Цивилизация
В четверг Конституционный суд приступил к рассмотрению дела бывшего милиционера Алексея Мумолина из Тольятти и бывшего налогового инспектора Любови Кондратьевой из Москвы. Проблема у них одна: за открытую критику своего начальства и рассказы о проблемах внутри милиции и налоговой службы, опубликованные в СМИ и интернете, они были уволены. Основанием для увольнения стала ст. 17 закона «О государственной гражданской службе», которая запрещает госслужащему «публичные высказывания, суждения и оценки, в том числе в средствах массовой информации, в отношении деятельности государственных органов, их руководителей, включая решения вышестоящего государственного органа либо государственного органа, в котором гражданский служащий замещает должность гражданской службы, если это не входит в его должностные обязанности». А закон «О милиции» распространяет действие этих норм на сотрудников МВД.
Суды, в которых Кондратьева и Мумолин пытались оспорить свое увольнение, подтвердили юридическую правоту руководства.
Первый заявитель стал известен широкой общественности в ноябре 2009 года, когда он разместил в сети видеоролик, озаглавленный «Участковый Мумолин Алексей — по следам Дымовского». Обращаясь к правозащитным организациям и Министерству внутренних дел, милиционер рассказал о проблемах Автозаводского районного УВД Тольятти. По его словам, в управлении сложилась «палочная» система, при которой от каждого участкового требовали ежемесячно «собирать» 15 административных и три уголовных дела любыми способами. Кроме того, Мумолин обращал внимание на нехватку кадров — он сам работал участковым на трех участках. Также милиционер жаловался на горы бумажной работы, составление бесконечных отчетов и нехватку времени на непосредственную работу с гражданами.
Вскоре после того, как ролик был выложен в интернете, участковому Мумолину объявили о неполном служебном соответствии. Об этом он рассказал в интервью газете «Тольяттинское обозрение», не забыв при этом упомянуть о том, что перечисленные им в видеообращении проблемы никто решать не собирается. Ответом со стороны руководства РУВД стал строгий выговор и лишение 13-й зарплаты. Проиграв дело против начальства в суде, Мумолин прибегнул к последней отчаянной мере воздействия — провел на тольяттинской площади Свободы одиночный пикет. Вскоре после этого он был уволен из органов внутренних дел.
История Любови Кондратьевой короче. Занимая пост главного налогового инспектора одного из отделов Межрегиональной инспекции ФНС России по Центральному федеральному округу, в 2008 году она дала интервью телеканалу «ТВ Столица». В беседе с журналистом Кондратьева раскритиковала существовавший порядок расчета и начисления командировочных. Руководство инспекции в ответ предложило ей освободить занимаемую должность.
Оба заявителя полагают, что запрет госслужащим высказывать свое мнение противоречит Конституции, которая гарантирует свободу слова, право на распространение информации и равенство всех граждан независимо от их должностного положения.
С этими оценками за первом заседании КС не согласился никто из представителей органов власти. Позиции представителя президента в КС, Государственной думы и Генпрокуратуры заявили, что госслужащие — особые люди, а потому жить и говорить должны по особым правилам.
Вместе с тем прозвучали мнения о том, что закон прежде всего направлен на защиту от негативных высказываний, которые могут нанести вред работе государственных органов. Так, например, открыто предъявленная информация о том, что в городе Тольятти не хватает участковых, теоретически могла спровоцировать активность криминалитета. Кроме того, часть выступающих высказали мнение, что необдуманные высказывания госслужащих могут вводить население в заблуждение в силу своей «псевдоофициальности».
Наиболее развернуто по поводу жалобы Мумолина и Кондратьевой высказался полномочный представитель правительства в КС Михаил Барщевский, который признал, что, вообще-то, проблема с «обетом молчания» существует.
«Речь идет о корректности или речь идет вообще о незыблемом приказе молчать? — задал Барщевский риторический вопрос журналистам после заседания. — Если подходить к закону сугубо формально, то, если вы меня спросите, как я отношусь ко вчерашней пресс-конференции президента, я вам не могу ничего ответить. Потому что, как только я открою рот, я выскажу либо оценку, либо суждение. Значит, единственное, что я могу ответить: я ее не видел. Это если подходить формально. Но понятно же, что законодатель не это имел в виду, не этот смысл вкладывал в норму. И я надеюсь, что КС сформулирует правовую позицию, разъясняющую правовой смысл текста закона».
Также Барщевский заметил любопытную правовую коллизию: при формальном подходе госслужащий может комментировать законы или правовые нормы, но не может высказываться по поводу принявших их органов или законодателей.
Что по этому поводу думают судьи КС — станет известно через несколько недель.
