой, быстро срубили все крупные деревья — около двух десятков, погрузили и выехали», — говорит Михаил Кичаков, главный специалист-эксперт Коневского участкового лесничества в Плесецком районе. Он обнаружил вырубку только весной, когда сошел снег. По оставленным пенькам лесники подсчитали, что добычей черных лесорубов стали 64 кубометра сосны. На пилорамах платят по три тысячи рублей за кубометр, но на нелегальную древесину цена раза в два меньше.
«Получается, что за ночь они заработали меньше 100 тысяч рублей, а ущерб природе был причинен на 400 тысяч», — поясняет Кичаков. Это небольшая делянка, обычно ущерб идет на миллионы.
У инспекторов есть таблица, в которой указана стоимость разных видов деревьев, а также коэффициенты: например, если рубка была зимой, то ущерб увеличивается в два раза.
Поймать за руку черных дровосеков практически нереально, сетуют защитники леса. В WWF России вспоминают случай на Дальнем Востоке, когда инспекторы вышли на нелегальную делянку. Сидевшие на технике мужики пояснили, что они шли мимо и присели выпить пива, отдохнуть. С такими доказательствами в суд не пойдешь. Но даже в случае возбуждения уголовного дела наказание следует не всегда. «В 2012 году в Архангельской области было возбуждено 169 уголовных дел по незаконным рубкам, а привлечено только шесть лиц», — говорит Долгощелова.
Суды требуют больше доказательств, не могут разобраться в Лесном кодексе, а порой просто прощают нарушителей, особенно если это крупная компания. Если раньше незаконно рубили лес черные дровосеки, то сейчас этим больше занимаются официальные заготовители. «Случайно выходят за границу делянки, рубят в защитной зоне у ручья, а потом говорят, что не заметили его, так как он был пересохший, — рассказывает Долгощелова. — Бывает, что специалисты неправильно составили карту, и участок, выделенный под рубку, зашел в защитную зону рек. Срубленную таким образом древесину мы называем серой».
Подобные незаконные вырубки идут ежедневно. В 2012 году в Архангельской области было выявлено 359 случаев — это только те, что обнаружили инспекторы. Ущерб составил 410,5 млн рублей.
За пять месяцев 2013 года было выявлено 68 незаконных рубок, потеряно 10,6 тысячи кубических метров древесины, ущерб — 58 млн рублей. Защитникам деревьев остается одно утешение: борьба за лес все-таки приносит результат — пять лет назад число выявленных незаконных рубок было больше в два раза. Впрочем, причиной сокращения могло стать увольнение 70 тысяч лесников после принятия в 2006 году нового Лесного кодекса. «Нас трое в участковом лесничестве, я и два мастера, а территория у нас — 104 тысячи гектаров, — поясняет Михаил Кичаков. — Наши машины все знают, и лесорубы предупреждают друг друга». Порой лесные инспекторы получают угрозы, одного в подъезде побили, другому спалили машину. Иногда предлагают взятки в виде ящика водки, но чаще все-таки предпочитают угрожать.
Помогают инспекторам космические снимки. Их обрабатывает Федеральное агентство лесного хозяйства, находя на черно-белых карточках в исполосованных вырубками лесах незаконные полосы. Но, с другой стороны, эти данные лишь прибавляют хлопот инспекторам: все надо проверять и желательно пешком, пересчитывая пеньки и замеряя расстояние до ручьев. А потом после годового труда суды наказывают лишь единицы нарушителей из сотен. Татьяна Долгощелова рассказывает, как они нашли пилораму-нарушитель: ползали и замеряли четыре тысячи кубометров леса на ее территории, четыре часа пытались заставить руководителя пилорамы подписать протокол. «А потом мировой судья написал: освободить от ответственности за незначительностью. Было очень обидно», — говорит Долгощелова.
Осознавая низкую эффективность борьбы с дровосеками всех оттенков серого, экологи пытаются найти другие возможности для сохранения лесов. Например, договариваться с арендаторами участков об отказе от рубок.
Казалось бы, это нереально: промышленники не будут упускать выгоду. Однако у лесозащитников есть рычаги влияния.
Производители могут получить сертификат-гарант законного происхождения древесины, без которого весьма трудно выйти на иностранный рынок. В мире есть несколько разных сертификатов, но основных два: PEFC — панъевропейская лесная сертификация и FSC — Лесной попечительский совет. WWF России сотрудничает со вторыми, поясняя, что эта организация была создана в 1993 году для защиты тропических лесов, а стандарт PEFC был основан позже промышленниками как ответ экологам. Логотипы сертификатов — зеленые значки деревьев — ставятся на готовую продукцию: бумагу и салфетки, коробки с мебелью, упаковки для сока. Это означает, что при транспортировке и переработке сертифицированная древесина не смешивается с несертифицированной. За такой логотип банки дают компаниям кредиты под выгодные проценты, а экологи диктуют промышленникам свои условия. Сотрудники WWF России заключают с лесозаготовителями мораторные соглашения на неиспользование участков от пяти лет и дольше. В идеале — на весь срок аренды. А потом добиваются перевода этих земель в разряд особо охраняемых природных территорий (ООПТ). «Мы говорим компаниям, что мораторий не означает временную приостановку вырубки, объясняем, что потом тут будет охранная зона», — рассказывает руководитель Архангельского отделения WWF России Андрей Щеголев. По его словам, в регионе на введение мораториев согласились уже 10 компаний, еще три-четыре думают. Таким образом с 2004 года в области были спасены 600 тысяч гектаров леса. Теперь второй этап, не менее сложный, — добиться от властей создания ООПТ.
В первую очередь экологи пытаются спасти чащи, которые остались с древних времен, — не взошедшие на бывших пшеничных полях рощи, а настоящий лес, до которого так и не добрался топор поселенцев. Углубляясь в историю и рассказывая, как в Архангельске из северной древесины строились суда на первой в стране верфи, которую закладывал еще Петр I, экологи вспоминают про корабельную чащу и писателя Михаила Пришвина.
Была у поселенцев Поморья такая байка, что есть в верховьях истоков реки Пинега, притока Северной Двины, заповедная корабельная чаща, где, как свечи, стоят сосны и каждая в два обхвата.
Так плотно стоят, что если дерево срубить, то оно не упадет, а только прислонится к соседним. В 1935 году Пришвин поехал на север искать этот лес, а потом написал рассказ «Берендеева чаща» и повесть «Корабельная чаща». После поездки писателя, которую он совершил по просьбе Наркомата лесной промышленности, лес начали вырубать, но после войны работы остановились. С той поры на стволах сосен остались пометки: А — авиация, К — корабельные мачты, О — особого назначения. «Этот лес сохранился, его можно увидеть — девять тысяч гектаров на границе Архангельской области и Коми. Его немного вырубили, немного пожар тронул. Сейчас участок находится в аренде у группы компаний «Титан» — генерального поставщика лесосырья на Архангельский ЦБК, — рассказывает Артем Столповский, архангельский эколог и эксперт WWF. — Там сосны возрастом в 300 лет и больше — лупу надо брать, чтобы посчитать годовые кольца. Мы направили в органы госвласти обоснование о ценности этого участка, там есть про Пришвина. Компанию мы тоже поставили в известность».
