Цивилизация
Столичный парламент дал положительный отзыв на проект изменений в федеральное законодательство по вопросам передачи в семьи детей-сирот. Представляя законопроект на заседании Мосгордумы в среду, зампред комиссии по социальной политике и трудовым отношениям Ирина Великанова напомнила о том, что «на государственном уровне поставлена задача обеспечить максимальное устройство сирот в российские семьи». Разработанный в рамках исполнения декабрьского указа президента документ вносит изменения в четыре законодательных акта.
В частности, речь идет об увеличении единовременного пособия до 100 тыс. рублей на каждого усыновленного ребенка-инвалида, ребенка в возрасте старше 7 лет, а также детей, являющихся братьями и сестрами.
Таким образом авторы документа рассчитывают стимулировать усыновление наиболее проблемных категорий детей.
Помимо этого исключается требование, устанавливающее разницу в возрасте не менее 16 лет между усыновителем, не состоящим в браке, и усыновляемым ребенком. Принятие решения о том, сможет ли такой усыновитель обеспечить ребенку полноценное физическое, психическое, духовное и нравственное развитие, предлагается возложить в каждом конкретном случае на суд. Законопроект освобождает от прохождения обязательной подготовки желающих взять на воспитание ребенка граждан, которые уже являются опекунами или усыновителями. А также упрощает действующую систему отчетности о хранении, использовании и управлении имуществом опекаемого ребенка, освободив опекунов от предоставления отчета по каждодневным, текущим расходам на ребенка.
Последняя мера, впрочем, показалась некоторым депутатам слишком либеральной. Так, по мнению единоросса Александра Милявского, освобождение опекунов от обязанности вести отчетность о расходах приведет к злоупотреблениям.
А лидер фракции КПРФ Андрей Клычков высказал опасение, что семьи, для которых 100 тыс. рублей — солидная сумма, станут брать детей ради денег. Он также отметил, что, создавая более льготные условия для желающих взять сироту на воспитание, государство оставляет на прежнем уровне поддержку кровным семьям. «Число социальных сирот — показатель состояния общества, — заявил он. — Нередко люди отказываются от детей, понимая, что не в состоянии обеспечить их жильем и создать сколько-нибудь сносные условия существования».
По словам Великановой, только в прошлом году в России было выявлено 44 тыс. сирот при живых родителях (всего 74,4 тыс.). По ее мнению, социального сиротства в стране могло бы и не быть, если бы оказавшимся в критической ситуации семьям вовремя оказывалась помощь. Сейчас, рассказала депутат, на федеральном уровне рассматривается законопроект о социальном патронате, направленный на создание системы раннего выявления и профилактики социального сиротства. По ее данным, в Москве уже существует программа оказания такой помощи, и крайние меры в виде изъятия ребенка из семьи применяются в исключительных случаях.
Однако в регионах, по словам депутата, есть «вопиющие случаи», когда основанием для изъятия ребенка из семьи является недостаточное, на взгляд проверяющих, количество продуктов в холодильнике.
Впрочем, как тут же возразила присутствовавшая на заседании председатель комитета Совета федерации по науке, образованию, культуре и информационной политике Зинаида Драгункина, «голословные заявления» об изъятии детей из-за отсутствия в холодильнике колбасы не подтверждены ни одним реальным фактом. «Поверьте мне, наши коллеги в регионах такие же профессионалы, как и в столице, и также делают все, чтобы ребенок оставался в семье, — заявила Драгункина. — Изымают ребенка лишь тогда, когда исчерпаны все меры и его нахождение в семье становится опасным». А ювенальная юстиция, из которой в последнее время принято делать пугало, это, по словам сенатора, «всего лишь правосудие, дружественное к детям».
По мнению председателя комиссии по образованию и молодежной политике Мосгордумы Виктора Круглякова, «более либерального подхода к маргиналам, чем в нашей стране, не существует нигде», и законодательство по отношению к ним следует ужесточать. По его словам, органы опеки забирают ребенка «не из семьи, а из места, где он мучается». Кроме того, депутат не согласен с тезисом о том, что люди бросают детей из-за нищеты. «В самые тяжелые годы, когда в стране был реальный голод, родители не оставляли своих детей. Это результат маргинализации общества», — заявил он.
Эксперты также считают преувеличенными разговоры о неправомерном отъеме детей. «Молва активно приписывает органам опеки недобросовестность, но такой статистики нет, — рассказал «Газете.Ru» исполнительный директор региональной общественной организации «Благотворительный центр «Соучастие в судьбе» Алексей Головань. — В целом в органах опеки работают абсолютно нормальные, добросовестные люди. Хотя есть и случайные».
По мнению эксперта, региональным органам опеки не хватает в первую очередь профессионалов — их нигде не готовят, в большинстве регионов «люди варятся в собственном соку и действуют по своему усмотрению, так, как им подсказывают их представления и жизненный опыт».
По словам начальника отдела опеки и попечительства Пресненского района Москвы Светланы Комковой, в стране до сих пор не существует государственных стандартов работы органов опеки. «Каждый специалист субъективно, на глазок, определяет, есть ли в семье какая-то проблема, нужна ли помощь, — рассказала Комкова. — Не существует и регламента действий, выполнив которые специалист может сказать, что предпринял все возможное для сохранения ребенка в семье. Пока эти действия законодательно не закреплены, не прекратятся разговоры о том, что кто-то «не выполнил» или, наоборот, «превысил» свои полномочия. Только когда появятся такие стандарты по субъектам РФ с учетом региональных особенностей, может, что-то заработает. А нас наконец-то перестанут все ругать».
Что касается материального стимулирования усыновления, то, как считает Головань, вряд ли найдется много желающих подзаработать или получить льготы подобным образом. «Я уверен, что те деньги и некоторые бонусы, которые можно получить от государства, куда проще добыть иным, более спокойным способом, нежели иметь постоянную, ежеминутную головную боль в виде таких детей». А по словам президента благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елены Альшанской, в семьях, где основной является материальная мотивация, приемные дети надолго не задерживаются.
Чтобы не искушать людей и потом не говорить, что детей берут ради денег, следует исключить первоначальное материальное стимулирование, считает Альшанская.
Впрочем, больные и подросшие дети и без того самая проблемная категория в плане возврата в интернаты. Так, по словам Комковой, практически не возвращают совсем маленьких детей, которые передаются в семью, не доходя до дома ребенка. Чем старше ребенок, тем ситуация сложнее, и среди 6—10-летних доля вернувшихся в учреждения детей доходит до 80%. «Обычные люди, которые готовы оказать доброе, внимательное отношение ребенку, в такой ситуации просто не справляются, нужна профессиональная подготовка и профессиональная помощь по сопровождению», — считает Комкова.
Тем более странным выглядит предложение нового законопроекта о снятии ограничения по разнице в возрасте между не состоящим в браке усыновителем и усыновляемым ребенком. Существующую норму о возрастном разрыве менять ни в коем случае нельзя, считает Альшанская: «Как вы себе представляете усыновление 23-летней девушкой 15-летнего подростка?».
Между тем, по словам экспертов, в России закрыли, сочтя нецелесообразной, наиболее разумную и продуманную форму семейного устройства — патронат.
Закон «Об опеке и попечительстве» уничтожил институт патроната, который успешно действовал в 46 регионах, считает глава думского комитета по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина. (В соответствии с этим законом теперь патронат всего лишь шестимесячная форма семейного устройства, после которой ребенок переводится на другую форму.)
«Это была практика патронатной семьи, социального патроната и постинтернатного сопровождения ребенка, — рассказала Мизулина ранее в интервью «Газете.Ru». — Организация оказания профессиональной помощи такой семье, в том числе бесплатное юридическое сопровождение, оставалось за органами опеки, а собственно родительское попечение — за патронатными родителями. Органы опеки отвечали и за подбор и обучение будущих патронатных родителей. Закон об опеке и попечительстве освободил их от этих обязанностей, а вместе с этим и от ответственности за то, как складывается судьба ребенка после устройства в семью опекуна. По сути дела, органы опеки и попечительства превратились в своеобразных регулировщиков, обеспечивающих движение детей из детских домов в замещающие семьи».
