Цивилизация
Подсудимые по делу об убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналистки «Новой газеты» Анастасии Бабуровой в среду прибыли на заседание Мосгорсуда в бинтах и зеленке. Никита Тихонов не мог повернуть головы из-за приклеенной пластырем под подбородком повязки и поддерживал перебинтованную левую руку. Повязка виднелась и из-под рукава рубашки Евгении Хасис. Она сидела в аквариуме бледная и большими глотками пила воду из принесенной с собой бутылки.
Как выяснилось, утром в среду, перед отправкой из изолятора «Лефортово» в суд, Хасис попыталась перерезать себе вены.
Об этом «Газете.Ru» в перерыве сообщил защитник Хасис Геннадий Небритов. Накануне, напомним, заседание не состоялось из-за попытки суицида (или ее имитации), предпринятой Тихоновым. Хасис в отличие от гражданского мужа даже не увозили в больницу: ее перевязали прямо в «Лефортово» и отправили в суд, сопроводив справкой о том, что состояние здоровья позволяет участвовать в слушаниях. Такую же справку выдали Тихонову, судья Александр Замашнюк огласил оба документа в суде, после чего прения сторон продолжились.
Адвокат Анатолий Жучков, который накануне разыскивал своего раненого подзащитного в столичных изоляторах, в среду выступил первым. Он сообщил присяжным: «В том, что преступление было совершено зафиксированным на видеозаписях человеком из пистолета «Браунинг», сомнений нет». А вот в том, что это Тихонов, есть основания сомневаться, считает адвокат. Он попросил присяжных не принимать во внимание показания свидетель Ильи Горячева (лидер националистической организации «Русский образ») и Сергея Голубева по кличке Опер (Blood & Honour).
Эти свидетели, по мнению защитника, оговорили Тихонова, вещдоки (шапку с козырьком, совпадающую с той, что была на киллере, и «Браунинг») ему подбросили, а признательные показания он дал под давлением следователя.
Под конец пожилой адвокат Жучков выдал тираду о том, чтобы присяжные не путали национализм с нацизмом и фашизмом и «не дали так называемым антифашистам козыри для глумления над прогрессивной молодежью».
К оправданию своей подзащитной призвал и адвокат Хасис Небритов, завершавший выступление защитников.
Называя свою доверительницу «Женей», а обоих подсудимых исключительно «ребятами», Небритов объявил несостоятельными показания почти всех свидетелей по делу.
Видевший Хасис на Пречистенке в день убийства 19 января 2009 года Александр Попов не был на этой улице, уверен адвокат, потому что не узнал себя на записях камер видеонаблюдения. Коллеги подсудимой, которые опознали ее на видео с Пречистенки, не могли никого узнать, потому что «никаких движений или особенностей походки при такой съемке различить невозможно». Свидетелей — журналистов из «Новой газеты» и других изданий, знавших Маркелова и Бабурову, позвали «для придания процессу эмоциональной окраски». Показания Горячева, в которых он говорит, что Хасис лично рассказала ему о своем участии в убийстве адвоката, «нелогичны по сути» и «являются догадками».
Небритов также заявил присяжным, что алиби его подзащитной выдержало проверку билингом, проведенную прокуратурой. Напомним, детализация соединений показала, что друг Хасис Алексей Барановский был в магазине на Тимирязевской, в то время как сама подсудимая находилась на Каширском шоссе, а в показаниях Барановского шла речь о совместном походе в магазин на Тимирязевской за шампанским.
— Виновата ли Евгения Хасис? Да, виновата! — от содержательной части Небритов перешел к пафосной. — В том, что любит свою родину. Что со своим юношеским максимализмом не могла мириться с тем беспределом, который творится в стране.
— Хасис не обвиняется в любви к родине, — сделал замечание судья Замашнюк.
— А еще виновата в том, что связала свою жизнь с журналистом Никитой, который из-за ошибки следователя находился на нелегальном положении. Виновата в том, что не бросила его, — продолжил адвокат и замолчал.
— У вас все? — осведомился судья.
— Нет, — Небритов продолжал стоять, не произнося не слова. Когда судья Замашнюк еще дважды повторил свой вопрос, адвокат воскликнул: — Я жду, ваша честь! Жду, когда появятся доказательства вины Евгении Хасис!
На этой торжественной ноте судья предложил продолжить выступления в прениях самим подсудимым, но они стали жаловаться на плохое самочувствие.
— Нам ввели успокоительные препараты, мы не в том состоянии, чтобы выступать, — медленно и тихо говорил в микрофон Тихонов.
— Никто никого не неволил совершать те действия, из-за которых делались эти уколы, — отреагировал Замашнюк и постановил продолжить прения. Подсудимый решил читать по тетрадке.
— Без бумажки у меня сегодня не получится, — объяснил он коллегии присяжных и поправил повязку на шее.
У Тихонова и Хасис выступления в прениях заняли примерно по часу.
Подсудимые еще раз заявили о своей невиновности, о том, что Тихонов был «удобной мишенью» для недобросовестных следователей, решивших «повесить» на него очередное нераскрытое громкое убийство. Все дело в том, что он находился в розыске за убийство антифашиста Александра Рюхина, которого тоже не убивал (обвинение было снято после ареста Тихонова в ноябре 2009 года). Преступления, которые он действительно совершал, — покупка и продажа оружия, и он готов за них ответить.
«Только Женя ни при чем, — читал, стараясь не шевелить порезанной шеей Тихонов. — Я никогда себе не прощу, что не бросил этот бизнес, не послушал любимую женщину, которая просила это сделать. Что разрешил ей брать в руки это оружие и снаряжать магазин». Хасис заявила, что вся ее вина сводится к тому, что она «не сдала милиции любимого мужчину».
Бабурову же и Маркелова убили в связи с делами, которые последний вел на Северном Кавказе, убеждена подсудимая, а мотив ненависти националистов к адвокату-антифашисту, по ее мнению, «хиленький и притянут за уши».
Объявив вещдоки подложными, а свидетелей — «обработанными ФСБ», Хасис заявила, что ее «обвиняют уже и в создании «Русского вердикта» — правозащитной националистической организации, которая в уголовном деле как обвинение не фигурирует. «Мне тут тыкают на то, что он «русский», а не «россиянский»!» — поначалу бледная подсудимая раскраснелась, выступая в прениях, и уже не поддерживала перебинтованную руку, а активно жестикулировала. Хасис заявила, что «Никита не разделял взглядов радикально настроенных молодчиков», а на руках, груди и ногах у него вытатуированы не нацистские кресты или орлы, а надпись «Варяг» (на правой ноге), эскизы к русским былинам и «большое сердце с надписью «Русь» (на груди).
Сразу от выступлений в прениях Хасис, переведя дыхание за пару минут, перешла к последнему слову. «И я, и Никита совершали ошибки, но мы никого не убивали», — нос подсудимой покраснел, и казалось, она едва сдерживает слезы.
Хасис заявила, что не жалеет о своей правозащитной деятельности, о том, что оказывает помощь «мальчикам с широко распахнутыми глазами», осужденным за насильственные преступления на национальной почве. «Прокуратура называет их маньяками, но вся их маньячность придумана дядьками в погонах. Эти дети рано или поздно выйдут, и им будет, что вам сказать», — предалась рассуждениям подсудимая, за что получила замечание от судьи Замашнюка: он призвал ее придерживаться сути предъявленного обвинения. «Если мне даже не дают сказать последнее слово, о каком вообще праве может идти речь?» — возмутилась Хасис, села на лавку, опять встала и выпалила: «Свое последнее слово я скажу лет через пять».
Тихонов попросил присяжных подумать о совести и объяснил, почему не раскаивается.
«Если бы я убил Маркелова и Бабурову, я бы раскаивался — перед лицом пожизненного заключения не до гордости, — морщил лоб подсудимый. — Но я не могу раскаяться в том, чего не совершал, даже понимая, чем мне грозит обвинительный вердикт без снисхождения. Подумайте, что сделает с вами ваша совесть. Вам потом с этим жить».
Время подумать у коллегии есть до 11.00 четверга: в это время судья Замашнюк обратится к присяжным с напутственным словом, вручит вопросный лист и отправит основных членов коллегии (12 человек) в совещательную комнату. Там заседатели должны будут ответить, доказана ли причастность подсудимых к указанным преступлениям (убийству, хранению оружия, в случае Тихонова — еще и подделке документов), виновны ли они и заслуживают ли снисхождения. Если коллегия примет единодушное решение, то вердикт может быть вынесен хоть в первые полчаса. Если же мнение разделятся, в течение трех часов присяжные должны убеждать друг друга, а если единой позиции так и не сформируется, через три часа можно начинать голосование по каждому вопросу. Если голоса разделятся поровну (шесть на шесть), то такой результат трактуется в пользу подсудимых.
