Цивилизация
В четверг Мособлсуд продолжил слушания по делу о теракте в аэропорту Домодедово, произошедшем 24 января 2011 года. По данным Следственного комитета (СК) России, в тот день 21-летний смертник Магомед Евлоев беспрепятственно пронес через входной терминал аэропорта взрывное устройство и активировал его. При взрыве погибли 37 человек, еще 173 пострадали. На скамье подсудимых 27-летний брат смертника Ахмед Евлоев, а также 18-летний Башир Хамхоев и братья Илез и Ислам Яндиевы (21 и 22 года соответственно).
Изначально заседания проходили в закрытом режиме: судьи при вынесении такого решения в самом начале процесса сослались на наличие в деле государственной тайны. По словам защиты, два из 117 томов дела носят гриф «секретно».
Однако 2 октября суд внезапно изменил свое мнение, открыв процесс.
Правда, при оглашении секретных томов прессу все-таки попросят удалиться из зала. Сотрудники пресс-службы суда пояснили, что изменение решения вызвано общественным резонансом дела и вниманием со стороны СМИ. Защита подсудимых, в свою очередь, отмечает, что процесс открыли по их ходатайству. Подсудимые при виде телекамер закрыли свои лица тетрадями. Отвечать на вопросы журналистов они не стали.
Дело слушает тройка судей, которая в четверг продолжила допрос потерпевших, некоторые из которых появились в суде впервые. Первым к трибуне вышел Илья Белов. Он пояснил суду, что его работа связана с тем, чтобы встречать гостей, которые прилетают в Москву. По его словам, в день теракта он стоял в 20—30 метрах от места взрыва. В аэропорт он приехал вместе с четырьмя коллегами. «Мы стояли, разговаривали, когда произошел взрыв», — рассказывал он. Охраняла ли полиция вход в здание аэропорта, потерпевший не запомнил. «Очень плохо проверяли, я свободно туда прошел. Это самый худший из аэропортов», — пояснил Белов. В зале прилета, по его оценкам, было больше ста человек, среди них было много иностранцев.
Взрыв оглушил потерпевшего, в ушах звенело, вокруг поднялась пыль, рассказывал он судьям. «Все боялись второго взрыва, — говорил Белов. — В зале стоял жуткий запах горелого мяса. Мы с ребятами думали, что надо уходить скорей. Я почувствовал боль в колене. Я не знал, что у меня с ногой, но тяжело было идти. Потом мы потерялись, и я пошел к выходу». Медиков пострадавший дожидаться не стал: отвез клиента до пункта назначения, после чего его нога стала болеть сильнее, и тогда он попросил вызвать «скорую помощь». Потерпевший до сих пор испытывает проблемы со слухом.
— Ранее вы заявляли иск о возмещении морального вреда с виновных лиц в размере 5 млн рублей. Подтверждаете его? — поинтересовалась гособвинитель.
— Да, только я считаю виновным аэропорт, — был категоричен Белов. Далее он подтвердил, что к подсудимым претензий не имеет: «Чего с них взять?»
Следующий потерпевший Олег Тювинов рассказал, что также приехал в аэропорт встречать знакомого из Вены. По его оценкам, в зале было более 200 человек, в основном нерусские. «Таджиков вроде много было», — отметил неуверенно он. «Народу было много, я почувствовал, что что-то должно произойти — ходили непонятные люди, — сказал он. — В какой-то момент я повернулся и произошел взрыв. Меня оглушило, я почувствовал удар в предплечье, но устоял на ногах. Когда пришел в себя, кругом была пыль. Я был примерно в 10 метрах от взрыва». Один осколок попал ему в лопатку, но пролетел «навылет вверх», второй позже врачи достали из ноги.
— Вы сказали, что почувствовали, будто что-то должно произойти. Почему? — поинтересовалась председательствующая судья.
— Мне не понравился человек в халате и с бородой, который то спереди нас ходил, то сзади. Раза три прошел по залу, стоял и озирался, — ответил Тювинов.
Иск о возмещении материального и морального вреда он заявлять отказался.
Далее выступил Дмитрий Бурыкин, который, как и предыдущие потерпевшие, в день теракта встречал клиента в аэропорту. По его словам, он поставил машину на стоянку и попал в аэропорт через служебный вход. «Контроля со стороны стоянки не было никакого», — отметил он. Потерпевший отметил, что в зале действительно было много людей разной национальности. В частности, кого-то встречала семья «то ли грузин, то ли армян», «таджики тоже были». Наконец он дождался клиента: они поздоровались, пожали руки, и тут же раздалось какое-то жужжание, а затем глухой взрыв. За спиной своего собеседника Бурыкин увидел пламя. По его словам, они оказались в шести метрах от центра событий. Он упал и сильно ударился головой.
После взрыва к нему подбежал представитель службы безопасности и приказал уходить, но Бурыкин пошел искать клиента. Когда нашел, понял, что тот еще жив. Бурыкин осмотрелся и увидел перекошенные лифты, а спускать по лестнице его товарища было опасно — это могло причинить еще большие повреждения. «Тогда пришла идея перевезти его на тележке. С одним мужчиной мы дотащили его к выходу. Пока тащили, приехали медики», — сказал Бурыкин. К этому времени ему самому стало плохо. По его словам, он получил около 8—10 осколочных ранений. У него были травмы рук, ног, головы, сотрясение мозга. Некоторые мелкие осколки до сих пор остались в его теле, а слух удалось восстановить только при помощи пяти операций.
После этого он заявил иск к подсудимым о взыскании с них 10 млн рублей.
Последней выступила пенсионерка Иона Гаврилова. 24 января 2011 года она вместе с соседкой отправилась в Домодедово встречать дочь из свадебного путешествия — свадьба прошла 8 января, и молодожены уехали на Кубу. По ее словам, досмотра и охраны в аэропорту действительно не было. Рейс задерживался, и она с подругой решила пообедать. Пока они сидели, к ним подошел мужчина и попросил денег на самолет. Женщины отказали. Тут же их побеспокоил другой мужчина неславянской национальности и потребовал у них стаканчик. Они объяснили, что лишнего у них нет. Когда к ним подошел третий мужчина, женщины разозлились, не стали доедать и вышли на улицу покурить. Там к ним вновь пристал человек, предлагавший купить какие-то лотерейные карточки, рассказала потерпевшая. «То ли нас за лохушек принимали, то ли за богатых», — недоумевала Гаврилова.
Женщины во второй раз отправились к информационному табло. Рейс больше не задерживали: они поняли, что у них есть еще 15—20 минут свободного времени. По словам Гариловой, в зале было много народа — «еле протолкнулись». Соседка нашла более или менее свободное место у окна, но Гавриловой оно не понравилось: там сидела семья азиатской национальности «с большими валунами». И она предложила опять отправиться в кафе. Не успели они сделать заказ, как раздался глухой хлопок. «Я подумала, что что-то со щитком, так как стразу погас свет. Люди начали кричать, — говорила она. — Выхода не было видно, был густой дым и пыль, из-под потолка летели какие-то хлопья. Только в кафе и был свет. Оказалось, что вокруг нас были раненые, но ни у кого не было аптечки». Ее соседка отправилась к машине за аптечкой, и женщины стали оказывать помощь пострадавшим: подруга пенсионерки вытаскивала видимые осколки, а Гаврилова тут же бинтовала раны. «Позже от гари у меня уже сильно заболела голова и горло, и мы вышли на улицу, — сказала потерпевшая.
— Все было в крови, все сломано, дверь перекошена, лифты тоже были сломаны. Потом заметили оторванные конечности. Очень много. По моему мнению, пострадавших было гораздо больше, чем говорится».
Наконец, по ее словам, ей позвонила дочь и сообщила, что они до сих пор сидят в самолете, откуда их не выпускают. К вечеру, когда женщина добралась до дома, ее начало тошнить, поднялось давление, и ее госпитализировали в НИИ имени Склифосовского. Медики диагностировали у нее контузию, сотрясение мозга (женщина во время взрыва ударилась головой о стол) и ожоги дыхательных путей. По ее словам, после теракта она до сих пор испытывает головные боли, у нее появились проблемы с сердцем.
— Иск будете заявлять? — поинтересовалась гособвинитель.
— Толк от этого нулевой. Приносить себе еще больший вред, бывая на таких судебных заседаниях, я бы тоже не хотела, — ответила Гаврилова.
После этого прокурор зачитала показания еще одного потерпевшего Вячеслава Соколова, который встречал рейс из Лондона. В 15.23 он прибыл в аэропорт: через рамку металлоискателя не проходил, никто его не досматривал.
Вдруг он увидел проходящего мимо мужчину с бородой и в халате. Тогда он пошутил: «Вон смотри, идет мужик, наверное, тротилом с ног до головы обвешанный». Рядом стоящие мужчины посмеялись, после чего раздался взрыв.
Соколов упал на пол, но смог встать и направиться к выходу. Уже на улице он увидел раны на кистях. В больницу он не обращался до тех пор, пока рука сильно не разболелась. Врачи обнаружили в руке осколки. Гражданских исков он также заявлять не стал.
На этом заседание закончилось. Продолжение процесса намечено на 16 октября. После окончания слушания брат подсудимого Башира Хамхоева Салман заявил, что его брат не виновен и никакого отношения к теракту не имеет. «Из него сделали козла отпущения», — считает родственник.
По его словам, Хамхоева задержали после ДТП: «скорая» доставила его в больницу, где его и арестовали.
Брат подсудимого считает, что его обвинили просто потому, что он «молится и мыслит по-другому». «Я не верю в наше правосудие, — сказал Салман Хамхоев. — Есть установка, нужно отрабатывать. С остальными подсудимыми он даже не знаком».
