Цивилизация
В феврале 2011 года практически одновременно сразу две группы волонтеров из разных городов – Москвы и Санкт-Петербурга — отправились на поиски маньяков, действующих неподалеку от их места жительства. Организованным жителям Петербурга удалось поймать возможного преступника. Московские волонтеры смогли предотвратить одно нападение преступника на подростка.
«Маньяк с молотком», как окрестили преступника добровольцы и пресса, действует на северо-западе, в районе «Ярославский», по вечерам, когда стемнеет. Он нападает сзади на одиноких женщин, бьет их молотком по голове и грабит. Впрочем, во время двух последних нападений жертвы даже не были ограблены, поэтому не исключено, считают в милиции, что «на районе» действует не один преступник, а два.
Первые нападения произошли с 21 по 28 января 2011 года. Начиная с 1 февраля московские волонтеры – в основном это молодые люди от 16 до 25 лет — встречаются ежедневно в 20.00. Каждый вечер они делят между собой территории района, включая лесную часть, национальный парк «Лосиный Остров», и отправляются патрулировать пешком или на машинах.
Сначала жители района выходили искать преступника поодиночке. Создать организованный патруль с помощью группы «Вконтакте» решила местная жительница Мария Дудко. О себе Дудко рассказывает, что работает журналистом, «курирует» один из московских социальных интернатов. Опыт организаторской работы, по словам Дудко, у нее есть. «Поэтому мне проще. Я просто хочу помочь побыстрее схватить преступников», — объясняет она.
В патруль каждый день выходит 55-летний Владимир, он называет себя «бизнесменом и журналистом». С волонтерами, говорит Владимир, он работает «как шофер». Четверо молодых людей садятся в его машину Peugeot 607, и он возит их вдоль парка и по темным местам, где нет фонарей. 18–19-летние добровольцы с восторгом смотрят в окна, выискивая подозрительных мужчин, одиноких женщин, которым можно предложить проводить их до дома, и то и дело выскакивают из машины, чтобы проверить темные закоулки.
«Я узнал из интернета, что в 50 шагах от моего дома было совершено одно из первых нападений. Не хотелось оставаться в стороне. Когда подобное происходит где-то далеко, люди не задумываются», — говорит Владимир.
Молодые волонтеры, объясняя, почему они занимаются патрулированием своего района, говорят о «гражданской ответственности». Двое из них учатся в колледже МВД и собираются после его окончания идти работать в милицию. По их мнению, правоохранительные органы в ситуации с маньяком «работают, но недостаточно». Владимир добавляет, что «никого не хочет критиковать», но в то же время он не верит, что рядовой милиционер, с его зарплатой, выйдет «брать преступника с поличным».
К правоохранительных органам у добровольцев один большой вопрос: почему никто из сотрудников милиции (а о волонтерском патруле с самого начала знало как местное 106-е отделение милиции по району «Ярославский», так и УВД по СВАО) сразу же не подошел к месту вечерней встречи и не предложил волонтерам сотрудничать.
«Нет бы, чтобы с радостью найти нас, приехать, договориться. Совок неистребим», — говорит Владимир.
В итоге о совместных действиях (каких, жители говорить отказалась, «чтобы не испугать преступника») милиция и волонтеры договорились только через две недели после начала патрулирования. 11 февраля в 19.00 в УВД по СВАО прошла встреча жителей с милиционерами и представителями Бабушкинской районной прокуратуры (которая, по словам Дудко, расследование не ведет, но «следит за ним»).
На этой же встрече присутствовал представитель народной дружины, работающей в районе. Большинство жителей, ушедших в патруль, знали, что в Москве во всех районах действуют эти официальные организации гражданских добровольцев, помогающих милиции, но примыкать к ним не стали. Трое 18-летних добровольцев — Антон, Максим и Эмиль — сказали «Газете.Ru», что «не проходят возрастной ценз», хотя в дружинники берут с 18 лет. Кроме того, молодые люди добавили, что за две недели патрулирования не видели ни одного дружинника – ни с милиционерами, ни без. Владимир, в свою очередь, пояснил, что считает дружины «формальностью» — и то, что дружинники не обратились к ним за помощью, по его мнению, это только доказывает.
Обязанности дружинников большей частью совпадают с теми, что возложили на себя волонтеры – содействие правоохранительным органам, участие в мероприятиях по обеспечению безопасности населения, разъяснение гражданам норм поведения в общественных местах, принятие мер по предотвращению и пресечению правонарушений.
Только деятельность дружин закреплена законодательно на региональном уровне. В Москве за дружинников отвечают местные администрации и правоохранительные органы, деньги на организацию их работы выделяются из регионального бюджета (так, в 2011 году Московскому городскому штабу народной дружины выделили 95,1 млн рублей, а Московскому городскому совету общественных пунктов охраны порядка (ОПОП) — 392,4 млн рублей). Народные дружинники выполняют свои обязанности в свободное от работы время безвозмездно, но им положены льготы — бесплатный проезд на общественном транспорте и дополнительные три дня отпуска.
Как пояснил «Газете.Ru» начальник отдела по обеспечению общественного порядка УВД СВАО Борис Ларионов, дружинники (а их в округе всего 2006 человек) работают только вместе с милиционерами. «Это не самостоятельные действия, которые могут попасть в зону критики, а именно оказание помощи правоохранительным органам», — поясняет милиционер. Он отметил, что принять в дружинники может только начальник штаба народной дружины, но милиция, которая занимается «вопросами эффективного использования дружинников», может порекомендовать штабу взять кого-либо из граждан. В качестве примера совместной работы дружины и милиции Ларионов привел митинги, во время которых дружинники наблюдают за «склонными к нарушениям гражданами».
Деятельность самоорганизовавшегося гражданского патруля начальник охраны общественного порядка социально значимой не считает, лично к ним за помощью не обращался, в дружинники их не звал.
«Любой человек может возомнить себя чем угодно и почувствовать властные полномочия. Волонтеры, насмотревшись боевиков, могут в итоге позволить себе действия, попадающие под гражданскую, административную и уголовную ответственность», — уверен Ларионов. При этом контроль за волонтерами начальник отдела обеспечения общественного порядка своей обязанностью не считает.
Начальник штаба народных дружин по району «Ярославский» Николай Сахар считает, что волонтеры могли бы обратиться к нему сами: «Для неравнодушных, ответственных, собравшихся не для собственного пиара людей района найдётся место и в дружине».
Впрочем, добавил он, его дружина уже укомплектована «согласно положенной штатной численности»: в ней работает 124 человека. По словам Сахара, 90% дружинников – работающие люди в возрасте от 20 до 65 лет. «Наряды народной дружины выставляются ежедневно, в выходные, в большие и малые праздники. Каждый народный дружинник обязан отдежурить три раза в месяц по выбранным дням с 18.00 до 22.00, причём в любую погоду, зимой в лютый мороз, летом в 40-градусную жару», — говорит начальник штаба. В основном, рассказывает Сахар, дружинников «выделяют» для помощи участковым нарядам милиции, работающим на массовых мероприятиях. «Наверняка жители видели нас в связке с участковыми на различных праздничных мероприятиях районного масштаба: на аллее гипермаркета «Мосмарт», на религиозных праздниках у храма святых мучеников Адриана и Наталии, у Бабушкинского кладбища. Так, на Рождество этого года мы дежурили у храма круглосуточно — с 9.00 6 января по 9.00 7 января. Предстоит такая же круглосуточная работа на Пасху, во время Крестного хода», — говорит он о своих обязанностях. В районе «Ярославский» после появления преступника отряды народных дружин были усилены, правда насколько именно, Сахар говорить не стал. «Места патрулирования приближены к местам возможного появления злоумышленника. Применяем некоторые оперативные приёмы, можем патрулировать без повязок», — пояснил он тот факт, что никто из волонтеров дружинников не видел.
Волонтеры толку от работы дружинников по такому расписанию не видят: большинство нападений маньяка происходило уже после 22.00. Среди добровольцев из гражданского патруля есть бывший сотрудник милиции – 25-летний Андрей Кузнецов. Он проработал четыре года в Центре профессиональной подготовки ГУВД по Москве и был уволен по сокращению штата с 1 января 2011 года.
По словам Кузнецова, во время его работы в органах к дружинникам «никто никогда не относился серьезно». «По идее, они должны быть при каждом ОВД, но на практике, как мне кажется, их фактически нет. Как бывший сотрудник могу сказать, что в основном это массовка, использующаяся на митингах», — говорит Кузнецов.
Местная милиция, по его словам, «работает, приезжает оперативно на каждый вызов». «Им не хватает экипажей для патрулирования, они это понимают и поэтому сотрудничают с волонтерами», — говорит Кузнецов. Но заниматься гражданским патрулем начальству московской милиции сейчас просто некогда, считает волонтер: «Все заняты переименованием милиции в полицию». Как отметил Кузнецов, добровольцы, патрулирующие район на собственных машинах, действительно «с какой-то стороны могут мешать работе милиции». «Но общественное мнение уже все показало: оно говорит о том, что эта работа нужна», — говорит он.
В итоге жители района обращаются за помощью именно к волонтерам, а не к дружинникам. В частности, некоторые одинокие женщины просят проводить их до дома.
Кроме того, по мнению Кузнецова, именно деятельность волонтеров привела к тому, что делом о районном преступнике «занялись наверху».
Без гражданского патруля, привлекшего внимание общественности к нападениям в районе «Лосиного Острова», пять дел о нападении не объединили бы в одно и не передали бы в окружное УВД, уверен он.
В минувшие годы россияне тоже время от времени выходили на улицы для помощи милиции (например, столичные автовладельцы в 2008 году решили вместе с милиционерами патрулировать в темное время суток свой район после серии ночных поджогов машин), но массовым движением это так и не стало.
В 2010 году отряды волонтеров в России стали возникать все чаще, причем в разных областях (например, во время летних лесных пожаров многие граждане были готовы помогать с тушением и, самоорганизовавшись, выезжали на места ЧП). Что касается помощи именно правоохранительным органам, то в сентябре 2010 года добровольцы, скоординировавшись с помощью блогов, отправились в лес Орехово-Зуевского района Подмосковья на поиски пропавшего ребенка – и в итоге раньше милиционеров нашли тела пятилетней Лизы Фомкиной и ее тети. После этого случая, отмечают, например, создатели специализированного волонтерского сайта «Поиск пропавших детей» (poiskdetei.ru), «многие люди задумались о проблеме пропавших детей и поняли, что их спасение зависит в том числе и от инициативы самих граждан», и теперь действуют все активнее. Ресурс, созданный еще в 2009 году для того, чтобы добровольцы смогли объединяться для поисков пропавших, «ожил и начал активную деятельность», указывают они.
Усилившаяся активность волонтеров — знак того, что «социум не доверяет существующим госструктурам, которые должны обеспечивать социальный, жизненный, экономический порядок», считает руководитель отдела социально-политических исследований Левада-центра Борис Дубин. Но, говорит он, пока сложно сказать, что руководит добровольцами – отчаяние или зарождающаяся в России гражданская активность.
На западе гражданские патрули уже давно стали частью работы правоохранительной системы. При этом аналога «народной дружины» нет ни в европейских странах, ни в США. В современной истории первопроходцами в области соседского контроля (Neighborhood Watch) стали Соединенные Штаты.
Первым таким гражданским патрулем считается отряд волонтеров, собравшийся после жестокого изнасилования и убийства молодой жительницы Нью-Йорка Китти Женовиз.
Она возвращалась к себе домой в район Квинс, когда на нее напал неизвестный. Женщина получила несколько ножевых ранений и скончалась на крыльце собственного дома. Газеты, писавшие о зверском убийстве, отдельно отмечали, что Женовиз можно было спасти: за нападением из окон наблюдала как минимум дюжина ее соседей. Когда женщина получила первый удар ножом и закричала, на верхних этажах зажегся свет, и кто-то из соседей крикнул «Оставь ее в покое!», после чего преступник развернулся и юркнул во дворы, писала об инциденте The New York Times. Однако стоило нападавшему отойти от жертвы на пару метров, как свет в окнах снова погас, а потому убийца вернулся и добил Женовиз. Возмущенные бездействием соседей и неспешным расследованием, которое вела полиция, жители Квинса объединились в добровольные отряды. Нью-йоркцы вечерами патрулировали улицы, обращая внимание на любого, по их мнению, подозрительного гражданина и сообщая о нем в полицию. Полицейские тут же выезжали по вызову. Впрочем, убийцу Женовиз в итоге задержали без их помощи. Пойманный за мелкую кражу афроамериканец Уинстон Мосли на одном из допросов сознался, что это он зарезал девушку. Несмотря на поимку убийцы, соседский контроль в Америке продолжил преобразовываться в систему Neighborhood Watch. Во многом движению не дала сойти на нет Национальная ассоциация шерифов (NSA).
Организация, объединяющая сотрудников правоохранительных органов, продолжила активно сотрудничать с волонтерами, начав задействовать их в своих рейдах и профилактических мероприятиях.
Например, сейчас американские волонтеры занимаются не только патрулированием улиц, но и участвуют в кампаниях по повышению безопасности на дорогах, искоренению домашнего насилия и т. д.
Neighborhood Watch на протяжении десятилетий существует и в Европе – там волонтеры также работают в связке с полицией.
Во многих странах Восточной Европы отряды патрулирующих свою округу волонтеров стали зарождаться только в начале 1990-х, после распада СССР.
Например, в Эстонии в это время также шла реформа МВД, рассказывает глава правозащитной организации «Щит и меч» Алексей Глухов, изучавший этот вопрос. «Волонтерство изначально стало ответом жителей многоквартирных домов Таллина и пригорода, которые просто боялись ходить по собственным подъездам из-за уровня преступности. Это превратилось в систему и действует по сей день», — рассказал Глухов «Газете.Ru».
Изначально волонтерские отряды в Таллине были бессистемными и походили на тот, что сейчас патрулирует северо-восток Москвы, однако со временем они превратились в структуру, с которой готова взаимодействовать полиция, — организацию «Соседский дозор».
«Основная функция «Соседского дозора» — предотвращать правонарушения и сообщать о них. Причем волонтеры готовы пожаловаться полиции и друг на друга, если узнают, что кто-то нарушает закон», — говорит Глухов. У каждого члена «Соседского дозора» есть мобильные телефоны всех сотрудников районных экстренных служб, с которыми они, впрочем, связываются не так часто. Фактически таллинские волонтеры выполняют функции участковых, обходя неблагополучные квартиры, патрулируя улицы и даже раскрывая мелкие преступления вроде краж. Во многом поэтому, поясняет Глухов, сотрудники МВД так активно сотрудничают с эстонскими волонтерами. «Дело в том, что полиция в Эстонии зависит от муниципального бюджета, а волонтеры, забирающие часть функций, помогают МВД здорово экономить, причем без потери качества работы», — объяснил правозащитник.
По мнению Бориса Дубина, сказать, придут ли к какой-либо системной работе волонтеры в России, пока нельзя. Говорить о зарождении какого-либо нового гражданского института, по его мнению, в современных реалиях сложно.
«Невозможно сравнивать деятельность наших волонтеров с западными странами. Согласно данным на середину 2000-х годов, в европейских странах участие в различных общественных организациях и институтах принимают от 40% до 70% населения. У нас это было 1,5% — на уровне статистической ошибки», — говорит Дубин. Пока волонтеры, отмечает он, собираются только в крайних случаях, когда чувствуют «собственную беззащитность по самым жизненным показаниям – при угрозе жизни, имуществу, достоинству». «Что будет дальше, зависит во многом от того, как отреагирует на это власть разных уровней и различные органы – МЧС, милиция, другие экстренные службы, которые не факт, что пойдут на контакт, — считает эксперт. – Все-таки это пока не акт пробуждения, а акт социального отчаяния, растерянности, которые не находят адресата, формы, лидера. Но эпидемия это или нервные явления, пока сказать очень трудно».
Глава правозащитной организации «Агора» Павел Чиков отметил, что «наши власти так часто использовали искреннее гражданское желание в чем-то поучаствовать в собственных корыстных целях, что на генном уровне отбили у многих охоту».
«В России исторически сложились традиции участия населения в управлении государством только в крайних и редких случаях — когда надо «до основанья, а затем». В западных же странах есть традиции перманентного участия, есть четкое ощущение, что, если ты что-то не сделаешь, власти сделают что-то не так. А власти, что интересно, тоже понимают, что такая помощь им выгодна», — говорит он. При этом он согласился с Дубиным, что патрулированием улиц россияне начинают заниматься только в крайних случаях, когда «очевидно не справляются власти»: так москвичи дежурили у своих домов в 1999 году после взрывов жилых домов на улице Гурьянова.
